Однажды душистой ночью

Этот дачный поселок на изгибе Южного Буга давно потерял свой изначальный статус элитного. Небольшие халупки, которые тут с энтузиазмом строили первые лица партийного и хозяйственного руководства города, ни в какое сравнение теперь не идут с современными дачными резиденциями. Да и земля, тут на скале, по правде говоря, скудная, истощенная солоноватой речной водой, где так и чувствуется горький привкус близкого моря. Но дачи тут не продают. Участочки переходят по наследству от отца к сыну или дочери, затем уже - к внукам. Пожалуй, да, за срок существования этой садово-огородной колонии сменились уже три поколения. Потому-то объявление, что Галина и Витя дачу продают, застало всех врасплох и породило множество слухов и домыслов. Отнюдь не беспочвенных. Ляля и Галя
Недаром говорят, - соседи больше родственников. Близкие по крови, в конце концов, могут жить на другой улице, в другом городе, - что греха таить, часто получается, что, чем дальше живут, тем роднее. А соседи - нет, они всегда рядом. Михаилу Петровичу и Анастасии Андреевне с соседями по даче повезло. Семья Ковалей жила дружно, к ним, Савельевым, всегда относились корректно и дружелюбно, ну и они, ясное дело, были по-соседски приветливы. Так получилось, что благоустраивали участки одновременно, помогая друг другу и советами, и стройматериалами. Даже растения одни и те же разводили, - каждая из женщин, как правило, по два одинаковых саженца покупала. Удивительно, но почти все они в двойном размере и приживались, значит, добра желали друг другу дарители.
Настя Савельева и Лариса Коваль замуж вышли за мужчин руководящих, а посему домохозяйствовали, а лето напролет проводили на дачах. Мужья, как лица должностные и с определенными возможностями, тоже почти всегда с работы на ведомственных машинах "доставлялись" не до городских квартир, а прямо в летние жилища. Сдружились семейные пары на детской почве: имели дочек почти одного возраста, а полугодичная разница только в глубоком детстве важна и существенна.
Темноволосая Ляля и беленькая Галя росли, как две сестрички, вместе играли, купались, лезли за абрикосами и виноградом в чужие сады, а потом вместе и взрослели, не захотев менять активный дачный отдых на регламентированный "пионерлагерский". Даже после школы, затем института подруги частенько приезжали в свои дачные домики. Почти одновременно молодой медик Ляля и искусствовед Галя познакомились с молодыми людьми каждая из своего профессионального круга, вышли замуж, были счастливы. Меньше повезло Ляле: муж оказался неравнодушен к молоденьким медсестричкам, а делить его с кем-то еще женщина была не готова. Разошлись тихо-мирно, - из имущества у них не было ничего, да и детей нажить не успели.
Галя оказалась абсолютно невостребованной в своей профессии, зато повезло ей в личной жизни. "Художка" дала Вите крепкие знания, а увлечение реставрацией мебели и деревянных изделий постепенно переросло в профессию с приличным доходом. Единственный их сын Дима рос в любви и согласии, и также, как мама в детстве, любил бывать на даче. Впрочем, на своем участке лето напролет проводило все семейство: у Вити тут была устроена удобная мастерская, и именно на летний период откладывались самые масштабные реставрационные проекты. Галя нигде не служила, но "за мужем" чувствовала себя хорошо и уверенно. Ляля, обжегшись молоком, дула на воду, и "под венец" больше не пошла. На дачу приезжала, долгими летними вечерами с удовольствием общалась с Галиной семьей, пила чай и вспоминала душистые летние ночи их общего детства.
За эти годы в мир иной ушли родители обеих женщин. Со временем свежесть потеряли дачные домики: где-то обнаружились трещины, что-то и вовсе поломалось. Но, если Витя за Галиным наследством (и своим, естественно, после стольких-то лет совместной жизни) следил, вовремя подправлял и что-то заменял, то Лялькино недвижимое имущество скособочилось, потеряло присущее ему раньше скромное обаяние. Сама Лялька тоже сдала: потускнели темные волосы, прорезались доселе незаметные морщинки. Только фигура осталась такой же стройной, гибкой, призывной.
Наваждение
Тем летом Ляля решила, наконец, капитально заняться дачей, а то до того дошло, что на второй этаж уже попасть невозможно: конструкция наружной лестницы совсем отошла, отлепилась от дома. Надо было что-то делать. Не то, чтобы ей срочно понадобилось чего-то там на втором этаже, нет, но неприлично же.
Откуда ей удалось "выписать" бригаду мастеров в составе трех потрепанных мужичков, осталось загадкой. Но не в этом дело, и совсем не о них речь, тем более что свои ремонты под строгим присмотром хозяйки они вели днем, а вечером уходили на ночлег прочь. Ляля же вечерами наслаждалась общением с подружкиной семьей, и им это не было в тягость.
В один прекрасный день Галина засобиралась в город, как говорится, - на побывку, на помывку, за продуктами. Витя ехать не захотел, - ему срочно нужно было закончить заказ. Никто в дачном поселении точно не помнит, а, может, даже не знал, почему в тот вечер Галя не вернулась. Она явилась наутро. Все было, как обычно, только у Ляли стояла тишина: не слышно было звяканья инструментов и тихого переругивания ремонтников. Хозяйки тоже не было видно, дверь оказалась заперта, а наружная лестница по-прежнему в отлипшем состоянии.
Витя сидел в мастерской, даже носа не высунул, буркнул только - "Привет!" И не было в этом ничего необыкновенного, так бывало в период особого аврала. Галя не стала супруга отрывать, приготовила обед, накрыла в тенистой, обвитой виноградом беседке.
Витя мычал, хмыкал, бурчал себе под нос что-то нечленораздельное на все привезенные из города Галины новости. Все больше в тарелку, да в сторону глядел, а, ощутив на себе пристальный взгляд жены, невольно вздрагивал.
Витя не помнил, как после трапезы очутился в мастерской, как дошел. Он знал, что Галя прочитала в его глазах все события прошлой ночи, что все она знает. И еще раз представлял и перебирал прошедшую ночь. Сено было душистым. Они с Галей его специально косили, сушили. Старались, чтобы особенно много было луговых цветов, которые так пьяняще пахнут. С тех пор, как начали встречаться, избавились на даче от лишних городских удобств, и самый сладкий сон, как им казалось, - "на горище", где расстелено пахучее сено, где свободно гуляет свежий ветер с реки. Так и повелось с самой юности, что их резиденцией на даче оказался чердак, где никто не мешал. Кто-то посмеивался такому чудачеству, кто-то не обращал внимания.
Он уже дремал, зарывшись с головой в сухую траву, когда услышал тихий шелест. Нестерпимо терпким и душистым был аромат ночи. Его обхватили цепкие руки, а горячие губы шептали о чем-то вечном... Что это было? Видение? Наваждение? Ляля!...
...Дом в селе, который, благодаря удачному расположению возле реки и недалекому городу, быстрыми темпами превращался еще в один дачный поселок, Галина нашла очень быстро. Он был больше, крепче, удобней. Накопленных средств хватало, и в то же самое лето Галина семья перебралась осваивать новую летнюю территорию. Родительскую дачу поручили пристроить тете Зольде, Изольде Казимировне, которая Галин план по спасению семьи одобрила и поддержала. В Галиной семье Лялю забыли, как будто в их жизни ее и не было. В дачный поселок, где когда-то располагалось любимое летнее гнездо, ни Галя, ни Витя, ни их единственный сын, не наведываются. И потому не знают, что Лялин скособоченный домик так и стоит пока в дачном поселке на изгибе Южного Буга.
Агита Исайкина.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике