Александр АЛИЕВ: «Я не ненавижу «Спартак»

Разностороннее интервью с полузащитником московского "Локомотива" и сборной Украины Александром Алиевым. — Ваш главный тренер в "Локомотиве" Юрий Павлович Семин, недавно сказал, что считает Александра Алиева лучшим исполнителем штрафных в мире. Согласен ли ты с тренером? И откуда у тебя такой талант? — Я не скажу, что меня кто-то этому учил. Удар мне поставил мой отец. А то, что я бью хорошо, это говорят и другие люди, и друзья, но я никогда не скажу, что я бью хорошо. Можно сказать, что я очень много уделяю этому времени. Юрий Павлович мне тоже говорит, чтобы я больше отрабатывал штрафные. — Как ты сам считаешь, есть в мире люди, которые исполняют штрафные лучше тебя? — Очень много футболистов. Это и Роналду, и Бекхэм, и другие. Я видел, как Месси исполняет штрафные. Таких исполнителей много. — Расскажи поподробнее, как папа тебе ставил удар, как это проходило? — Я уже с трех лет пинал мячик. Отец с детства меня тренировал, уделял мне много времени, можно сказать, что он был моим первым тренером — мой отец научил меня играть в футбол. — Ты уже упомянул Бекхэма. Ты сейчас какое-то дополнительное время уделяешь оттачиванию штрафных на тренировках или после тренировок, как Дэвид в свое время? — Конечно, я остаюсь после каждой тренировки. Забираю одного вратаря, ставлю стенку и минут 20-30 бью с разных позиций. — Что нужно сделать, чтобы в следующий раз, когда ты придешь к нам на программу, ты не говорил, что есть Бекхэм и Роналду, а чтобы ты мог назвать себя первым? Первым среди равных. — Я думаю, никакой футболист так не скажет. Разумеется, другие люди могут про меня так говорить, но про себя я такого никогда не скажу. Если есть соответствующие эпизоды в игре, хотя бы один штрафной, его нужно всегда использовать. Я скажу, что в матче Локомотив-Терек у меня было три момента, и я их не использовал. Значит, где-то недоработал, значит, нужно еще больше времени этому уделять. — Зато были матчи, и на одном из таких я даже была на стадионе, когда ты одним ударом со стандарта приносил победу "Локомотиву". Ты вообще помнишь, сколько голов ты забил именно со штрафных в этом сезоне? — Я не считал, но где-то голов 8 или 9, если считать вместе со сборной Украины. — Сейчас ты у нас второй в гонке бомбардиров после Веллитона, у него 16 мячей, у тебя... — 13. — А что, если не секрет, нужно сделать с мячом, чтобы подойти к нему, ударить, и бац — он уже в воротах? — Я не знаю — что. Просто так получается, что от моих штрафных или просто ударов иногда мяч влетает в ворота. — Я где-то читала, что у тебя маленький размер ноги, это тоже влияет на траекторию полета мяча? — Конечно, это влияет. У меня 39-й размер. Когда я бью по мячу, моя ступня полностью попадает по мячу. Когда попадаешь в центр мяча, он летит по сумасшедшей траектории. — Ты уже начал рассказывать про свой футбольный путь, про самое начало. Ты с трех лет играешь в футбол. Можешь наметить основные вехи твоей футбольной карьеры? — Не скажу, что тренировался в какой-то профессиональной футбольной школе. Я занимался с отцом, рядом у нас был стадион. Все свое детство я провел на стадионе. Отец был военным летчиком. Когда у него не было полетов или он не улетал в командировку, мы постоянно были на стадионе. В школе я не учился, так просто посещал. Как-то раз отец сказал: "Если школа мешает футболу, лучше бросить школу". Я ее, конечно, не бросил, но почти все время в детстве я проводил на футбольном поле. — Тогда объясни такое рвение или такую прозорливость своего папы. Ведь тогда в футболе не было еще таких высоких зарплат, не было ясно, что ты сможешь обеспечить всех, всю семью. — Это не рвение. Просто отец увидел, что из меня что-то получается. И нам пришлось уехать из Хабаровска. Было очень тяжело оттуда, с Дальнего Востока, попасть в "Локомотив" или "Динамо" (Киев). В то время, когда мне было 12 лет, там очень мало присматривали ребят. Отец решил переехать. В Курске у меня живет бабушка, мама моего отца, и мы переехали туда. Он сказал: "Я хочу, чтобы мой сын играл в большой футбол". — Был у тебя хоть один любимый предмет в школе, который ты не хотел пропускать? — Я не могу сказать "пропускать". Я вообще не хотел ходить в школу. Я лучше пойду на стадион, мяч погоняю, что-то полезное сделаю. В школе я любил только физкультуру, больше ничего. — Знаешь, что мне стало интересно? Ты сказал, что у тебя папа летчик-истребитель. А ты сам летал на самолетах? — Бывало иногда. Но он не истребитель, он летал на военном самолете. Мы жили в военном городке, рядом с большим аэродромом. Я выходил на балкон и каждый день смотрел на то, как летают самолеты. То ли по воскресеньям, то ли по понедельникам мой папа летал вокруг Хабаровска и иногда брал меня с собой. — Совсем недавно проходила акция: по всей Москве были развешаны баннеры, на которых футболисты призывали обычных горожан читать книги. Ты участвовал в этой акции, но, с другой стороны, в одном из интервью ты сказал, что книги не читаешь. Зачем тогда было участвовать? — В том сюжете меня просто спросили, читаю я книги или нет. Я ответил, что нет, но я все равно хотел участвовать в этой акции. Потому что я считаю неправильным то, что я не читаю книги. Я просто не люблю читать, но книжки всегда нужно читать — для своего умственного развития, из книг ты что-то новое узнаешь. — Может, стоит начать тогда, Саша? — Пока еще не решился. Не поставил такую цель, но хочу хоть что-то уже прочитать. — У тебя папа — военный летчик, и я не верю, что он в детстве не давал тебе читать книжки Катиного любимого автора Антуана де Сент-Экзюпери. — Нельзя сказать, что он мне их не давал. Меня всегда родители заставляли читать. В школе раньше были такие задания, когда надо было читать быстро, на время. Я очень слабо читал, я всегда в классе был последним, очень мало слов читал. Но родители меня всегда заставляли читать и хотели, чтобы я прочитал "Малыш и Карлсон", но я прочитал только одну главу. И то, я даже её сейчас не перескажу — не помню, хотя читал я её раз 10. — Не понравилось? — Нет у меня рвения к чтению. Но я считаю, что это неправильно. — Тогда, может, ты газеты читаешь? — Да, газеты, журналы — это другое. Я не скажу, что покупаю газету лишь бы прочитать про себя. Лучше пускай про меня ничего не напишут, но мне интересно почитать, что журналисты пишут о других командах, что вообще творится в мире. Я имею в виду именно спорт, футбол. Мне это интересно. — А ты читаешь именно печатную прессу или в интернете тоже? — По-разному. В интернете я газет не читаю, я там могу прочитать какие-то новости. Я всегда интересуюсь тем, что творится в футбольном мире. — А за политическими новостями ты следишь? В той же Украине много чего происходило в последнее время... — Нет, совсем не слежу, не мое это. Лучше в эту политику не вникать. — Вернемся к твоему футбольному пути. Курск. Что было дальше? — Мне было уже 13 лет. В Курске мы играли на чемпионат города, каждый год проходил Кубок России. Я ездил с командой "Хабаровск" 83-го года рождения. А сам я родился в 85-м, но играл в команде с ребятами, которые на два года меня старше. В Орел тоже ездил. Наша команда играла на Черноземье, кажется, и моя команда, за которую я тогда играл, не попала на турнир. А курская команда попала в финальную часть Кубка России, и они взяли меня к себе. Я поехал играть в Орел финал Черноземья, там мы выиграли. Финал Кубка России тоже проходил в Орле. Я отыграл полностью весь чемпионат Кубка России, и мы его выиграли. Из Москвы тогда приезжал ЦСКА, Акинфеев Игорь вроде бы стоял на воротах. Но Кубок России взяли мы! И буквально дня через три моему отцу позвонил Виктор Петрович Кечинов, отец Валеры Кечинова, он до сих пор работает в школе "Спартака". Отец положил трубку и сказал мне, что меня приглашают в "Спартак". — Что ты почувствовал в тот момент? — Я очень обрадовался, мне было очень приятно. Я был ещё очень маленьким, 13 лет всего. Меня пригласили на турнир в Великий Новгород. Отец, не раздумывая, сорвался вместе со мной. Он отвез меня в Москву, и мы поехали на турнир. — У тебя осталось хорошее болельщицкое чувство к "Спартаку"? Или после всего того, что с тобой и с остальными иногородними ребятами происходило в футбольном интернате, ты был настолько разъярен, что никакой любви к "Спартаку" у тебя не осталось? — Я не скажу, что я ненавижу "Спартак", но сейчас "Спартак" — это мой соперник. И, конечно, я не буду сейчас болеть за них. Я могу за них поболеть, когда они будут выступать в Лиге чемпионов, и только тогда. А в чемпионате России я не буду за них переживать. — В матче с "Жилиной" ты переживал за "Спартак"? — Не скажу, что переживал, но, конечно, в том матче я болел за "Спартак". Российскому чемпионату нужно набирать очки в квалификации, чтобы от России больше команд играли в Европе, в Лиге чемпионов или Лиге Европы. Поэтому я болел и за "Спартак", и "Рубин". — Ты говорил, что родился в Хабаровске, потом переехал в Курск, потом очутился в спартаковском интернате. Прости, но сейчас перед нами сидит игрок сборной Украины. Как это получилось? — Я много рассказывал, почему уехал из "Спартака". Много говорили, писали, что нас "украли" в Украину. Я бы не сказал, что "украли" — подходящее слово, но мы, где-то 9 ребят с той спартаковской школы 85-го года рождения, действительно поехали в Украину. Там собиралась юниорская сборная 85-го года, можно сказать, под эгидой основной сборной Украины. Занимался ей Павел Александрович Яковенко. Я поехал, посмотрел условия: как мы будем жить, на каких полях мы будем