Семеныч потерял собаку. Прошло три месяца, и надежда, что «блудный кобель» вернется, таяла, как снег на солнце. Грех, но порой он думал, лучше бы она, собака, то есть, погибла. Похоронили, иногда, может быть, наведывались бы на могилку. А так, - хуже нет, чем это подвешенное состояние, когда не знаешь, жив ли пес, вернется ли. Даже нового хвостатого друга завести было невозможно. Да и хотел ли он, трезвомыслящий и весьма прагматичный Константин Семенович, новую собаку, ведь невозможно же кем-то другим заменить существо, к которому по-настоящему привязался? Или возможно?
Жизнерадостный, неуемно энергичный, подвижный ирландский сеттер появился в доме Новиковых совершенно случайно. Семейная пара потомственных врачей, с которыми проживала взрослая дочь, вовсе не собирались заводить себе какую-либо живность, ибо оба были абсолютно уверены, что в городской квартире ей не место, а, если уж брать на себя ответственность за кого-либо из братьев меньших, то обязаны обеспечить им все условия хорошего содержания и свободы. А какие у них условия – работают посменно, устают от боли человеческой. И на дочь никакой надежды, она как раз к моменту появления собаки в доме достигла возраста первых влюбленностей, когда ничего важнее собственных чувств на свете не существует. Сэлинджер, или просто Стрелка, на них как с неба свалился. Надо было выручать коллегу, который завел щенка, а вскоре после этого затеял бракоразводный процесс. Что там и как у них с женой разладилось, Семеныч не знал, да и не интересовался, однако приятеля не поддержать не мог. Поддержка как раз и выразилась в том, чтобы забрать собаку «в хорошие руки».
Новиковы долго и мучительно привыкали к новому, очень беспокойному члену семьи, который грыз ножки стульев, норовил утащить в свой угол хозяйскую обувь, творил разные-всякие другие безобразия. К тому же охотничья собака непременно нуждалась в длительных и активных прогулках. Но потом началось лето с выездами на дачу, где пес мог в свое удовольствие побегать, и незаметно все привыкли к существу, которое с радостью встречало их с работы, с восторгом любил их просто за то, что они есть на свете. Это, думал про себя Семеныч, и есть, наверное, наивысшее блаженство – быть кому-то настолько необходимым.
Посменная работа, безусловно, накладывала отпечаток на образ жизни всей семьи, и с собакой приходилось гулять всем по очереди. Но дело это было весьма сложное и хлопотное, ибо не мог подвижный пес чинно-благородно вышагивать рядом на поводке, - ему требовалось бегать, да так, чтобы ветер свистел в ушах. Вот такие полноценные прогулки мог обеспечить только сам глава семьи, и он старался изо всех сил лично совершать «собачьи променады». Он не боялся спускать Стрелку с поводка, не дергался, когда ярко-рыжий пес и, вправду, всем своим обликом напоминающий стрелу, скрывался за границы прогулочной площадки. Наоборот, Семеныч с пониманием относился к стремлению четвероногого подопечного обрести хоть короткую свободу в движении, почувствовать свою силу и мощь. Иногда Стрелка убегал, увязывался за какой-то компанией дворняжек, у которых жизнь куда интересней и богаче приключениями. Самый долгий срок отсутствия был длиной в целых трое суток. Семеныч беспокоился жутко, поменялся дежурством с врачом-приятелем, искал пса по близлежащим дворам, расширяя свой поиск дальше почти к центру города, расклеивая по пути призывы вернуть друга за вознаграждение. Стрелка явился утром четвертого дня, - сидел под подъездом с виновато опущенной мордой, извазюканный, со свалявшейся в клоки шерстью, но довольный и усмиренный. Да, парень, усмехнулся тихо Семеныч, видимо, инстинкты сильнее миски еды и теплой квартиры.
Отмыли тогда провинившегося «казанову», откормили, но с тех пор Семеныч очень внимательно отслеживал бродячие собачьи своры на наличие зовущих за собой сук.
…В то утро он, как обычно, спустился во двор в шесть. Морозный ветер поднимал с земли и кружил редкий снег, еще ярко в предрассветном небе горели звезды. Семеныч оглядел двор, но Нади на их месте еще не было. Он оглянулся на окна третьего этажа как раз в момент, когда в ее кухонном окне погас свет. Спускается, отметил Семеныч, и стало ему радостно и легко в предвкушении совместной утренней прогулки.
Надя проживала в том же подъезде, где и Новиковы. У нее была квартира, в которой 34-летняя женщина после тяжелого развода жила одна. Это, если не считать миниатюрного йоркширского терьера Юту. Но не считать его, конечно же, было нельзя. Миниатюрная йоркшириха после ухода мужа была самым главным членом семьи Нади. Она носилась с ней теперь, когда заботиться уже больше не о ком было, как с хрустальной вазой, как с ребенком малым. А что тут удивительного? Детей-то ей в браке бог не дал. Юта сопровождала ее везде, на море, на дачу, в редкие гости, куда иногда выбиралась Надя. Энергичная, подвижная, веселая собачка, как большинство представителей этой декоративной породы, была обучена пользоваться «кошачьим» лотком, но Наде было жалко лишать свою любимицу прогулок, которые доставляли собачке большое удовольствие и радость. И женщина прилежно рано утром и вечером с Ютой выходила на моцион.
Собачники – это особенная «порода» людей, которые легко на почве общей любви к домашним питомцам завязывают знакомство со своими «соплеменниками», и общаются порой плотнее, чем со своими родственниками. Среди дворовой собачьей общественности Надя и Семеныч нашли друг друга метко и безошибочно. 58-летний Константин Семенович, как представитель самой гуманной профессии, был чутким и интеллигентным мужчиной, умеющим слушать и не навязывать свое мнение. Статность и черты яркой, восточной какой-то внешности, он сохранил до зрелого возраста. У Нади он вызывал чувство доверия и надежности, она знала: такой мужчина не подведет, не предаст. И она была рада их встречам, общению, духовному родству. А тут Семеныч испарился из ее жизни. Как предательски исчез Сэлинджер, как подло, что он убежал!
О чем они говорили в то утро, никто из них не помнил. Но, вероятно, это была увлекательная беседа, ибо они совсем не заметили, когда и в какую сторону убежал рыжий сеттер.
…Семеныч тихо поднялся, плотно закрыл за собой дверь спальни, неслышно защелкнул замок входной и быстро сбежал по ступенькам. Еще ничего не предвещало весну, но что-то такое трепетное, манящее, едва уловимое в воздухе уже ощущалось. Ему не хватало своей собаки, ему не хватало Нади. У них не было романа в общепринятом смысле. Между ними вообще ничего такого, что можно было истолковать превратно или за что было бы стыдно, не было. Но ему не хватало Нади и легких бесед, которых уже нет у них с женой. Почему так происходит, что в семье все разговоры вертятся вокруг проблем? Проблемы на работе, проблемы с дочкой, которая все никак не остепенится в поисках своего принца, и в ванной кран течет, и мусор какой день подряд не вывозят!
Нет, Стрелка уже не вернется, с необратимой четкостью вдруг понял Семеныч. И ему стало так невыносимо грустно и так одиноко. Но он был абсолютно не готов к появлению Нади, которая кинула на землю свою миниатюрную йоркшириху в каком-то невообразимом комбинезоне, и повисла у него на шее.
Это была секунда, миг, безумный порыв. Они оба застеснялись и, пряча глаза, поплелись в сторону прогулочной площадки. Надя вдруг сказала, что она знает, чувствует – Сэлинджер не вернется. И что она не может допустить, чтобы Семеныч остался один. И что она искала и нашла для него отдушину, и что уже сегодня вечером к нему переедет английский бульдог Дикси, и что его полное имя Диккенс. И это будет собака, какая ему необходима, - спокойная, уравновешенная, добродушная «флегма». И что этот пес никогда не убежит, потому что он привязан к своему дому, своему любимому месту, к своему хозяину. И что английский бульдог - это собака для лентяев и очень занятых людей… Семеныч не слышал, что еще говорила Надя возбужденным, просящим, убедительным голосом. Он понял, что больше не может жить без собаки. Ни одного дня.
Агита Исайкина.
Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике
Добавить комментарий к новости "Собачья радость"