Олимпийская чемпионка Татьяна Буракова (ПРОРОЧЕНКО): Надоело за медалями ухаживать, как за цветами

Олимпийская чемпионка Татьяна Буракова, известная в спортивном мире под фамилией Пророченко, приезжает в наши края нечасто, от силы один-два раза в год – на юношеский турнир по легкой атлетике и летом отдохнуть в родной Бердянск. По дороге в Киев Татьяна Васильевна задержалась ненадолго в Запорожье и я, разумеется, не упустил возможность встретиться с чемпионкой на стадионе «Локомотив».
Глядя на беговые дорожки, Татьяна Васильевна вспоминала:
– Это те дорожки, по которым мы еще бегали, та самая резина лежит, хотя я уже и не помню, битум вроде был. А тут недалеко я в общежитии жила. Поезда спать не давали, кровать пружинила… Я просила квартиру, а мне: «Ты хоть чемпионат Союза выиграй, чтобы получить квартиру». Я подумала: «О-о-о, Союза!» Тогда это казалось фантастикой.
– Вы из Бердянска в Запорожье переехали?
– Я родилась и прожила 20 лет в Бердянске, а в 1972 году переехала в Запорожье. Забрали меня учиться в техникум советской торговли, приехали оттуда преподаватели и уговорили – и меня, и родителей. Так я попала к запорожскому тренеру Виталию Саю, который курировал этот техникум и работал со спортсменками. Мы с ним работали до окончания моей спортивной карьеры (первым тренером была Тамара Ивановна Видоменко. – Л. У.).
Меня потом спрашивали, почему из всего запорожского коллектива выбрала тренером именно Сая? Случайно получилось, и слава Богу.
БЫЛО ТЯЖЕЛО КОНКУРИРОВАТЬ С МОСКВИЧАМИ
– Но все же и благодаря тренеру вы взяли «бронзу» на Олимпиаде в Монреале. Татьяна Васильевна, а какая обстановка там была?
– Из украинских легкоатлетов там были Валера Борзов и я, которые очки для сборной принесли. Для него это была последняя Олимпиада, а для меня - первая. Обстановка была: если попадали новички, то немножко страх у некоторых был, но я страха не испытывала.
– Наша еще одна чемпионка Татьяна Самоленко в интервью призналась, что отбор на Олимпиады был всегда в пользу москвичей. Правда так было?
– Да, нужно было быть на голову сильнее. Нам, из Украины, было тяжелее конкурировать со столицей, отбор был жесткий. Нам сказали, надо выиграть три соревнования, быть стабильно в «тройке» – и только тогда тебя возьмут в команду.
Я этот отбор проходила, бежала и была в «тройке» и на 100, и на 200 метров, потом перевели на 400 метров. В 1975 году я выиграла чемпионат Союза в Киеве, и все равно «наверху» были против. За женщин отвечала Зоя Петрова – женщина крутого нрава.
Она категорически была против, когда меня, в 24 года, уверенную в своих силах, в первый раз включили в состав сборной. Зоя Петрова возражала: «Зачем вы ее берете? Она уже старая! В ее возрасте уже нет никаких перспектив» и т. д. И она всегда была против меня, ибо я создавала такую конкуренцию, что ей этого просто было не нужно.
Она понимала, что появился такой человек, который может нарушить все ее планы. И когда я выиграла 200 метров на чемпионате Союза, с ней случилась такая истерика, что ее долго не могли успокоить. Целый час!
Ну а меня утвердили. И никаких вопросов и возражений не было. Я не знаю, как бы сложилось, если бы я не выиграла тот чемпионат, но выиграла я с большим преимуществом, и до сих пор хорошо этот бег помню. А перед этим был забег на 400 метров, и победила наша киевлянка Аксенова. Я разминалась, и мурашки у меня побежали. Боже! Какое счастье и везение, что получила путевку на Олимпиаду!
– Но вернемся к Олимпиаде в Монреале. Много чего можно вспомнить?
– Охрану! Валеру Борзова в Монреале угрозами замучили: «Если ты будешь первым на финише, то получишь пулю». Звонков таких он море получил, поэтому для него Олимпиада была в напряге.
А я тогда была новичком, для меня все было внове. За границу приехала второй раз в жизни: первый мой выезд был на матчевую встречу СССР – Франция.
На Олимпиаде, конечно, волновалась. Когда попала в финал, до забега оставалось 20 минут. Надо было просто отдохнуть. А на улице жара, там такие «катакомбы», что и заблудиться можно, если выйдешь.
У меня не было с собой сопровождающих, никогда не было с собой тренера, никто меня не водил за ручку, никто за мной не следил, как, к примеру, за Борзовым – за ним ходила целая свита. Да и спортсменки в сборной все были опытные, у многих по три Олимпиады за спиной.
Пристроилась я к немцам: они пошли куда-то отдыхать, и я за ними. Отдохнула, прихожу, а там среди наших паника: куда я девалась? Тут финал, а меня нет. Пробежала 200 метров, результат – 6-е место – считаю очень хорошим.
А что касается эстафеты, то мне все равно было, на каком этапе бежать. Я же ведь никого из соперников не знала, какие титулы у них! А девочки по команде: «Ой! Я бегу с тем, с тем» – т.е., у них мандраж появился, они прочитали протоколы, и шансов попасть в следующий круг психологически у них было мало.
А я знала, что моя дорожка такая-то, забег такой-то, в такое-то время и все. Вышла и делала свое дело, т.е. просто выполняла свою задачу: мне нужно было показать результат и больше ничего. А потом мне говорили, какая я везучая. Да, в спорте это должно быть: везение, фортуна.
ВЫЗВАЛАСЬ БЕЖАТЬ ПЕРВОЙ
– А после Монреаля была уже московская Олимпиада…
– Отбор на Монреаль-76 был идеальным. И перед Играми в Москве нам сказали, что состав команды на Олимпиаду может изменить только мировой рекорд. То есть ты мог не участвовать на всех отборах, но на чемпионате Союза устанавливаешь мировой рекорд – и автоматически получаешь путевку на Олимпийские игры. Такая практика всегда была.
В 1977 году после завершения сезона тренеры уговорили меня перейти на 400 метров: я на каких-то соревнованиях прибежала к финишу с отрывом 50 метров от ближайшей соперницы, еще и с рекордом СССР – 50,6 сек. А потом принудительно перевели в эстафетную команду 4х400м. В индивидуальных дисциплинах в Москве я не соревновалась.
– Москва-80 стала для вас золотой.
– Да, золотой. Мы всегда были железно вторыми: чемпионаты Европы, Кубки Европы и мира – немцев (команду ГДР. – Л.У.) победить было просто невозможно. Тогда у них была настолько сильнейшая система подготовки, вся страна их готовила, и потому их нереально было обуздать. Как говорили, наше «золото» никто и не планировал, да и мы сами говорили, что победа может только во сне присниться.
Мы немцев измором взяли, психологически. Когда определился состав на эстафету, нас спросили: «Кто будет первый этап бежать?» Никто не захотел проявлять инициативу, а я – человек смелый, никогда никого не боялась, вот и вызвалась.
Первой передала палочку, а последней бежала Ира Назарова, она потом говорила в интервью: «Я не хотела Таню подвести». Ныне покойный стартер Томас подарил мне «золотую» пульку, ведь я же первой среагировала на выстрел стартера. Когда дарил, сказал: «Ты первая выбежала из колодок и первой финишировала».
Ну а потом уже пошло дальше по этапам с нарастанием. И на последнем этапе немка (Марита Кох. – Л.У.) уже ничего не смогла сделать: когда догоняешь, всегда сложнее. Немка просто замкнулась, закрепостилась, они же, немцы, привыкли, когда им гандикапы дают, а тут облом получился.
Мне опыт и характер помогли. Немки не могли осознать, что кто-то окажется их быстрее, даже на предварительных забегах. Ну и сломались психологически. Они в финале выступили даже хуже, чем до этого.
Сейчас спортсмены боятся прикидок, соревнований. А для нас, после 1976 года, различные старты были обычным делом. Еженедельник «Легкая атлетика» подсчитал как-то, что у меня в году было 60 стартов, поэтому в любое время суток я была, как автомат, если надо бежать. И эстафеты мы передавали, как на автомате! Это сейчас среди нынешних такого уже не происходит.
– Интересно, были ли довольны советские спортсмены, что Москву-80 бойкотировали ФРГ, США и другие сильные соперники?
– В нашем виде они были позади нас, конкуренцию не создавали. Бегуны из ГДР – вот основные соперники. Как сейчас Америка «валит» всех, все виды, так тогда это делала сборная ГДР – у них выиграть было практически невозможно или очень трудно. Поэтому был бойкот Америкой или не был, были американцы или не были – нам никакой помехи не было.
– По организации Олимпиада-80 была лучше, чем монреальская?
– Да. Там все было шикарно, было изобилие всего и вся. Но отбор команды на Москву-80 был не настолько честный и правильный: тут уже было все продажным, больше в пользу москвичей и в ущерб провинции. Вот и мой будущий муж Бураков «попал». Он был лидером и рекордсменом Союза, на Украине его рекорд 45,45 сек. простоял очень долго, а тут какой-то Маркин объявился. Его и знать никто не знал, а готовил его целый медицинский институт (к слову, Виктор Маркин и победил на 400 метров и в эстафете. – У. Л.). Дома было выступать куда проще – на стадионе поддержка была ощутимой.
– После Олимпиады что вручали, дарили?
– Копейки, по-нашему говоря. За золотую медаль получила на руки 3500 рублей! А на Украину я приехала – вообще ничего. Какие-то там часы еще дарили, фотоаппарат «Зенит» с маленьким объективом. Это все, что тогда дарили спортсменам после Олимпиады.
Комсомол грамоту дал, мы же тогда патриотами были, никаких премий, ничего существенного, кроме зарплаты. Я ее на книжку клала, просто тогда ее не использовала, поскольку круглый год, 24 дня в месяц, мы были на сборах. Колесила по всему Союзу. Соревновательный период был– июнь, июль, август. Мы приезжали в Подольск, на базу, и оттуда уезжали на чемпионаты, кубки, матчевые встречи с Америкой и т.д. К примеру, после Монреаля в 1976 году сразу уехали в Польшу, на матч СССР – Польша – ГДР.
– Татьяна Васильевна, признайтесь, гордость за страну была сильной?
– Конечно! Герб СССР у нас на форме всегда присутствовал. А когда стоишь на пьедестале и играет советский Гимн, то слеза прошибает…
– Допинг-пробы были в те годы? Ведь громкие допинг-скандалы начались с Сеула-88.
– Конечно, и тогда проверяли. Сплошь и рядом девушки-гермафродиты присутствовали. Их проверяли, не допускали к международным соревнованиям. А мы просто боялись этого.
Вот у немцев своя фармсистема была, они ее меняли каждые 4 года. Войну они прошли, опытов на людях у них было достаточно, чтобы потом на спортсменах это применять. А потом восстановление.
У нас правительственный договор был с немцами, мы зимой на их базе «Кинбаум» (это 50-60 км от Берлина) жили и тренировались. Супербаза, бассейн, восстанавливающие всякие порошковые, хвойные, еще какие-то ванны, гидромассаж. Пришел после тренировки, прошел процедуры, уходишь свеженьким, отдохнувшим.
Принимали ли допинг немцы? Кто его знает! Они же все были силовики. У нас девочки были все атлетически сложены: Маслакова, я, Бесфамильная – высокие, ноги длинные, все красиво бежали. Тренер шутил: «С вас, девочки, картины можно писать». А немцы-силовики - кривые. Как уцепились в дорожку и бегали «крючками», а на нас любо-дорого было посмотреть.
– После Москвы-80 решили закончить со спортом?
– Еще зиму побегала. У меня еще было полно сил, предлагали перейти на 800 метров или на 400 с барьерами. Но мне уже не было ни смысла, ни интереса. Это теперь все деньги зарабатывают, а тогда...
Я сказала: «Я – олимпийская чемпионка, у меня много титулов, что я могу еще достичь? У меня нет уже никакого стимула. Буду создавать свою жизнь, семью, детей».
– Бойкот Олимпиады-84 в Лос-Анджелесе уже был без вас.
– Да, все мои знакомые ребята, кто оставался в сборной, в шоке были. Сдали всех, это же политика была. Для некоторых это была трагедия. В сборной команде права голоса не имели. Сказали: «Закрыть и поддержать» – и все, до свидания. А кому из спортсменов нужна была та «дружба» вместо Олимпиады?!
– Сейчас болельщики узнают вас, помнят?
– Кто интересуется спортом, те узнают. Ясно, что след остался в спорте большой. Я не один раз была чемпионкой Союза, это о чем-то да говорит.
– Свои медали как храните?
– Были на стене медали, кубки. Но надоело их от пыли вытирать и ухаживать, как за цветами. Сложила в шкаф. А потом сделала уголок спортивный, кто приходит, просит посмотреть, спрашивает. Кроме спортивных медалей, есть и правительственные награды. После Монреаля – медаль «За мужество», после Москвы – орден Дружбы народов, от Украины – орден княгини Ольги ІІІ степени.
– Что-то стало модно среди спортсменов в столицу из наших краев переезжать. Вот и Татьяна Самоленко недавно перебралась в Киев.
– Ну, Таня Самоленко, Анна Сорокина вышли замуж за столичных спортсменов. Я тоже попала в Киев, но намного раньше. Мне в Запорожье предлагали 3-комнатную квартиру, гараж. Но Витя Бураков, будущий тогда муж (как и Татьяна Пророченко, чемпион Олимпиады-80 в эстафете 4х400 м. – Л.У.), приехал в 1980 году из Киева, походил по Запорожью, погулял и сказал: «Нет. Киев не поменяю. Жить будем в Киеве».
Переехала в Киев, там мы все с нуля начинали, квартиры не было, мыкались, мучились, жили по гостиницам. Пока не помог мой родной «Колос», за который я на двух Олимпиадах выступала. Анатолий Петрович Усенко сказал: «Таня, ты столько для нас сделала, нет проблем». Но все же повоевать за квартиру и ждать пришлось. У меня двое детей. С 1993 года я в штате сборной команды Украины по легкой атлетике, занимаюсь административной работой – организацией выезда команды на соревнования за границу, отправляю их на соревнования.
– Дети пошли по вашим стопам?
– Дочка Катя, кандидат в мастера спорта, бросила спорт: уже второй год не тренируется (на 100 и 200 метров). В Киеве, оказывается, проблема с тренерами, некому тренировать.
И сына Володю жалко. Два года он был призером чемпионатов Украины на 400 метров. В этом году на Европе в команде 4х400 взяли 6-е место, присвоили ему международника (МСМК). Но в целом Украина может выставить команду на эстафету с трудом. В ближайшие пять лет никакой перспективы - и так в каждом виде.
Но ведь таланты-то у нас в стране есть!
ВИЗИТКА
Татьяна Васильевна Буракова (Пророченко).
Родилась 15 марта 1952 г. в Бердянске. Выступала за спортобщество «Колос» (Запорожье). Заслуженный мастер спорта (1980).
Бронзовый призер ХХІ Олимпийских игр 1976 года в Монреале в легкоатлетической эстафете 4х100 метров, олимпийская чемпионка ХХІІ Олимпийских игр 1980 года в Москве в легкоатлетической эстафете 4х400 метров
БЫЛ СЛУЧАЙ
- Интересный случай произошел где-то в 1977 году. Я приехала отдыхать в Алушту. А там как раз проходили соревнования ЦС «Спартак». И друзья предложили мне выступить на 400-метровке. До этого круг я бегала только в эстафете, а личного результата на дистанции у меня не было.
И стало интересно, за сколько же я могу пробежать. Получился рекорд СССР - 50,6 с, который утвердили. Это был мой последний рекорд, который зафиксировали ручным секундомером. Потом хронометраж стал электронным, - рассказала Татьяна Буракова.
Автор: Усов Леонид

Источник: Газета “Индустриальное Запорожье” | Прочитать на источнике