тренироваться. Мне все очень понравилось. Я с детства болел за "Спартак", но при этом у меня и в мыслях не было остановиться и не остаться в Киеве. И я остался в Украине. Конечно, слово было не за мной, а за моими родителями — прежде всего за отцом. Я ему сказал, что "мне здесь очень нравится, и я очень хочу здесь остаться". — Сейчас ты тоже часто ездишь в Киев, несмотря на то что твоя семья живет в Москве? — Я могу слетать по каким-то делам. Но если у меня есть два выходных и моя семья здесь, то мы все вместе решаем — ехать нам в Киев или оставаться в Москве. — А что тебя так связывает с Киевом, что тебя там держит? — Я все-таки прожил в Киеве 10 лет, вырос там как человек. Украина и "Динамо" (Киев) мне много чего дали. Многие могут не понять, но там я стал мужчиной. Там я повзрослел. В Киеве у меня много друзей, знакомых. — Несмотря на то что ты все детство болел за "Спартак", когда ты увидел условия в юношеской олимпийской сборной Украины, несравнимые с теми, что были у тебя в "Спартаке", тебя уже ничего не могло остановить от переезда в Киев. И это даже, несмотря на то, что там тебя в ультимативном порядке просили выступать за сборную Украины. Ты тогда в долгосрочной перспективе не думал, что мог бы выступать за Россию, например? Ты же россиянин. — Когда тебе 13-14 лет, ты не думаешь о будущем, о сборной. А там мне предлагали реальные вещи: играть за юниорскую сборную Украины, путешествовать по разным странам, ездить на международные турниры. Потом начались отборочные матчи... Я был заигран за Украину, и уже ни при каких обстоятельствах не мог выступать за российскую сборную. Хотя до конца я этого не понимал тогда, но мне все это пытались объяснить Павел Александрович и отец. В Киеве было не так как в Москве, там не было столько клубов чемпионата. В Киеве у нас была одна команда, и мы играли то чемпионат области, то чемпионат Киева. И я не думаю, чтобы туда кто-то приезжал специально, чтобы следить за мной как за россиянином. Да и за другими ребятами тоже... И когда мне предложили гражданство, я, даже не думая, его принял. — И после этого ни минуточки не пожалел? — Нет. А почему я должен жалеть? Я выступал за сборную, ездил за границу, играл в международных встречах. Мне это нравилось, и я думал: "Вот начинается мой путь в большой футбол". — Скажи, а "Локомотив" собирается тебе делать российский паспорт, чтобы просто освободить место для еще одного легионера на поле? Или он у тебя есть? — У меня есть российский паспорт. — Я читала, что когда ты сюда приехал, у тебя его вроде бы не было? — Не было. А сейчас мне его сделали. У меня есть российский паспорт. Сейчас я уже не считаюсь легионером. — Саша, сейчас в чемпионате России ты одна из самых больших звезд. Думаю, Катя со мной согласится, ты тот состав, который тащит на себе "Локомотив". Как так получилось, что в "Динамо" (Киев) ты постоянно курсировал между дублем и основой? Почему у тебя там не получалось то, что получается здесь? — Вы сказали: "я тащу". Я никого не тащу, у нас есть коллектив, 11 футболистов выходят на футбольное поле, и мы все вместе играем. Если я забил 13 мячей, если я отдал много голевых передач, это еще не говорит о том, что я — бог. Ребята зарабатывали штрафные, благодаря ним, я забивал эти голы. Мне многие говорили, вот, ты тащишь "Локомотив". Я никогда так не думал, и не буду думать. А про "Динамо" (Киев) я скажу, что я там поиграл при Юрии Павловиче год, причем, вовсе не в дубле. Потом, когда Семин ушел, пришел новый тренер, Газзаев, и получилась такая ситуация, что я у него практически не играл. — Как тебе те слухи, что Газзаев по окончании сезона может возглавить "Локомотив"? — Я этим слухам не верю. Я не хочу, чтобы это случилось. Я уверен, что Юрий Павлович будет здесь, в "Локомотиве", будет продолжать работать. — Но если вдруг произойдет рокировка? Ведь и Юрия Павловича вроде как обратно сватают... Ты пойдешь за ним? — Это только сватают и только слухи. Давайте поживем, увидим, посмотрим, что будет в дальнейшем. Не дай Бог, что-то случится, тогда будем решать. А сейчас я даже не хочу думать об этом. Я хочу работать с Юрием Павловичем, хочу играть в "Локомотиве". — А чем он тебя так по-человечески зацепил? Сейчас ты ведь постоянно, в любых конфликтах, принимаешь его сторону. — Знаете, я всегда люблю — и я думаю, и другие футболисты со мной согласятся — когда тренер общается с футболистом. Тренер — это, прежде всего, психолог. Он как второй отец. Семин к каждому футболисту знает свой подход — где-то накричать, где-то подсказать, где-то наказать. Но наказать словесно, я имею в виду. Родители далеко, а Юрий Павлович рядом. Мне очень нравится, как он часто говорит: "Пожалуйста, если у тебя есть какие-то вопросы, заходи, я с тобой поговорю, все объясню. Я выслушаю тебя, а ты — меня". Мне это всегда нравилось. Так делал и Павел Александрович Яковенко, и так делает Юрий Павлович, и также это делал и Мирон Богданович Маркевич в сборной Украины, а сейчас — Юрий Николаевич Калитвинцев. — Ты часто заходишь к Юрию Павловичу просто поговорить? — Часто не получается. Если у меня есть какие-то вопросы, я могу к нему подойти. И после каждой игры мы всегда с ним общаемся и разговариваем. — Что обсуждаете? Футбол, анализ твоих действий? — Конечно, не бытовые вопросы. Моя личная жизнь — это моя личная жизнь. Я к нему подхожу, или он — ко мне, чтобы высказать претензии, задать вопросы по игре или тренировочному процессу. Только по этому. У нас разговоры только по работе. — Мне сложно представить, чтобы у него было к тебе много претензий. — Конечно, у него всегда есть претензии. Тренеру всегда что-то не нравится. Но это правильно, критику нужно всегда воспринимать нормально. Если Юрий Павлович на меня кричит или чем-то недоволен, я не скажу, что для меня это минус. Это большой плюс! Значит, есть, над чем работать, есть, над чем подумать. Чтобы в следующей игре выйти и сыграть так, как хотел бы Юрий Павлович. — А Юрий Павлович помогал тебе адаптироваться в Москве, или процесса адаптации как такового вообще не было? — Да ну, какая адаптация?! Я все-таки приехал не из Бразилии! От Москвы час лета до Киева, и мне здесь никакой адаптации не надо было. Да, я пришел в новую команду, но здесь был и Юрий Павлович, и Борис Петрович Игнатьев, с кем я работал. Пинколини был, да и Димку Торбинского я знал. А коллектив здесь очень хороший, меня очень хорошо приняли, когда я приехал на сборы, так что времени для адаптации мне не надо было. — Всем известно, что после матча с "Лозанной" тебя оштрафовали на энную сумму. В интернете пишут, что на 30 тысяч евро. Якобы штраф наложен не за то, что ты опоздал на встречу с президентом на две минуты, а из-за того, что ты сейчас во всех СМИ в этой сложной ситуации поддерживаешь Юрия Павловича. В этом есть хоть доля правды? — Я сразу скажу, что это только слухи, что меня оштрафовали на какую-то сумму. Да, я разговаривал с президентом, мы с ней общались. Да, я опоздал, но у меня была уважительная причина, о чем знал только я и Юрий Павлович. Мы с ней поговорили, пообщались и нормально обговорили этот момент. — Подожди, то есть тебе уже ничего не нужно платить? — Это уже как решит президент. Я только могу сказать, что я с ней встречался — да, это было. Мы общались, разговаривали. — Ты нам, конечно же, не скажешь, о чем вы разговаривали? Ты почувствовал, что она относится к тебе уважительно? — Она очень уважительно со мной говорила, спрашивала, как ребята, как команда, переживают они или нет. Сначала я решил кое-какие свои дела, в том числе по этим штрафам, а потом мы просто общались. Я у нее в кабинете просидел в общей сложности где-то час сорок пять минут. — Как ты вообще смотришь на то, что должность президента футбольного клуба занимает женщина? — Знаете, мне как-то все равно, я на это не обращаю внимания. У нас есть руководители клуба, есть совет директоров. Если они посчитали, что президентом должна быть женщина, значит, так оно и будет. — Но она компетентна в той работе, которую она выполняет? — Говорят, что она очень хороший человек, очень умная женщина. Посмотрим в дальнейшем. Дай Бог, чтобы у нее все получалось, и команда поднималась вверх. — Дело еще в том, что обычно, когда женщины занимают в таких традиционно мужских сферах деятельности высокие должности, это значит, что они лучшие в своем деле, то есть они в чем-то лучше мужчин. Продолжая тему встречи с Ольгой Смородской, хотелось бы понять, следует ли ожидать в "Локомотиве" твоего друга Артема Милевского? Или точно нет? — Мне это тяжело сказать. Я думаю, это были одни разговоры. Насколько я знаю, Тема сейчас подписал на 3 года новый контракт с киевским "Динамо". Мы очень давно не общались с ним. — Мне казалось, что вы же лучшие друзья и должны созваниваться каждый день. — Не скажу, что каждый день. У него есть дела, у меня есть дела. Сейчас у нас были такие важные матчи в чемпионате и в Лиге Европы, так что я думаю, бессмысленно сейчас звонить ему и о чем-то разговаривать. Приеду в сборную, будет много времени, тогда пообщаемся. Я думаю, мы наговоримся. — Да, ждать не долго осталось. А ты не скучаешь по официальным матчам? Ведь до 2012 года сборная Украины ни одного официального матча не сыграет. — Самое главное, что чемпионат Европы будет в Украине. А пока что остается делать? Остается играть товарищеские матчи. Но все равно мы на них выходим так же, как на официальные. И рейтинг для Украины тоже нужен, важно, чтобы мы были выше в рейтинге, а для этого нужно побеждать в каждой встрече. Не имеет значения, с кем мы играем.  
Разностороннее интервью с полузащитником московского "Локомотива" и сборной Украины Александром Алиевым.
— Ваш главный тренер в "Локомотиве" Юрий Павлович Семин, недавно сказал, что считает Александра Алиева лучшим исполнителем штрафных в мире. Согласен ли ты с тренером? И откуда у тебя такой талант?
— Я не скажу, что меня кто-то этому учил. Удар мне поставил мой отец. А то, что я бью хорошо, это говорят и другие люди, и друзья, но я никогда не скажу, что я бью хорошо. Можно сказать, что я очень много уделяю этому времени. Юрий Павлович мне тоже говорит, чтобы я больше отрабатывал штрафные.
— Как ты сам считаешь, есть в мире люди, которые исполняют штрафные лучше тебя?
— Очень много футболистов. Это и Роналду, и Бекхэм, и другие. Я видел, как Месси исполняет штрафные. Таких исполнителей много.
— Расскажи поподробнее, как папа тебе ставил удар, как это проходило?
— Я уже с трех лет пинал мячик. Отец с детства меня тренировал, уделял мне много времени, можно сказать, что он был моим первым тренером — мой отец научил меня играть в футбол.
— Ты уже упомянул Бекхэма. Ты сейчас какое-то дополнительное время уделяешь оттачиванию штрафных на тренировках или после тренировок, как Дэвид в свое время?
— Конечно, я остаюсь после каждой тренировки. Забираю одного вратаря, ставлю стенку и минут 20-30 бью с разных позиций.
— Что нужно сделать, чтобы в следующий раз, когда ты придешь к нам на программу, ты не говорил, что есть Бекхэм и Роналду, а чтобы ты мог назвать себя первым? Первым среди равных.
— Я думаю, никакой футболист так не скажет. Разумеется, другие люди могут про меня так говорить, но про себя я такого никогда не скажу. Если есть соответствующие эпизоды в игре, хотя бы один штрафной, его нужно всегда использовать. Я скажу, что в матче Локомотив-Терек у меня было три момента, и я их не использовал. Значит, где-то недоработал, значит, нужно еще больше времени этому уделять.
— Зато были матчи, и на одном из таких я даже была на стадионе, когда ты одним ударом со стандарта приносил победу "Локомотиву". Ты вообще помнишь, сколько голов ты забил именно со штрафных в этом сезоне?
— Я не считал, но где-то голов 8 или 9, если считать вместе со сборной Украины.
— Сейчас ты у нас второй в гонке бомбардиров после Веллитона, у него 16 мячей, у тебя...
— 13.
— А что, если не секрет, нужно сделать с мячом, чтобы подойти к нему, ударить, и бац — он уже в воротах?
— Я не знаю — что. Просто так получается, что от моих штрафных или просто ударов иногда мяч влетает в ворота.
— Я где-то читала, что у тебя маленький размер ноги, это тоже влияет на траекторию полета мяча?
— Конечно, это влияет. У меня 39-й размер. Когда я бью по мячу, моя ступня полностью попадает по мячу. Когда попадаешь в центр мяча, он летит по сумасшедшей траектории.
— Ты уже начал рассказывать про свой футбольный путь, про самое начало. Ты с трех лет играешь в футбол. Можешь наметить основные вехи твоей футбольной карьеры?
— Не скажу, что тренировался в какой-то профессиональной футбольной школе. Я занимался с отцом, рядом у нас был стадион. Все свое детство я провел на стадионе. Отец был военным летчиком. Когда у него не было полетов или он не улетал в командировку, мы постоянно были на стадионе. В школе я не учился, так просто посещал. Как-то раз отец сказал: "Если школа мешает футболу, лучше бросить школу". Я ее, конечно, не бросил, но почти все время в детстве я проводил на футбольном поле.
— Тогда объясни такое рвение или такую прозорливость своего папы. Ведь тогда в футболе не было еще таких высоких зарплат, не было ясно, что ты сможешь обеспечить всех, всю семью.
— Это не рвение. Просто отец увидел, что из меня что-то получается. И нам пришлось уехать из Хабаровска. Было очень тяжело оттуда, с Дальнего Востока, попасть в "Локомотив" или "Динамо" (Киев). В то время, когда мне было 12 лет, там очень мало присматривали ребят. Отец решил переехать. В Курске у меня живет бабушка, мама моего отца, и мы переехали туда. Он сказал: "Я хочу, чтобы мой сын играл в большой футбол".
— Был у тебя хоть один любимый предмет в школе, который ты не хотел пропускать?
— Я не могу сказать "пропускать". Я вообще не хотел ходить в школу. Я лучше пойду на стадион, мяч погоняю, что-то полезное сделаю. В школе я любил только физкультуру, больше ничего.
— Знаешь, что мне стало интересно? Ты сказал, что у тебя папа летчик-истребитель. А ты сам летал на самолетах?
— Бывало иногда. Но он не истребитель, он летал на военном самолете. Мы жили в военном городке, рядом с большим аэродромом. Я выходил на балкон и каждый день смотрел на то, как летают самолеты. То ли по воскресеньям, то ли по понедельникам мой папа летал вокруг Хабаровска и иногда брал меня с собой.
— Совсем недавно проходила акция: по всей Москве были развешаны баннеры, на которых футболисты призывали обычных горожан читать книги. Ты участвовал в этой акции, но, с другой стороны, в одном из интервью ты сказал, что книги не читаешь. Зачем тогда было участвовать?
— В том сюжете меня просто спросили, читаю я книги или нет. Я ответил, что нет, но я все равно хотел участвовать в этой акции. Потому что я считаю неправильным то, что я не читаю книги. Я просто не люблю читать, но книжки всегда нужно читать — для своего умственного развития, из книг ты что-то новое узнаешь.
— Может, стоит начать тогда, Саша?
— Пока еще не решился. Не поставил такую цель, но хочу хоть что-то уже прочитать.
— У тебя папа — военный летчик, и я не верю, что он в детстве не давал тебе читать книжки Катиного любимого автора Антуана де Сент-Экзюпери.
— Нельзя сказать, что он мне их не давал. Меня всегда родители заставляли читать. В школе раньше были такие задания, когда надо было читать быстро, на время. Я очень слабо читал, я всегда в классе был последним, очень мало слов читал. Но родители меня всегда заставляли читать и хотели, чтобы я прочитал "Малыш и Карлсон", но я прочитал только одну главу. И то, я даже её сейчас не перескажу — не помню, хотя читал я её раз 10.
— Не понравилось?
— Нет у меня рвения к чтению. Но я считаю, что это неправильно.
— Тогда, может, ты газеты читаешь?
— Да, газеты, журналы — это другое. Я не скажу, что покупаю газету лишь бы прочитать про себя. Лучше пускай про меня ничего не напишут, но мне интересно почитать, что журналисты пишут о других командах, что вообще творится в мире. Я имею в виду именно спорт, футбол. Мне это интересно.
— А ты читаешь именно печатную прессу или в интернете тоже?
— По-разному. В интернете я газет не читаю, я там могу прочитать какие-то новости. Я всегда интересуюсь тем, что творится в футбольном мире.
— А за политическими новостями ты следишь? В той же Украине много чего происходило в последнее время...
— Нет, совсем не слежу, не мое это. Лучше в эту политику не вникать.
— Вернемся к твоему футбольному пути. Курск. Что было дальше?
— Мне было уже 13 лет. В Курске мы играли на чемпионат города, каждый год проходил Кубок России. Я ездил с командой "Хабаровск" 83-го года рождения. А сам я родился в 85-м, но играл в команде с ребятами, которые на два года меня старше. В Орел тоже ездил. Наша команда играла на Черноземье, кажется, и моя команда, за которую я тогда играл, не попала на турнир. А курская команда попала в финальную часть Кубка России, и они взяли меня к себе. Я поехал играть в Орел финал Черноземья, там мы выиграли. Финал Кубка России тоже проходил в Орле. Я отыграл полностью весь чемпионат Кубка России, и мы его выиграли. Из Москвы тогда приезжал ЦСКА, Акинфеев Игорь вроде бы стоял на воротах. Но Кубок России взяли мы! И буквально дня через три моему отцу позвонил Виктор Петрович Кечинов, отец Валеры Кечинова, он до сих пор работает в школе "Спартака". Отец положил трубку и сказал мне, что меня приглашают в "Спартак".
— Что ты почувствовал в тот момент?
— Я очень обрадовался, мне было очень приятно. Я был ещё очень маленьким, 13 лет всего. Меня пригласили на турнир в Великий Новгород. Отец, не раздумывая, сорвался вместе со мной. Он отвез меня в Москву, и мы поехали на турнир.
— У тебя осталось хорошее болельщицкое чувство к "Спартаку"? Или после всего того, что с тобой и с остальными иногородними ребятами происходило в футбольном интернате, ты был настолько разъярен, что никакой любви к "Спартаку" у тебя не осталось?
— Я не скажу, что я ненавижу "Спартак", но сейчас "Спартак" — это мой соперник. И, конечно, я не буду сейчас болеть за них. Я могу за них поболеть, когда они будут выступать в Лиге чемпионов, и только тогда. А в чемпионате России я не буду за них переживать.
— В матче с "Жилиной" ты переживал за "Спартак"?
— Не скажу, что переживал, но, конечно, в том матче я болел за "Спартак". Российскому чемпионату нужно набирать очки в квалификации, чтобы от России больше команд играли в Европе, в Лиге чемпионов или Лиге Европы. Поэтому я болел и за "Спартак", и "Рубин".
— Ты говорил, что родился в Хабаровске, потом переехал в Курск, потом очутился в спартаковском интернате. Прости, но сейчас перед нами сидит игрок сборной Украины. Как это получилось?
— Я много рассказывал, почему уехал из "Спартака". Много говорили, писали, что нас "украли" в Украину. Я бы не сказал, что "украли" — подходящее слово, но мы, где-то 9 ребят с той спартаковской школы 85-го года рождения, действительно поехали в Украину. Там собиралась юниорская сборная 85-го года, можно сказать, под эгидой основной сборной Украины. Занимался ей Павел Александрович Яковенко. Я поехал, посмотрел условия: как мы будем жить, на каких полях мы будем тренироваться. Мне все очень понравилось. Я с детства болел за "Спартак", но при этом у меня и в мыслях не было остановиться и не остаться в Киеве. И я остался в Украине. Конечно, слово было не за мной, а за моими родителями — прежде всего за отцом. Я ему сказал, что "мне здесь очень нравится, и я очень хочу здесь остаться".
— Сейчас ты тоже часто ездишь в Киев, несмотря на то что твоя семья живет в Москве?
— Я могу слетать по каким-то делам. Но если у меня есть два выходных и моя семья здесь, то мы все вместе решаем — ехать нам в Киев или оставаться в Москве.
— А что тебя так связывает с Киевом, что тебя там держит?
— Я все-таки прожил в Киеве 10 лет, вырос там как человек. Украина и "Динамо" (Киев) мне много чего дали. Многие могут не понять, но там я стал мужчиной. Там я повзрослел. В Киеве у меня много друзей, знакомых.
— Несмотря на то что ты все детство болел за "Спартак", когда ты увидел условия в юношеской олимпийской сборной Украины, несравнимые с теми, что были у тебя в "Спартаке", тебя уже ничего не могло остановить от переезда в Киев. И это даже, несмотря на то, что там тебя в ультимативном порядке просили выступать за сборную Украины. Ты тогда в долгосрочной перспективе не думал, что мог бы выступать за Россию, например? Ты же россиянин.
— Когда тебе 13-14 лет, ты не думаешь о будущем, о сборной. А там мне предлагали реальные вещи: играть за юниорскую сборную Украины, путешествовать по разным странам, ездить на международные турниры. Потом начались отборочные матчи... Я был заигран за Украину, и уже ни при каких обстоятельствах не мог выступать за российскую сборную. Хотя до конца я этого не понимал тогда, но мне все это пытались объяснить Павел Александрович и отец. В Киеве было не так как в Москве, там не было столько клубов чемпионата. В Киеве у нас была одна команда, и мы играли то чемпионат области, то чемпионат Киева. И я не думаю, чтобы туда кто-то приезжал специально, чтобы следить за мной как за россиянином. Да и за другими ребятами тоже... И когда мне предложили гражданство, я, даже не думая, его принял.
— И после этого ни минуточки не пожалел?
— Нет. А почему я должен жалеть? Я выступал за сборную, ездил за границу, играл в международных встречах. Мне это нравилось, и я думал: "Вот начинается мой путь в большой футбол".
— Скажи, а "Локомотив" собирается тебе делать российский паспорт, чтобы просто освободить место для еще одного легионера на поле? Или он у тебя есть?
— У меня есть российский паспорт.
— Я читала, что когда ты сюда приехал, у тебя его вроде бы не было?
— Не было. А сейчас мне его сделали. У меня есть российский паспорт. Сейчас я уже не считаюсь легионером.
— Саша, сейчас в чемпионате России ты одна из самых больших звезд. Думаю, Катя со мной согласится, ты тот состав, который тащит на себе "Локомотив". Как так получилось, что в "Динамо" (Киев) ты постоянно курсировал между дублем и основой? Почему у тебя там не получалось то, что получается здесь?
— Вы сказали: "я тащу". Я никого не тащу, у нас есть коллектив, 11 футболистов выходят на футбольное поле, и мы все вместе играем. Если я забил 13 мячей, если я отдал много голевых передач, это еще не говорит о том, что я — бог. Ребята зарабатывали штрафные, благодаря ним, я забивал эти голы. Мне многие говорили, вот, ты тащишь "Локомотив". Я никогда так не думал, и не буду думать. А про "Динамо" (Киев) я скажу, что я там поиграл при Юрии Павловиче год, причем, вовсе не в дубле. Потом, когда Семин ушел, пришел новый тренер, Газзаев, и получилась такая ситуация, что я у него практически не играл.
— Как тебе те слухи, что Газзаев по окончании сезона может возглавить "Локомотив"?
— Я этим слухам не верю. Я не хочу, чтобы это случилось. Я уверен, что Юрий Павлович будет здесь, в "Локомотиве", будет продолжать работать.
— Но если вдруг произойдет рокировка? Ведь и Юрия Павловича вроде как обратно сватают... Ты пойдешь за ним?
— Это только сватают и только слухи. Давайте поживем, увидим, посмотрим, что будет в дальнейшем. Не дай Бог, что-то случится, тогда будем решать. А сейчас я даже не хочу думать об этом. Я хочу работать с Юрием Павловичем, хочу играть в "Локомотиве".
— А чем он тебя так по-человечески зацепил? Сейчас ты ведь постоянно, в любых конфликтах, принимаешь его сторону.
— Знаете, я всегда люблю — и я думаю, и другие футболисты со мной согласятся — когда тренер общается с футболистом. Тренер — это, прежде всего, психолог. Он как второй отец. Семин к каждому футболисту знает свой подход — где-то накричать, где-то подсказать, где-то наказать. Но наказать словесно, я имею в виду. Родители далеко, а Юрий Павлович рядом. Мне очень нравится, как он часто говорит: "Пожалуйста, если у тебя есть какие-то вопросы, заходи, я с тобой поговорю, все объясню. Я выслушаю тебя, а ты — меня". Мне это всегда нравилось. Так делал и Павел Александрович Яковенко, и так делает Юрий Павлович, и также это делал и Мирон Богданович Маркевич в сборной Украины, а сейчас — Юрий Николаевич Калитвинцев.
— Ты часто заходишь к Юрию Павловичу просто поговорить?
— Часто не получается. Если у меня есть какие-то вопросы, я могу к нему подойти. И после каждой игры мы всегда с ним общаемся и разговариваем.
— Что обсуждаете? Футбол, анализ твоих действий?
— Конечно, не бытовые вопросы. Моя личная жизнь — это моя личная жизнь. Я к нему подхожу, или он — ко мне, чтобы высказать претензии, задать вопросы по игре или тренировочному процессу. Только по этому. У нас разговоры только по работе.
— Мне сложно представить, чтобы у него было к тебе много претензий.
— Конечно, у него всегда есть претензии. Тренеру всегда что-то не нравится. Но это правильно, критику нужно всегда воспринимать нормально. Если Юрий Павлович на меня кричит или чем-то недоволен, я не скажу, что для меня это минус. Это большой плюс! Значит, есть, над чем работать, есть, над чем подумать. Чтобы в следующей игре выйти и сыграть так, как хотел бы Юрий Павлович.
— А Юрий Павлович помогал тебе адаптироваться в Москве, или процесса адаптации как такового вообще не было?
— Да ну, какая адаптация?! Я все-таки приехал не из Бразилии! От Москвы час лета до Киева, и мне здесь никакой адаптации не надо было. Да, я пришел в новую команду, но здесь был и Юрий Павлович, и Борис Петрович Игнатьев, с кем я работал. Пинколини был, да и Димку Торбинского я знал. А коллектив здесь очень хороший, меня очень хорошо приняли, когда я приехал на сборы, так что времени для адаптации мне не надо было.
— Всем известно, что после матча с "Лозанной" тебя оштрафовали на энную сумму. В интернете пишут, что на 30 тысяч евро. Якобы штраф наложен не за то, что ты опоздал на встречу с президентом на две минуты, а из-за того, что ты сейчас во всех СМИ в этой сложной ситуации поддерживаешь Юрия Павловича. В этом есть хоть доля правды?
— Я сразу скажу, что это только слухи, что меня оштрафовали на какую-то сумму. Да, я разговаривал с президентом, мы с ней общались. Да, я опоздал, но у меня была уважительная причина, о чем знал только я и Юрий Павлович. Мы с ней поговорили, пообщались и нормально обговорили этот момент.
— Подожди, то есть тебе уже ничего не нужно платить?
— Это уже как решит президент. Я только могу сказать, что я с ней встречался — да, это было. Мы общались, разговаривали.
— Ты нам, конечно же, не скажешь, о чем вы разговаривали? Ты почувствовал, что она относится к тебе уважительно?
— Она очень уважительно со мной говорила, спрашивала, как ребята, как команда, переживают они или нет. Сначала я решил кое-какие свои дела, в том числе по этим штрафам, а потом мы просто общались. Я у нее в кабинете просидел в общей сложности где-то час сорок пять минут.
— Как ты вообще смотришь на то, что должность президента футбольного клуба занимает женщина?
— Знаете, мне как-то все равно, я на это не обращаю внимания. У нас есть руководители клуба, есть совет директоров. Если они посчитали, что президентом должна быть женщина, значит, так оно и будет.
— Но она компетентна в той работе, которую она выполняет?
— Говорят, что она очень хороший человек, оче

Источник: ПРО ФУТБОЛ | Прочитать на источнике