Шекспир под занавес сезона

Писалась трагедия для разового показа. Сыграем для простолюдинов, если не забросают тухлыми яйцами, повторим показ. А освищут – перекочуем из Стретфорда в Челси, а то и по весям побродим – кормиться как-то надо. Где-то найдутся простачки: погигикают, потопают ногами в такт выходкам и прибауткам персонажей. А под конец самые душевные и слабые из них поплачут над красивой смертью подростков – над досужим вымыслом комедианта Вильяма.
Так рассуждал сам актер и автор пьесы Уильям Шекспир.
Сыграли. И началось! Другие труппы перехватывали, воровали текст друг у друга, малограмотная дворня, погонщики мулов, торговцы и покупатели, субретки и их господа пересказывали историю любви и смерти детей. Сами досочинили финал: «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте». Кстати, позже сообразительный автор ввел эти слова в текст драмы.
Три столетия переводили пьесу с английского на другие языки. Бродячие труппы и антрепризы, королевские театры, профессионалы, как нанялись, украшали свои афиши названием этой вещи. Иногда смешно. Осталась в истории старого русского провинциального театра такая реклама: «Роман и Юлия», трагедия в своё время небезызвестного поэта Шакеспеара». Ничего не противопоставишь: автору Всевышний нашептал сочинение.
В конце девятнадцатого века нашелся мудрый старик, автор другой гениальной вещи – «Войны и мира», так он камня на камне не оставил от выдумки своего предшественника, от его лучших драм, в том числе, и от «Р. и Д.» И что, вы думаете, помогло? Нисколько. И столицы, и провинция до наших дней души надрывают при постановках и при просмотрах этой самой «песни песней европейской литературы»!
Не миновала духовная горячка и наш академический театр русской драмы.
Николай Кравченко долго шел к столь смелому решению. Десятилетие вербовал и растил молодежь, способную воплотить шедевр мировой классики, просматривал режиссеров, кому бы можно вручить слишком выношенную и неимоверно дорогую задумку.
Решился, вернул в театр Владимира Савинова – этакий современный вариант бродячего лицедея и постановщика, прямого потомка древних итальянцев из Дельарте и англичан из Стрэтфорда.
Савинов восстановил свою реминисценцию на эту же тему, «Верону», она весь год делала сборы. В течение полугода изводил весь коллектив своими замыслами и постановочными приемами. И вот театральный сезон закрылся тремя премьерными показами «Ромео и Джульетты».
Эстетика спектакля – та же, что и в «Вероне». И другой не надо. Пластика и ритмы, музыкальное и хореографическое наполнение, сценография и световые эффекты из того же виртуального времени, придуманного театром и московской художницей Милой Введенской. И зритель пошел, повалил. И не только потому, что молодежи постепенно надоедает мелкая попса на экранах телевизоров и в ушах походных магнитофонов. И не потому, что эта драма Шекспира стоит в программах старших классов и младших курсов высших заведений. А потому, что коллектив доказал свою власть над шедеврами классики. И еще: театр имеет исполнителей на каждую шекспировскую роль.
Несравненная Виолетта Мамыкина играет Джульетту. Передать словами ее сценическую красоту, радость движений, юное звучание голоса, несказанную искренность – вряд ли возможно. Это очарование женщины и образа, воплощенная чистота, голос сердца. Виолетту нужно смотреть. Прекрасна и вторая исполнительница, юная Марина Белова.
Частый гость в спектаклях театра Алексей Межевикин играет Ромео. Наконец, мы увидели его с длинными волосами и в подобающем колете, трогательно наивного и искреннего. Он может гордиться своим творческим репертуаром.
Изумительно колоритна и точна Людмила Соколова в роли няни Джульетты,
Глубок и несчастен вместе с влюбленными подростками отец Лоренцо в исполнении Альберта Вербеца.
Эмоциональный груз трагедии несут семьи Монтекки и Капулетти. Как и в «Вероне», отцов родов играют Василий Остафийчук и Анатолий Соколов. Этих мастеров уже характеризует не критик, а история нашего театра.
Яркий и несдержанный в спектакле Алекс Межурецкий. Обычно сосредоточенного, умного исполнителя прорвало. Увлекся и показал нам еще одну грань своего таланта – искусство быть лихим и моторным.
Не позволяют скупые газетные колонки сказать о каждом молодом исполнителе много теплых слов. Мы о спектакле в целом.
Хитрый антрепренер Н. Кравченко знает не только все то, что мы говорили о пьесе и Шекспире. Он уже поймал нашего городского зрителя за кончики пальцев и умело ведет к своим подмосткам. Тихо радуется и громко ворчит. С одной стороны, он добрый отец коллектива, с другой стороны, – щука, которая бытует в озере, чтобы карась не дремал. У него ковш доброты к начинающим и ни капли коварства, чтобы избавиться от балласта.
Не раз приходится умываться после его тычков-замечаний и нам, пишущим пьесы, и постановщикам, и актерам. Вместе с тем он твердо знает, что на сцене нужна классика, что «Ромео и Джульетту» способен воплотить у нас Владимир Савинов.
Замечания к постановщику. Второй акт растянут и во многом не соответствует темпоритму и звучанию акта первого. Совершенно излишен китайский танец. Он красив и хорошо исполнен артистом, но тормозит действие. Финальные, как шутят актеры, «половые» сцены юных влюбленных поэтичней и возвышенней смотрелись бы на первом плане. Сбивает с толку обращение к образу хора, элегантной Елене Кошевой, в мужском роде – Он! Достаточно того, что загадочная фея напрягает нас своим английским языком.
Разумеется, все вышесказанное – строгие придирки критика. Режиссер, как и зритель, понимает, что театральный спектакль – живой организм, не зафиксированный на пленке, что каждую деталь к осенне-зимнему показу постановщик, после летних вакаций, рассмотрит новыми глазами и усовершенствует.
А сегодня – порадуемся встрече с Шекспиром. Пожелаем новому его воплощению долгой и счастливой жизни!
Анатолий Маляров.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике