Востребованная трагедия

«…Предыдущий театральный сезон оказался мертвенно-бледным слепком героических событий нашего времени. На театральном фронте преуспевает халтура… Наблюдается экспорт театральных жмыхов из Одессы в Николаев, культивируются мещанские номера, подобранные на одесской улице. И впечатление такое, будто у нас нет губполитпросвета, который бы и должен дать отпор гастролерам из Южной Пальмиры».
(Б. Голубовский, Я. Городской. «Николаевский театр в плену у старых форм» / Календарь искусств, 1924 г.). Время
пролетарских
экспериментов
В конце 20-х - начале 30-х годов в Николаеве стала ощущаться необходимость в собственном стационарном театре и профессиональной труппе. Заезжие гастролеры уже не устраивали культурную общественность. Репертуар и режиссура местных самодеятельных театров - ТЕРЕВСАТ (театр революционной сатиры) и ТЕРАБМОЛ (театр рабочей молодежи) вызывали горькую усмешку эстетов из бывших гимназистов и не пользовались популярностью у рабочей публики.
Первые годы советской власти – время смелых экспериментов в театральном искусстве. «Очаг сумасшествия» возник сначала в Москве, затем волнами эпидемий болезнь покатилась в глухие провинции.
Первым «сошел с ума» Сергей Эйзенштейн. В 1921 году он начинает разрушать буржуазный театр в Москве. Его постановка «Всякого… довольно» по добропорядочной пьесе А. Островского «На всякого мудреца довольно простоты» была превращена им в представление с шокирующими эстрадными номерами. Венчание главной героини - Машеньки проводил клоун, хор за сценой пел шуточную песню «У попа была собака, он ее убил…», сам поп выполнял цирковой номер «каучук», изображая животное. По ходу сюжета выяснялось, что у невесты не один, а… три жениха. Из зала на сцену выносили муллу, который продолжал обряд и предлагал героине гарем мужей. После свадьбы все плясали лезгинку. Двухчасовое шоу заканчивалось кульминацией – под стульями зрителей взрывались петарды. Увечий не было, но, как писали Ильф и Петров, «беременные женщины были недовольны».
В следующем спектакле «Аттракционы» Эйзенштейн уничтожил зрительный зал. Люди, пришедшие на спектакль, толпой бродили по цехам завода. Их поливали водой, окуривали едким дымом для достижения чувственного эффекта. «В планах неутомимого реформатора, - писал известный кинематографист Александр Митта, - было упразднение самого института театра как такового и замена его «показательной станцией достижений для поднятия быта масс». Слава богу, до этого не дошло. Эйзенштейн заскучал в театре, потом его увлекло кино».
Столичная театральная мода докатилась в Николаев через шесть лет, когда в Москве уже «переболели» экспериментами.В 1927 году корреспондент журнала «Зритель» рассказывал о премьере психологической драмы (!) М. Барковского «Мироед», поставленной молодежным театром ТЕРАБМОЛ в Николаеве. Вот отрывок из рецензии: «… На пешеходном тротуаре по ул. Херсонской, напротив мясной лавки «Синельников и сыновья», актеры из комсомольцев соорудили временную сцену и построили кулису. Проезжую часть огородили канатами, создав импровизированный партер со скамейками. Желающие могли смотреть спектакль бесплатно. Балаганного представления не было. Прохожие-зрители увидели историю незатухающей классовой борьбы в нашем обществе.
Сюжет пьесы таков: солдат без ноги возвращается с фронта. Он проделал долгий путь на костылях. Голодный, оборванный инвалид стучится в дверь и просит краюху хлеба у нэпмана (ведущий показывает рукой на лавку Синельникова). Выходит толстый нэпман и узнает в солдате своего однополчанина. Бывшие сослуживцы беседуют о жизни и спорят. «Зачем брали Перекоп? Зачем рубились с белополяками?» - спрашивает солдат. Нэпман со злостью отвечает: «Чтоб всю вашу голоту и панов извести в кровавой бане, чтобы дать нам свободно богатеть!..». Бывшие друзья ссорятся. Нэпман бьет и топчет ногами товарища, затем хлопает дверью и уходит. Инвалид бездыханный лежит на дороге. Спектакль никого не оставил равнодушным. Все в городе знают, что лавочник Синельников был когда-то красным командиром и воевал против Колчака…».
Скупые сведения о театральных экспериментах проскальзывают также в периодической прессе. Газета «Красный Николаев» за 1929 год несколько раз сообщает читателю о том, что театр революционной сатиры приглашает сознательную публику на генеральную репетицию для того, чтобы «устранить недостатки игры актеров и выправить пиесу для праздничного представления». Творческая кухня первых николаевских режиссеров была открыта для горожан.
Многострадальная трагедия
Эпоха революционных экспериментов с театральными формами закончилась осенью 1934 года. В Николаев приехал на гастроли Луганский передвижной театр «Шахтерка Донбасса». Актерская труппа в очередной раз появилась на сцене бывшего театра Монте. 1 ноября артисты отыграли «Бесприданницу» Островского, а 1 декабря состоялась премьера «Оптимистической трагедии» Всеволода Вишневского.
Именно 1 декабря 1934 года принято считать днем рождения Русского драматического театра в Николаеве. Через месяц, 3 января 1935 г., вышло соответствующее постановление президиума Николаевского горсовета, и «Шахтерка Донбасса» обрела приют в корабельном крае.
«Коллектив творческих единомышленников, - сообщала газета «Шлях індустріалізації», - готовится утвердить на сцене высокую революционность, богатство художественной правды, без которых любой рассказ о нашей жизни мыслится бескрылым…».
«Оптимистическая трагедия» - афористичное название. Оно, в известной степени, абсурдно и заявляет о пограничном характере пьесы. «Шахтерка Донбасса» начала свою биографию в Николаеве с постановки именно этого спектакля, от которого в 1933-м отказался сам В.Э. Мейерхольд.
Сюжет для камерного театра. 1919 год, враг рвется к Петрограду. Ликвидировать прорыв фронта возможно при помощи революционных матросов, из которых нужно сформировать пехотный батальон. Эту задачу поручают женщине-комиссару (акт. А. Чудинова). Она прибывает на корабль, где «правят бал» анархисты. Вожак (акт. П. Себастьянов) полностью контролирует ситуацию, ему помогает «контрразведка» в лице Сиплого (акт. Д. Славин). Удастся слабой женщине подчинить своей воле распоясавшихся анархистов или она погибнет, как два предыдущих комиссара?
О работе над спектаклем мы узнаем из воспоминаний режиссера Евгения Венгре: «…На генеральную репетицию прибыл начальник художественно-политической комиссии Гольбовский. Человек - далекий от театра, бывший кавалерист. Вел себя крайне дурно. В первом акте прервал репетицию и устроил всем скандал…». Чиновнику не понравилась актриса Чудинова в роли Комиссара, которая, «как непотребная женщина, вела себя с анархистом Алексеем (акт. В. Войнович)». Он заставил убрать из сценария лирическую линию, чтобы не «отвлекать зрителя от революционного сюжета».
Венгре был очень расстроен. Интимно-лирическая тема контрапунктировала с общим эпическим строем спектакля. Она раскрывала второй план жизни героев, их переживания, тоску по дому, которую они не могли выразить словами. Режиссер жалуется на Гольбовского самому первому секретарю Николаевского губкома ВКП(б)У Андрею Шулькину. Последний приходит на репетицию и лично наблюдает работу актеров. Ему все нравится, кроме… расстрела царских офицеров. Оказывается, «нельзя обелять белогвардейцев и вызывать сочувствие к палачам трудового народа, нужно убрать эту лишнюю сцену».
Режиссер вновь загрустил. Сцена расстрела невиновных офицеров, которые возвращаются из немецкого плена и готовы бороться вместе с народом за новую жизнь, – неотъемлемая часть режиссерского замысла. Она позволяет оттенить животную мерзость и низость характера Вожака, его стремление к бесконтрольной власти. Без этого эпизода пьеса теряет накал трагедии. Венгре долго уговаривает Шулькина «сохранить расстрел в несколько усеченном виде».
Главный большевик губернии колеблется. Он приводит на репетицию половину бюро губкома. Идет долгое обсуждение. Партийные боссы вторгаются в сюжет и требуют изменить содержание всей пьесы. Режиссер в шоке. Через три дня премьера, а спектакль нужно полностью переделывать. Как быть?
Венгре решается на отчаянный поступок. Он отправляет в Москву телеграмму Всеволоду Вишневскому и просит помощи. Столичный драматург помог провинциальному режиссеру. В конфликт вмешался сам Луначарский, и премьера состоялась вовремя.
Спектакль имел оглушительный успех у николаевцев. Художник В. Рындин вспоминал: «…Реакция публики была единодушной. В первом акте женщины из партера падали в обморок. Во втором - все плакали и «на бис» долго не отпускали актеров». Столичные журналы отметили рецензиями николаевскую премьеру как знаковое событие в театральной жизни страны. «Шахтерка Донбасса» утвердила свой статус стационарного театра в Николаеве, но… «Оптимистическая трагедия» Всеволода Вишневского надолго исчезла из репертуарного плана труппы.
Биография
спектакля
Трагедия – древний жанр. В классическом исполнении - это непримиримый конфликт человека с противостоящими силами, который приводит к смерти героя. Личность становится заложником сложившихся обстоятельств, делает нравственный выбор и… гибнет. «Оптимистическая трагедия» Всеволода Вишневского содержит только элементы трагедийности. На самом деле это героическая драма, которая может нести, в зависимости от режиссерских акцентов, определенную идеологическую нагрузку.
«Оптимизм, - по мнению Мейерхольда, - выхолащивает трагедию, нивелирует высокую цель, во имя которой герой умирает. Вера в благополучный исход сюжета мешает зрительскому катарсису, сопереживание публики не достигает кульминационного накала, а за простое сочувствие бороться не стоит…». Мэтр не принял суррогатную «Оптимистическую трагедию», которая отступала от канонического жанра.
Тем не менее пьеса Всеволода Вишневского прочно утвердилась на советской сцене. За 70 лет она выдержала более 1100 постановок. Она до сих пор востребована зарубежными театрами и театрами стран СНГ. Спектакль ставили в Париже, Бухаресте, Софии, Берлине, Пльзене, Улан-Баторе (!) и Токио. Режиссер Георгий Товстоногов и актер Юрий Толубеев были удостоены за него Государственной премии СССР. В 1963 году режиссер Самсон Самсонов экранизировал пьесу и создал полнометражный фильм с одноименным названием.
Николаевский русский драматический театр только один раз вернется к постановке «Оптимистической трагедии». В 1939 году режиссер Л. Южанский сделает вторую редакцию пьесы. Спектакль с треском провалится. Героическая драма навсегда исчезнет со сцены нашего театра.
Жанр трагедии будет редко востребован последующими поколениями режиссеров. Драматурги начнут дозировать трагические мотивы «по каплям», лобовые конфликты уступят место бытовым страстям, а политическая жизнь выйдет на сцену глухим социальным контекстом.
Сергей Гаврилов.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике