«Леня! Во - двигатели!»Над созданием «Руслана» в восьмидесятые годы работала вся страна. Называлась она - Советский Союз

Хотя самолет Ан-124 совершил свой первый полет почти три десятилетия назад, он до сих пор считается самым большим и востребованным в мире серийным транспортным самолетом, на его долю приходится львиная доля коммерческих крупногабаритных грузов, перевозимых на все континенты, его услугами пользуются страны-члены НАТО
Уникальные, и по многим параметрам непревзойденные до сих пор двигатели к нему созданы в Запорожском машиностроительном конструкторском бюро «Прогресс» имени академика А.Г. Ивченко. В их создании и в последующей модернизации самое непосредственное участие принимал главный конструктор Леонид Иванович Мартыненко. Недавно он в числе немногих в стране Указом Президента Украины награжден высокой государственной наградой – орденом «За заслуги» III степени.
Самое почетное место в кабинете Леонида Ивановича занимает фотография, датированная 24 декабря 1982 года. На ней все участники, без преувеличения сказать знаменательного события в жизни страны – первого полета Ан-124 «Руслан» с автографами членов экипажа во главе с командиром, заслуженным летчиком-испытателем Владимиром Терским.
– Леонид Иванович, расскажите про тот день.
– Сначала, что предшествовало этому событию. Я в то время был ведущим конструктором… Мы изготовили четыре двигателя для поставки на самолёт и вовремя их отгрузили. Сами вели доводку, испытания на стенде. Меня послали в Киев в командировку. Двигатели уже примерили. Но самолёт нужно было дорабатывать, были некоторые неполадки. Это же первый полет!.. Я поехал попросить на три месяца вернуть двигатели. Короче говоря, идет большое совещание. Проводил его генеральный конструктор самолета Пётр Васильевич Балабуев. Его знали как очень строгого и принципиального человека. Генеральный не разрешает забрать двигатели. Мы со специалистами в кабинете, а их человек, наверное, пятнадцать. Пётр Васильевич говорит: «Вы думаете, самолёт – это только двигатели?» А я возьми и вставь: «Пётр Васильевич, все знают, что самолёт и без двигателей – самолёт». Как сейчас помню, шёл по кабинету от меня и вдруг после этих слов повернулся и подписал резолюцию – «забрать двигатели».
Тогда мы уже не спеша доработали двигатели, и вот назначен первый вылет. От нашего предприятия была большая делегация во главе с генеральным конструктором В. Лотаревым, главным конструктором А. Пантелеевым. Первый день, 23-го, по метеоусловиям был неблагоприятный. На второй день вроде бы дали добро. Лотарев 23-го уехал, его звали в министерство, а Пантелеев и мы все остались. И – утречком стоит в Святошино на аэродроме самолёт. Вдали он кажется настолько пропорциональным, не кажется большим, только когда подойдёшь ближе, тогда чувствуется его величие. И тут непредвиденное: не запускался один двигатель, а наш сотрудник Юра Гринь вёл с самого начала эксплуатацию и подготовку. Мы стоим все, ждем, когда же он запустится. Было очень много гостей. Чувствуется волнение. Чего не летит? Чего не запускают? Я пошутил, и говорю: «Сейчас Юра научит и полетят». Только я это сказал, через полминутки Юра по трапу… Трап убрали. Закрыли. Он взлетел и сделал круг над аэродромом. Это было что-то! В окнах – люди, на балконах – люди. Все смотрят через заборы на первый вылет. Он летал, пока мы ехали из Святошино в Гостомель. Все сели в автобусы и поехали туда. Приезжаем. Трибуна уже подготовлена. И он заходит на посадку, садится, экипаж выходит счастливый. Мы были знакомы с каждым в процессе подготовки. Я как ведущий конструктор. Мы стоим в первых рядах возле трибуны. Поднимается командир корабля, кричит: «Лёня! Во – двигатели!» А потом уже была официальная часть. Потом был банкет…
Родился Леонид Иванович Мартыненко в Луганской области в 1931 году в небольшом городке Сватово в семье служащего. Отец был строителем, а мама – домохозяйка. Детство прошло под бомбежки вражеской авиации, пришлось пережить и оккупацию. От встречи с немецкими оккупантами у юного Леонида остались не лучшие воспоминания.
– Дело в том, что в школе я неплохо знал немецкий язык, – вспоминает Леонид Иванович, – и когда в город пришли вражеские войска, то мне приходилось вступать с ними в словесные перепалки, то бишь отвечать им по-немецки… Можете представить, чем мог закончиться такой не очень добродушный диалог.
Зато самые теплые воспоминания остались от учебы в альма-матер – Харьковском авиационном институте, куда Мартыненко поступил по совету товарища.
– В ХАИ всегда требовали полной отдачи, и это очень даже неплохо, потом мы это почувствовали, когда стали применять свои знания на практике. Очень требовательная профессура, преподаватели. И там не пройдёт на счёт «шармачка». Те, которые вот так хотели, в большинстве своем поуходили. Запомнилась сплочённость мотористов, и самолётчиков тоже. Дружили друг с другом. Второе – юмор в ХАИ неубиенный. Это тоже помнится. Причём, шутили и преподаватели, и студенты, и все-все.
– Леонид Иванович, вы – счастливый человек. Вас судьба свела с такими выдающимися людьми как Ивченко, Лотарев, Муравченко. Как бы вы охарактеризовали коротко всех троих генеральных конструкторов? Есть ли у них схожие черты или они всё-таки индивидуальны?
– С Александром Георгиевичем Ивченко я проработал 15 лет. И на рыбалке бывали, и так. Я ни разу не помню, чтоб он кричал. Ни разу! Подковырнуть мог. Но был доброжелательный, отзывчивый. Если что-то у тебя случилось, он сам поинтересуется: «Что с тобой?» Ивченко был на все руки мастер. Он и финансами занимался, хотя тогда, при плановой экономике, было проще. И техникой, и умел слушать, выслушивать подчинённых. И выбирать правильное решение.
Владимир Алексеевич Лотарев был изумительный техник. Тогда были очень сжатые сроки создания двигателей. И масштаб какой! Над созданием «Руслана» в восьмидесятые годы фактически работала вся страна. Сотни предприятий! Называлась она Советский Союз. Приходилось принимать массу неординарных решений, от которых требовалась твердость характера. Он был разный: на работе, казалось, был жёсткий, а в быту обаятельный, неприхотливый человек.
Вот один пример: мы с начальником конструкторского бюро Алексеем Николаевичем Зленко свободное время проводили на заводской базе в Осокорово. Мой домик, его домик, и между нами столик. Сидим, снасти вяжем рыбу ловить. Приходит Лотарев, всё сгребает со стола, ставит бутылку и говорит: «Сегодня как никак День авиации, а мы какое-то имеем к ней отношение. Идите, зовите жён». Так мы отметили День авиации. Вот так, запросто.
А Фёдор Михайлович Муравченко, кроме того что у него было невероятное чувство новизны, изумительно разбирался в технике, в институте отлично учился, был полиглотом. Знал очень много. Ну, одаренный человек. Стихи писал, немножко рисовал. Всё умел. Финансы – если б не он, в это время мы б, наверное, не выжили. Молодец!
– Леонид Иванович, наверное, будет несправедливо, если я не спрошу вас о том, в надёжных ли руках сегодня предприятие, которое возглавил генеральный конструктор Кравченко?
– Абсолютно! Во-первых, Игорь Фёдорович воспитан Фёдором Михайловичем. Они же в отделе камеры сгорания работали. И второе – он очень знающий человек. Он пытается во что бы то ни стало сохранить то, что делал и завещал Фёдор Михайлович. Он знает его направление мысли и старается поддержать. Это мы, его заместители, чувствуем.
– А что это за случай такой, когда благодаря вашей интуиции, особенному чутью рыбака, пришлось на выбранном вами заливе в Приморске базу отдыха отстраивать?
– У меня была машина «Запорожец» - мыльница. Мы на ней ездили в Крым, на Кавказ – до Сухуми. Практически каждый год мы отдыхали с друзьями семьями. Но в начале шестидесятых решили освоить и Азовское море. Как получилось? Там ведь залив, большие креветки. Причём взял сеточку и – полведра креветок и бычков. Так и облюбовали мы заливчик на Приморском побережье. Теперь там выстроен шикарный пансионат «Жемчуг».
Подготовила Ольга Корниенко
СПРАВКА «ИЗ»
ТОЛЬКО ФАКТЫ
За успешную деятельность в области создания новых образцов авиационной техники Леонид Мартыненко отмечен высокими правительственными наградами:

Источник: Газета “Индустриальное Запорожье” | Прочитать на источнике