Глазами пленного архитектора

Два молодых человека, в коротких гимнастерках немецкого вермахта, без ремней, идут по коридору. Охранники возятся с ключами и открывают глухие двери. Лязгают замки, тусклые лампочки выхватывают сгорбленные спины военных. Солдаты попадают в комнату. Много света. Большие арочные окна. Вдоль стены стоят чертежные кульманы. Несколько мужчин и женщин работают. Камера наезжает на лист ватмана и дает крупным планом точный эскиз жилого здания… на углу улиц Потемкинской и Советской в г. Николаеве.
Именно так начинается сюжет немецкого фильма «Глазами пленного архитектора», который был недавно анонсирован немецкой телекомпанией «Antens-Birger-2» по каналу НТВ.
Интересная история. Сюжет такой: Германия, 1943 год. Два приятеля – Ханс Крулле и Вальтер Блюм после окончания архитектурной школы в Карлсруэ призваны в армию и отправлены на восточный фронт. Через год они попадают в плен. В августе 1944-го бредут по Крещатику в составе 34-тысячной колонны военнопленных. Затем их грузят в вагон и привозят в Николаев. Немцы начинают восстанавливать разрушенный город. Они разбирают завалы и очищают улицы от строительного мусора.
Во время обеденного перерыва со скуки друзья фантазируют, рисуют углем на асфальте контуры будущих зданий, которые, по их мнению, уместно построить на месте взорванных строений. Остальные военнопленные толпятся возле архитекторов и комментируют рисунки. Эти упражнения замечают охранники и… пленных переводят работать в архитектурное бюро. Немцы счастливы. Они попали в свою среду, много трудятся и постоянно болтают друг с другом.
Сорок минут экранного времени занято старой хроникой о восстановлении разрушенного Николаева и дискуссией на философскую тему. Речь идет о влиянии архитектурной среды на будущее развитие социума. Оказывается, городская архитектура определяет биографию территориальных общин. Вот так вот.
Реальность
без сценария
В титрах не указано, какими источниками пользовались сценарист и режиссер при экранизации событий, но история выглядит правдоподобной. Возможно, им удалось найти настоящих военнопленных, которые восстанавливали наш город. Возможно, существуют какие-то эпистолярные источники: письма, мемуары, воспоминания родственников. Все возможно.
Сюжет картины динамичный. Фильм смотрится на одном дыхании. Наши кинематографисты такой фильм не сняли бы. Тема использования труда немецких военнопленных была запретной в советском кинематографе.
Сегодня известно, что по условиям договора о капитуляции Германии 2,5 миллиона пленных солдат вермахта должны были отработать на восстановлении промышленных и гражданских объектов СССР в течение трех лет. Их прием и содержание находились в ведении Управления по делам военнопленных и интернированных (УПВИ) НКВД СССР. Отношения регулировались Положением о военнопленных, утвержденным Постановлением СНК СССР № 1798-800 с от 1 июля 1941 г. В нем содержались основные принципы содержания, трудового использования, уголовной и дисциплинарной ответственности. Оно запрещало жестокое и оскорбительное обращение с пленными, изъятие предметов их личного обихода и документов.
По данным Центрального финансового отдела Министерства внутренних дел СССР, за период с 1943 г. по 1 января 1950 г. военнопленные отработали 1млрд. 77 млн. 564 тыс. 200 человеко/дней, заработали 16 млрд. 723 млн. 628 тысяч рублей и выполнили работу в строительстве и промышленности общей стоимостью примерно 50 млрд. рублей. Это общегосударственная статистика.
Разрушенный Николаев, по разным оценкам, восстанавливали от 7 до 13 тысяч пленных солдат. Восстанавливать было что. Промышленные предприятия города взорвали при отступлении саперы Красной Армии, немцы только довершили разгром наиболее важных цехов и объектов. Сам же город пострадал мало. Фашисты сожгли театр, здание командования военно-морской базы (бывшая контора над портом), облисполком, обком партии (дом Аркасов). Затем они разрушили левую часть Советской до ул. Шевченко и правую – до Большой Морской. В центре были повреждены только крупные здания. Весь одноэтажный Николаев остался целым. Из 2594 коммунальных домов немцы повредили только 147.
В каких условиях жили немецкие военнопленные? Вот цитата из воспоминаний сержанта Александра Ивановича Волкова, который конвоировал их на работы: «… Пленные вручную разбирали завалы, оттаскивая от разрушенных зданий уцелевшие кирпичи, годные для строительства. Еле живые, плохо одетые, с деревянными колодками на ногах, немцы выглядели очень жалко. Иногда они набирались смелости и просили у конвоиров какой-нибудь еды и папирос. Но разговаривать с ними солдатам было нельзя, нарушившего приказ тут же записывали в предатели, а этого боялись больше всего… Самое страшное – утренняя пересменка. Заходишь в помещение, где немцы спят, и считаешь, сколько человек за ночь умерло. Они сами выносили мертвых, хоронили в траншеях. Часто в те же траншеи сбрасывали еще живых, чтобы, значит, завтра опять не мучиться, не ворочать землю…».
Немецкий след
в архитектуре
Немецкий сценарист не стал акцентировать сюжет на тяжелом положении пленных соотечественников. На экране сытые, откормленные архитекторы лениво беседуют в советской шаражке о влиянии диктаторского режима на градостроительство. Оказывается, архитектор – второе лицо в тоталитарном государстве, вершитель судеб. Он выступает катализатором к «сублимированию патриотизма и роста национального самосознания народа». Только средствами архитектуры, постоянным давлением, подчинением и страхом можно направлять толпу, вести ее за собой.
Огромные пространства и гигантские статуи вождя, храмы в его честь – все это лежит в основе градостроительства восточных деспотий. Тяжелые, презентативные конструкции должны подавлять маленького человека, превращать его в молекулу по отношению к диктатору.
Праздная болтовня пленных немцев перемежается черно-белой хроникой событий. Чертежи проектируемых домов воплощаются в реальность. Мы наблюдаем, как растут тяжелые здания на Советской. Очень много открытых эркеров, многоуровневые крыши с башнями, тяжеловесные антаблементы по краю кровли и скупой декор брандмауэрной постройки. Меняется кадр – и на экране появляются центральные улицы предвоенного Веймара, затем Мюнхена. Здания – идентичные николаевским. Те же самые арочные окна и аркадные проезды в замкнутый двор, те же массивные дорические колонны на эркерных выступах. Совпадают даже мотивы фризового декора. Все это элементы знаменитого южнонемецкого неоклассицизма. Этот стиль оформил в 30-х годах ХХ века известный австрийский архитектор Троотс.
На экране опять строй немецких военнопленных. Крупным планом даны стоптанные солдатские ботинки. Два архитектора идут в общей колонне по улицам Николаева под конвоем автоматчиков. На дворе 1951 год. Пленных репатриируют на родину. Друзья оглядываются по сторонам. Тяжелые серые здания нависают над строем бывших солдат вермахта. Закадровый голос бесстрастно вещает: «Сталинские архитекторы скоро откажутся от парадных тяжеловесных конструкций. Наступит эпоха «жилищной революции». Русские погонятся за количеством и надолго похоронят искусство архитектуры. Облик зданий при мягком авторитаризме Хрущева и Брежнева утратит неповторимость решений индивидуального творчества. В крупных населенных пунктах России начнется время единого стандарта, города начнут постепенно деградировать. Приток населения в мегаполисы будет обеспечивать сельская провинция».
На экране хорошая вертолетная съемка нашего Намыва и Промзоны в районе ул. Космонавтов. Серые коробки панельных домов и почти полное отсутствие зелени. Излет помпезной архитектуры. Камера перемещает нас в параллельный мир – пригород Веймара. Квадраты распланированных улиц, уютные коттеджи, непохожие друг на друга, много зелени – парков и аллей. Парламенты всех немецких земель одобрили федеральный закон «Об архитектуре», который запрещает строительство двух зданий по одному и тому же проекту. Вертолетные съемки выхватывают панораму делового центра немецкого города. Очень компактно расположены небоскребы, от которых лучами расходятся улицы со зданиями довоенной архитектуры. Современная застройка не затронула исторический центр города, новые дома гармонично вписались в архитектурный ландшафт. Опять вещает закадровый голос: «Русские не скоро избавятся от тоталитарного сознания… Современное градостроительство подчинено прихотям немногих заказчиков из богатой элиты. Общественные здания несут отпечаток конструктивистской несвободы. Население мегаполисов сосредоточено в спальных муравейниках и с вожделением смотрит на счастливых обладателей пригородных домов. Нужна новая революция, чтобы все в городе стали счастливыми…». Вот так вот.
Николаев, по мнению немецких кинематографистов, стал неустойчивой городской общиной, которая подвержена опасности социальных потрясений. Возникает вопрос: почему немцы ищут следы своего архитектурного влияния именно в Николаеве? Известно, что число военнопленных, работавших на восстановлении шахт Донбасса, заводов Кривого Рога, Запорожья, Харькова и Киева, превышало в несколько раз небольшой контингент пленных строителей Николаева. Ответ дается в конце киношного повествования. Два старых архитектора – Ханс Крулле и Вальтер Блюм – сидят в рабочих креслах возле компьютерных мониторов и рассуждают о том, что в современной украинской архитектуре возник «дефицит преемственной традиции». Тоталитаризм атрофировал мышление архитекторов и создал «черную дыру творческой потенции» в развитии современного градостроительства Украины.
Оставим эти выводы на совести создателей и заказчиков фильма. Мотивация к появлению подобных творений банальна. Известно, что немецкие архитектурные мастерские проиграли несколько творческих конкурсов украинским фирмам (Николаев, Киев, Донецк, Днепропетровск, Харьков).
Тупой бизнес не способствует сближению двух народов на основе общей трагической истории. «Черная дыра творческой потенции» образовалась не только в архитектуре государств постсоветского пространства, но и в сельском хозяйстве, промышленности, транспорте, медицине и… везде, где трудились талантливые люди, не способные уместиться в рамках сталинского тоталитаризма. О пленных немцах на Николаевщине помнят и без спекулятивных фильмов.
В ходе Великой Отечественной войны более 2,5 млн. немецких солдат и офицеров оказались в советском плену. Почти 2 млн. германских подданных вернулись на родину. По данным ГУПВИ НКВД, на территории СССР за период с 1945 по 1956 год умерли 580548 человек. Из них немцев – 356 687 человек (61,4%). В 1959 году МВД СССР представило данные лишь по 50 кладбищам, на которых были захоронены около 30 тысяч немцев. В Николаеве, по неподтвержденным данным, от голода и болезней умерли 1200 – 1500 военнопленных. Их кладбище на территории города не сохранилось.
Сергей Гаврилов.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике