Европейские карнавалы

В конце февраля по всему югу Европы проходят традиционные карнавалы – аналог нашей православной Масленицы. Самым из них знаменитым по праву считается ежегодный Венецианский карнавал, длящийся не менее двух недель и привлекающий гостей из разных уголков мира. В этом году Украинский журналистский фонд организовал пресс-тур для журналистов, включающий в себя посещение карнавалов в итальянской Венеции, французской Ницце, столице лимонов Ментоне.
Предлагаем впечатления участвовавших в этой стремительной и захватывающей поездке корреспондентов «Вечернего Николаева».
«РАЗМОКШЕЙ КАМЕННОЙ БАРАНКОЙ КО МНЕ ВЕНЕЦИЯ ПЛЫЛА...»
Сизые голуби в Венеции – медлительные, упитанные и абсолютно ручные. Не обращая внимания на людей, птицы бродят вразвалку по площади перед собором Святого Марка, выковыривая невидимые крошки и зернышки, застрявшие в щелях между плотно подогнанными плоскими булыжниками. Говорят, по будням их здесь так много, что пьяцца ди Сан-Марко напоминает колхозный птичник. С той только разницей, что не куры гребутся в огороде, выклевывая червячков, а непуганые сизари неторопливо, но проворно подбирают за туристами оброненные крохи.
Но сейчас голубям тесно даже на площади Сан-Марко – самой просторной в Венеции. Потому что площадь запружена народом – разномастным и многоязыким, но одинаково праздничным и веселым. Когда в Венеции карнавал, голубям приходится лавировать: то плавно опускаться на мостовую, то взмывать на свои обжитые карнизы, богато украшенные роскошной лепниной. Поближе к чердакам и крышам, куполам и сводам. Хоть и невелики птицы, но не хватает им места на узеньких тротуарчиках и крохотных площадях. В дни ежегодных карнавалов до полумиллиона туристов заполняют и без того тесные набережные и улицы, площади и переулочки этого фантастического островного города-музея.
Мы влились в праздную, наэлектризованную ожиданиями, чуть экзальтированную толпу, едва ступив на карнавальную набережную. Для этого пришлось проделать немалый, но стремительный путь: поездом до Киева, два часа самолетом из Жулян в аэропорт Тревизо, сорок минут автобусом в материковый город-спутник Венеции – Местре, и еще полчаса катером – в эпицентр карнавала.
...Моросил дождик. В салоне катера было зябко и неуютно. Говорят, в этой местности в эту пору года небо всегда затянуто тучами. Из дождевой дымки, как на переводной картинке, проявлялся знакомый по многочисленным фото-, кино-, видео- и прочим изображениям, как бы плывущий по зеленоватой поверхности мелководной лагуны, акварельный, почти невесомый, изысканный профиль Венеции.
Вблизи все оказалось более предметным, но зыбким. Кажущиеся серыми, плотно прижатые друг к другу дома набухли и как бы поржавели от вечной сырости. Кварталы с прорезями больших и малых каналов вырастали из воды, их неверные отражения колебались – казалось, что прочная каменная Венеция стоит на зыбком призрачном фундаменте, готовом расслоиться в такт легкой волне, бегущей от катера.
Однако с причального мостика мы ступили на набережную – и обрели под ногами почву. В толпе, текущей ко Дворцу дожей, среди пальто и курток, плащей и шубок, яркими экзотическими птицами вдруг замелькали величественные дамы в роскошных нарядах давно минувших эпох, горделивые кавалеры в напудренных париках и расшитых золотом камзолах, завернутые в черные плащи таинственные незнакомцы в треуглых шляпах, юркие клетчатые арлекины в шутовских колпаках с бубенцами... И всюду – маски, маски, маски. Белые, серебристые, золоченые...
К нашему появлению город «карнавалил» уже вторую неделю.
МАСКА, Я ТЕБЯ ЗНАЮ!..
Я был разбужен спозаранку
щелчком оконного стекла,
разбухшей каменной
баранкой
ко мне Венеция плыла...
Непроизвольно приходят на память строки русских поэтов, Нобелевских лауреатов Бориса Пастернака, Иосифа Бродского (умершего в Америке, но, согласно завещанию, похороненного в Венеции). Сами собой набегают художественные ассоциации. Потому что Венеция – манящее слово, произносимое с особым вкусом знакомыми художниками, побывавшими там, город, воспетый поэтами и великими живописцами. Загадочный, овеянный легендами, изрезанный каналами с перекинутыми над ними мостиками, где вместо привычных улиц – водные пути, а к парадным подъездам причаливают юркие моторки и легкие лодки-гондолы, – этот город всегда привлекал к себе и казался недосягаемым. Вполне естественно, что в нашем воображении уже существовала своя Венеция. Насколько она совпала с реальностью?
Венеция раскрывалась постепенно. В первую очередь благодаря особой атмосфере карнавала.
Шаг за шагом карнавальное мироощущение захватывало нас. Броуновское брожение самых невероятных масок, мифических и исторических персонажей – вовлекали всех в свою невероятную жизнь-игру. Узнаваемые Пьеро и Арлекины, завернутые в черные плащи с капюшонами фигуры Доктора с птичьим профилем, десятки очаровательных Коломбин и авантюрных кавалеров-Казанов, птицы, звери и неопознанные существа – все они с готовностью приняли нас в свое сообщество – охотно позировали перед фотокамерами, устраивали театральные сценки, заманывали, стреляли глазками, укрываясь веерами. Понадобилось совсем немного времени, чтобы мы тоже устремились к уличным передвижным лавкам за масками и по полной программе влились в карнавал, ощутили себя в своей тарелке.
ПОД МУЗЫКУ ВИВАЛЬДИЗнаменитый Венецианский карнавал – это что-то вроде нашей Масленицы. Но отмечается не одну, а почти две недели. И главным на этом празднике является не поедание блинов, а костюмированное веселье, когда «шуты могут чувствовать себя королями, а короли шутами», когда лица прячутся под масками и всем дозволено все.
Карнавал имеет глубокие корни, уходящие в античную эпоху, а первое документальное упоминание о Венецианском карнавале было зафиксировано в 1094 году. Праздник в честь бога Сатурна в античную эпоху отмечался после сбора урожая и сопровождался массовыми гуляниями. Рабам во время праздника разрешалось сидеть за господским столом, пить, есть вместе с хозяевами. А чтобы это никого не шокировало, все прятались под масками. В христианские времена этот праздник также стал популярен – гулянье и раскрепощение перед Великим постом. Наивысшего расцвета Венецианские карнавалы достигли в 18 веке, когда вошли в моду герои итальянской комедии (кстати, их отец - сочинитель Карло Гольдони - родился, жил и творил именно в Венеции, тут доныне действует его театр). Эти маски актуальны до сих пор, а прелестница Коломбина стала эмблемой карнавала. В конце 18 века карнавал постепенно угас в связи с революционными настроениями масс, а в начале 20 века – вообще был запрещен. Традиция Венецианских карнавалов была возобновлена в 1979 году по инициативе великого клоуна и кинорежиссера Федерико Феллини (и, надо сказать, с позволения самого Папы Римского).
С тех пор карнавал проводится ежегодно и становится все популярнее. Более полумиллиона его фанатов и туристов – романтиков, любителей веселых развлечений не только из Венеции и других городов Италии, но из разных стран, – каждый год в феврале устремляются сюда. Многие тщательно готовятся: шьют костюмы, репетируют спектакли, песни, танцы. Начинается карнавал на главной площади театрализованным представлением, а дальше постепенно расползается по кривым и узким улицам Венеции, перемещается в лавочки, старинные дворцы, кафе, концертные залы. Музыка, песни, гулянья проходят круглосуточно, не утихают даже ночью.
Мы влились в Венецианский карнавал в самом разгаре. К сожалению, времени было очень мало, хотелось многое успеть: и саму Венецию охватить, как говорится, взором, прочувствовать, и карнавальной атмосферы хлебнуть. Побродили по улочкам-закоулочкам, потолкались среди веселящейся толпы на пьяцца ди Сан-Марко, полюбовались застывшими каменными крылатыми львами, украшающими многие фасады и перекрестки, послушали Вивальди в классном исполнении уличного гитариста – прямо на улице под зданием, где когда-то жил и творил знаменитый композитор.
Венеция – это не просто уникальный город на воде. Во все времена он вдохновлял и притягивал к себе творческих людей – художников, поэтов, музыкантов. Здесь музыка волн Адриатики сливается воедино с музыкой архитектурных шедевров – дворцов, храмов, театров. Здесь проходит знаменитый Венецианский кинофестиваль, Международное Биеннале художников. Город славен легендарными именами, перечислять которые – никакой газете места не хватит. Художники Тициан и Беллини, Тинторетто, Веронезе, Джорджоне, путешественник Марко Поло, знаменитый авантюрист и легендарный любовник Казанова, композитор Рихард Вагнер, поэт Эзра Паунд и многие-многие другие выдающиеся люди искусства разных эпох и народов связаны с Венецией своей судьбой и творчеством. Здесь есть и русские могилы – Дягилева, Бродского, Петра Вайля. Все они любили Венецию и прославили ее.
МЫ НА ЛОДОЧКЕ КАТАЛИСЬКогда-то перед могуществом этого небольшого города-государства преклонялась Европа.
Город расположен на 118 островах Венецианской лагуны, изрезанных вдоль и поперек 150 каналами и протоками, через которые переброшено около 400 больших и малых мостов. С материка сюда можно попасть только по воде – на катерах, морских трамвайчиках, паромах. Это город со своим особым укладом, амбициями, историей. На гербе города изображен крылатый лев – сила, непобедимость, независимость.
Венеция существует полторы тысячи лет. Ее основали бежавшие от набегов варваров жители римских земель – на островах им было безопаснее. Постепенно поселенцы заселяли острова в Венецианской лагуне. Они забивали в морское дно мощные сваи из твердых и негниющих пород деревьев, в основном из лиственницы (говорят, в том числе на сваи шел и лес из Руси), на них надвигали настилы и строили жилье. Обживать топи, заболоченные острова было трудно, зато завоеватели их не трогали. Земли не было – и венецианцы вынуждены были осваивать море. Со временем возникла Венецианская республика, и Венеция стала крупнейшим торговым центром, соединившим континентальную Европу, империю Карла Великого с Византией. Венецианские купцы считались самыми богатыми, они умели торговать рыбой, солью, вином, маслом, лесом (тогда на островах еще росли деревья, которые теперь исчезли), пряностями и даже рабами. А еще они умели лихо воевать. В Средние века Венеция развивалась как держава, чье могущество было основано на мореплавании. Во главе государства стоял выборный дож – предводитель, вождь, можно сказать, как у нас президент. Традиция избрания дожей просуществовала более тысячи лет и прекратилась в 1797 году с покорением Венеции французской армией Наполеона. Вся история правления Венецией и теперь хранится во Дворце дожей – роскошном здании, а точнее, дворцовом комплексе постройки 15-го века, который является одним из самых интересных музеев Венеции.
Впрочем, не будем пересказывать то, что можно легко найти в путеводителях и интернете. Нашим гидом по Дворцу дожей оказалась соотечественница – Ксения Константиненко из Киева. Блестяще эрудированная, ироничная и просто красивая женщина сумела не только щедро поделиться с нами своими обширными познаниями, но и передать характер венецианской власти: умной и веселой, в меру коварной, порой жесткой, порой бесшабашной, умело предохраняющейся от коррупции, превыше всего ценящей ум и благородство, силу, свободу и независимость. А еще – красоту. А еще – любовь. Надо ли говорить, что именно эти качества возвели в культ венецианские граждане. И это – в эпоху мрачного Средневековья, когда, к примеру, Париж и Москва были большими грязными деревнями!
В Венеции жили смелые, богатые и расчетливые купцы, искусные строители и ремесленники. Их традиции живы доныне. Мы побывали в мастерской по изготовлению изделий из венецианского стекла, знаменитого «Мурано», где ловкий мастер проворно смастерил на наших глазах из расплавленной стеклянной массы грациозную цветную сувенирную лошадку...
Быть в Венеции и не покататься на гондолах – длинных узких лодках, служивших в древние времена главным средством передвижения в городе на воде, – было бы неправильно. Так мы решили, и заплатить по 20 евро за это удовольствие было не жалко. Гондолы ныне востребованы разве что туристами, потому что по каналам удобнее стало передвигаться на моторных лодках, катерах, паромах. Говорят, венецианцы любили потешить свое самолюбие пышными украшениями и похвастать друг перед другом богатыми аксессуарами и роскошными блестками. Даже при полной нищете гордый венецианский гондольер разобьется в щепку, но нацепит на свою лодку золоченых цяцек с каменьями, лишь бы выделиться. В последнее время власти запретили украшать гондолы излишествами, отступать от стандарта, но богатые мягкие кресла, бахрома, бархат, кожа – все это осталось и создает приятное впечатление.
Как назло, целый день моросил дождик, он прекратился где-то к концу дня. Тут же наша группа, разделившись по шестеро, погрузилась в гондолы – и мы тронулись в путешествие по извилистым, узким, узеньким и совсем узюсеньким каналам Венеции, изумляясь и наслаждаясь видом зданий, вырастающих из воды, горбатых мостиков, под которыми проплывал наш гордый челн с задранным носом, узкой полоской неба над головами, выплывающими из-за поворотов храмами, колокольнями и палаццо.
Правда, напрасно мы ждали, когда же наш гондольер начнет услаждать путешествие своими итальянскими «канцонами», как это описывается в художественной литературе. Наш молчал, только подмигивал женщинам и лишь изредка тихо насвистывал что-то похожее на «Подмосковные вечера». И тогда румяные украинские девчата, перетрудившиеся на ниве журналистики, затянули свою песню. Потому что душа требует! Какое же, по нашенским понятиям, катание на лодочке – да без проникновенной «канцоны»?
И полетело по карнавальной Венеции, останавливая прохожих, заставляя улыбаться местных жителей и туристов, украинское, задушевное: «Цвіте терен, цвіте терен, листя опадає...». Говорят, украинские и итальянские души родственны – на мостиках, под которыми мы проплывали, столпились ряженые зеваки, громко приветствуя новоявленных артистов восторженным свистом и аплодисментами. И смурноватый гондольер, видя такой оборот, приосанился и стал шуровать своим длинным веслом не просто сноровистее, но даже как-то артистично, что ли. А в следующей почти вплотную за нами лодке молодой гондольер в странной, почти казацкой мохнатой папахе вдруг выпрямился, стал в позу на корме – и так грянул оперным голосом какую-то итальянскую арию, что все вокруг буквально пошатнулись. Такова, наверное, спонтанная сила искусства.
ДЫША ДУХАМИ И ТУМАНАМИДо обусловленного времени отправления катера оставался час. Мы уже побродили по окрестным улочкам, посидели в маленьких кафешках, съели по куску пиццы, потолкались в сувенирных лавочках, взбодрились не одной порцией ядреного кофе-«эспрессо»...
Ночь надвинулась на Венецию, но сияние карнавала не давало тьме накрыть веселящийся город. Поулыбавшись незнакомым лицам и маскам, мы решили пройтись по набережной – мы знали, что где-то неподалеку расположен парк, в котором проводятся знаменитые Венецианские биеннале. Хотелось, знаете ли, иметь основания при случае небрежно обронить в разговоре с николаевскими художниками-друзьями: «Ну как же, в этом парке и наша нога ступала...». Впрочем, парк – это звучит так обыденно. Куда роскошнее: «Giardini della Biennale Internazionale d’Arte»!
Через каких-то 200-300 метров набережная как-то сразу опустела. Бурлящая карнавалом площадь Сан-Марко осталась далеко за спиной, а тут лишь редкие прохожие, да внезапная тишина, подсвеченная розовато-малиновым – эксклюзивным – светом венецианских фонарей.
Мы поднялись на мостик, полюбовались каналом, ведущим к Арсеналу, неторопливо продолжили путь. Дошли до парка Биеннале, сделали круг по его размокшим от непрекращающегося дождя дорожкам, прикоснулись к статуям. Это оказалось единственное место, где наши подошвы соприкоснулись с живой землей. Вся остальная Венеция, по которой довелось бродить, – сплошные каменные плиты, булыжные тротуары да порой деревянные мостки.
Уже ни туристов, ни моционирующих пенсионеров, ни поздних гуляк – пусто на набережной. И вдруг из-за скошенного угла Via Garibaldi возникла... блоковская Незнакомка. Да-да, та самая:
...Дыша духами и туманами,
она садится у окна,
и веют древними поверьями
ее упругие шелка,
и шляпа с траурными перьями,
и в кольцах узкая рука...
Она не вышла и не выплыла, она именно возникла – в шляпе с траурными перьями и в черной вуали на полумаске, под которой угадывалось неописуемой красоты (а какое же еще!) лицо, роковые, разящие наповал глаза и, конечно, какая-то красивая и печальная тайна. Магия волшебного города, особенно в дни карнавала, очевидно, так сильна, что сердца наши вздрогнули, и мы, не сговариваясь, затаили дыхание в ожидании чуда.
Она прошуршала своими упругими шелками мимо нас, обалдевших, – и тонкий поэтический шлейф, как вьющийся по ветру газовый шарфик, овеял нас гипнотическим ароматом. Наши зачарованные взгляды, как намагниченные, благоговейно сопроводили ее, буквально взлетевшую на мостик Ponte di Arsenale и тут же исчезнувшую в ночном тумане, продырявленном розовато-малиновыми высверками венецианских фонарей.
Екатерина Наточа,Владимир Пучков.Фото авторов.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике