Что скрывает высота 159, 9?

У этих молодых людей необычное хобби. Впрочем, слово «хобби» в привычном его значении здесь явно неуместно. Каждый свободный от работы день ребята предпочитают провести в поисках останков советских солдат, забытых на полях сражений Великой Отечественной войны – чтобы воинов, отдавших свою жизнь, сражаясь с немецко-фашистскими захватчиками, можно было похоронить по-человечески. Как назвать такой род занятий? Увлечение? Зов долга? Пусть каждый читатель сам попробует ответить на этот вопрос…
Когда командир кировоградского поискового отряда «Память» Артем Кислов предложил журналистам «УЦ» Александру Виноградову и Анне Кузнецовой выехать в район Новгородки и поработать на раскопках обнаруженного в поле захоронения солдат, они согласились, не раздумывая. Почему? В первую очередь для того, чтобы затем рассказать всему читающему наш еженедельник сообществу – есть в Кировограде молодые люди, для которых по-настоящему жива память о героях той далекой войны. Кроме этого, интересно было попытаться понять, что же движет поисковиками в их занятии, узнать, с какими трудностями им приходится сталкиваться на раскопках?..
65 лет назад…
В декабре 1943-го – январе 1944-го чуть севернее Новгородки пролегала линия фронта. Отсюда 5 января начался прорыв наших войск по одному из направлений Кировоградской наступательной операции, завершившейся через три дня освобождением нашего города. Под Новгородкой проходили едва ли не самые ожесточенные бои этой операции. Здесь у немцев были хорошо укрепленные оборонительные позиции, здесь против наших войск стояли элитные подразделения армии противника. Считается, что в ходе проходивших в районе Новгородки боев больше всего советских солдат полегло на подступах к высоте 159,9. Хотя в советских исторических материалах о сражениях и потерях на этой высоте упоминаний очень мало…
– История войны, писавшаяся в советское время, зачастую была однобокой, там очень много всего недосказанного, – говорит историк и картограф поискового отряда «Память» Сергей Зарицкий. – В наши дни найти достоверное описание событий трудно. Кое-какую информацию удается раскопать в архивах, что-то рассказывают старики – очевидцы событий, что-то можно почерпнуть из публикаций европейских историков, опубликованных в Интернете. Например, в наших книгах нигде не упоминается о том, как Конев в конце 1943 года попытался с ходу взять Кировоград силами передовой армии, без поддержки тылов. Советские войска тогда загнали немцев до Клинцов, но те подтянули к городу 2-ю парашютно-стрелковую дивизию (немецкие десантники на Восточном фронте вообще воевали только под Ленинградом и в районе Кировограда), которая оттеснила наши войска даже за первоначальные позиции… Так вот, об этой операции мало кто знает, потому что наступление закончилось неудачей. Мы об этом прочитали в книге одного французского историка.
Книга Жана Мабира называется «Война в белом аду», и основана она на документах и свидетельствах непосредственных участников тех событий. Вот небольшая выдержка из текста книги, где речь идет о сражениях за высоту 159,9…
«23 декабря после жестокого боя русским удается взять высоту. Десантники получают приказ контратаковать и вновь отбивают потерянную высоту после быстрого и кровопролитного рукопашного боя. Но красноармейцы не сдаются и снова занимают холм. В морозных сумерках парашютисты вновь идут на штурм… Таким образом, за одну ночь на высоту 159,9 было шесть атак… 5 января 1944 года этот холм – ключевой пункт немецкой обороны севернее Новгородки - становится одной из основных целей русских. На рассвете позиции немцев подвергаются невероятной бомбардировке: пушки крупного калибра, полевые орудия, «сталинские органы», тяжелые минометы концентрируют огонь на этой высоте. В тот день русские идут в атаку пять раз. Ночью 7 января русские пытаются взять высоту 159,9, действуя внезапно, без всякой артиллерийской подготовки. Им удается проскользнуть в траншею, убрать нескольких немецких часовых и проникнуть в глубь немецких позиций. Перегруппировавшись, парашютисты заставляют советских солдат отступить… Всего на высоту 159,9 было предпринято не менее семнадцати атак русских».
Ребята из поискового отряда «Память» (кроме упоминавшихся выше Кислова и Зарицкого это также Андрей Чекирлан, Сергей Маленко, Егор Чутков, Олег Табальчук) нашли в Новгородке дедушку - местного жителя, родственники которого в 1944 году помогали вести учет погибших красноармейцев при военкомате. Согласно тогдашним подсчетам, при взятии высоты 159,9 погибло не менее четырех тысяч советских солдат и офицеров. Многие убитые военнослужащие погребены в братской могиле в Новгородке, в братских могилах близлежащих сел. Однако немало павших солдат по-прежнему лежат в земле лесопосадок и полей – там, где их хоронили во время войны… Впрочем, «хоронили» – это громко сказано. Обычно сбрасывали в окопы, воронки, блиндажи и присыпали землей. Думали, что такие захоронения временные. Наверное, рассчитывали, что в мирное время новое поколение граждан освобожденной от фашистов страны обязательно перезахоронит всех погибших солдат на специальных мемориальных комплексах. Но вышло так, что со временем наше государство от мероприятий по обнаружению, эксгумации и идентификации останков военнослужащих, погибших в ходе Великой Отечественной войны, фактически самоустранилось. Последние годы львиная доля работ по поискам и перезахоронению бойцов ВОВ выполняется исключительно энтузиастами общественных поисковых организаций, таких, как кировоградские «Звезда», «Память», «Автоветеран»… Причем в девяноста девяти случаях из ста поисковикам вообще не требуется какой-либо материальной или физической помощи от властей районов, где ведутся раскопки. Ребята все делают сами. Единственное, что требуется от администраций, – не мешать. Но на деле не все так однозначно! Вы даже не представляете, насколько сложно порой бывает получить от районных «чинуш» простой документ – разрешение на выполнение работ по эксгумации!..
День «Памяти»
Близ Новгородки поисковики отрядов «Память» (совместно с коллегами из «Звезды») работают с середины марта. За месяц поисков следопыты обнаружили и передали саперам МЧС свыше 140 взрывоопасных предметов времен Великой Отечественной войны, «подняли» останки 34 солдат Красной Армии…
Четверг, 9.30 утра. Светло-бежевый «уазик» с эмблемой организации «Память» на боку, подпрыгивая, несется по проселочной дороге к месту раскопок… Накануне «прозвон» металлодетектором определенного участка поля на подходах к высоте 159,9 показал наличие в земле большого количества металла. Источником сигнала прибора может быть все что угодно: каски, гильзы, осколки, снаряды. Поисковики знают – возле металла в земле могут находиться останки солдат. Во время войны часто вместе с погибшими в полевые окопы бросали какие-либо металлические предметы – скорее всего, специально, чтобы затем можно было точно установить место временного захоронения. Хотя на практике очень часто так бывает, что ничего, кроме металла, обнаружить и не удается. Причем «вхолостую» поисковики раскапывают окопы даже чаще. Но на этот раз ребята почему-то были твердо уверены, что сигнал детектора показал не «пустышку», а место захоронения солдат…
– Артем, а все-таки, почему объектом раскопок стала именно высота 159,9?
– Знаешь, у нас в области очень много районов, где можно обнаружить не погребенные со времен боевых действий останки солдат. Просто высота 159,9 – довольно известное место. Здесь в 1944 году действительно шли ожесточенные бои. Об этой высоте даже рассказывали в одной из передач на канале «Дискавери». Сюда приезжают на раскопки из других областей Украины, даже из России. Правда, большей частью приезжают черные копатели. Ищут здесь «хабар», как они называют, – трофеи времен войны. Им кости наших солдат до лампочки. Могут или обратно в землю бросить, или оставить возле выкопанной траншеи. Вот мы и решили этой весной сосредоточить усилия на высоте 159,9, чтобы «поднять» останки солдат…
10.00. Мы прибыли на участок поля, где металлоискатель «звенел», как угорелый. Сергей Зарицкий быстренько вывел на грунте очертания предполагаемого окопа (ребята неплохо разбираются в базовых принципах фортификации, могут довольно точно сказать, где и в каком направлении тянулись оборонительные и наступательные окопы), затем все участники поисковой команды взяли в руки лопаты и стали дружно копать. Журналисты «УЦ», по мере своих сил, тоже усердно «лопатили» землю… Предчувствие поисковиков не обмануло: вскоре из слоя почвы показались человеческие кости…
10.30. Когда появились первые находки, их бережно извлекали из земли, сортировали и складывали на мешки. Отдельно – кости и черепа, отдельно – остатки одежды, амуниции, ржавые стреляные гильзы, позеленевшие в результате окисления целые винтовочные патроны. Среди поднятых на поверхность и неплохо сохранившихся предметов были рожок от автомата ППС, чей-то перочинный ножик, бритвенные лезвия, свисток, стальное кольцо-печатка… Увы, в этом захоронении не оказалось ничего такого, что помогло бы установить личность бойцов: ни медальонов-смертников (такие находки – в поисковом деле вообще большая редкость), ни котелков/ложек/мисок/портсигаров с выцарапанными на них именами солдат. Даже ни одного знака отличия не нашлось. А ведь здесь наступала 7-я гвардейская армия генерал-полковника Шумилова. Если бы хоронили погибших бойцов этой армии – на гимнастерках должны были остаться гвардейские значки. Хотя, может быть, похоронная команда, перед тем как скинуть тела солдат в окоп, просто поснимала с погибших все гвардейские знаки, номерные ордена и медали…
Окоп, к слову, - «перелицованный». Это поисковики определили по нескольким ключевым признакам. То есть изначально укрепление вырыли немцы, а затем наши этот окоп захватили и уже сами вели из него боевые действия. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что при раскопках здесь не нашли ни одной стреляной гильзы от патронов к немецкому оружию.
Хоть окоп и был немецким, у поисковиков нет ни малейших сомнений, что обнаруженные в нем останки принадлежат советским солдатам. Не до конца истлевшие части обмундирования и нательного белья, пуговицы, ремешки – все это однозначно от военной формы бойцов Красной Армии…
12.30. Командир отряда объявляет перерыв на обед. Прежде чем «сесть» за импровизированный стол, все моют руки обычной водкой – для дезинфекции. Пока Сергей Зарицкий, Егор Чутков и Олег Табальчук раскладывают на отброшенном борту «уазика» бутерброды, селедку, прочую снедь, мы с Артемом Кисловым молча осматриваем разложенные на мешках «трофеи» раскопок... Пауза затянулась на несколько минут, и тут Артем сказал:
– Аня, Саня, обязательно напишите, какой именно «клад» мы здесь нашли! Обязательно!.. Чтобы люди понимали. Потому что нас всех – всех, кто занимается поисковым делом, – мягко говоря, задевает за живое, когда некоторые ...товарищи – кто и на раскопках-то никогда не был – начинают рассказывать, что поисковые организации добывают из земли оружие, боеприпасы, ордена для перепродажи; зубы золотые у солдат вынимают (откуда у советских солдат могли взяться золотые зубы?!! – Авт.), – скулы командира «Памяти» стиснуты от переполнивших его в этот момент эмоций. – Почему-то они думают, что мы при раскопках сокровища находим. Вот наш «клад», вот наши «сокровища», – говорит Артем, показывая рукой на человеческие кости. – На самом деле для любого поисковика самая ценная находка – это останки наших солдат…
Оставшуюся после санитарных процедур водку разлили в стаканы. Как раз хватило каждому пригубить по паре капель – чисто символически. Не чокаясь, без лишних слов и неуместного здесь пафоса выпили, невольно бросив взгляд в сторону окопа-могилы. Вечная вам память, неизвестные солдаты, освободившие свою и нашу родину от захватчиков…
16.30. К четырем пополудни окоп был вычищен полностью – до границ траншеи, вырытой шестьдесят пять лет назад. Всего из земли удалось извлечь останки семерых военнослужащих. Счет в таких случаях поисковики ведут по черепам. Семь черепов – семь солдат, даже если на самом деле подняли останки большего числа воинов…
Небольшой перерыв в работе ребята посвятили телефонным звонкам женам – доложить, что с ними все в порядке. Завершив разговор с супругой, Сергей Зарицкий взял в руки металлодетектор и отправился дальше бродить по полю – вдруг повезет найти еще одно захоронение? Тем временем, пока мы с Олегом, Егором и Аней забрасывали землей образовавшуюся в результате раскопок яму, командир отряда «Память» вернулся к машине и достал из кабины специально приготовленную для таких ситуаций баночку с освященной водой.
Склонившись над останками солдат, Артем трижды перекрестил кости святой водой, приговаривая: «Ну что, ребятки, поедем на Кировоград? Немного не дошли вы до города в 44-м… Ничего, ничего – возьмете Кировоград со второй попытки…»
Метрах в ста от только-только зарытого окопа Сергей выявил еще один участок поля, в недрах которого залегало энное количество металла. Вооружаемся лопатами и – опять «в бой». Копаем с огромным энтузиазмом, как будто лишь недавно прибыли на поле и ни капельки не устали… На этот раз окоп оказался «пустышкой» – останков солдат в нем не было. Одно за другим из земли извлекли ржавую немецкую гранату, пустую ленту от пулемета MG, множество отстрелянных гильз от пулеметных патронов. Скорее всего, поисковики наткнулись на бывшую немецкую пулеметную точку…
18.00. Но это еще не все! Неподалеку неутомимый Зарицкий нашел еще одно место, где прибор показал наличие металлических предметов. Соответственно, «лагерь» раскопок переместился на сотню метров в глубь поля. Сняв слой грунта глубиной примерно в один штык лопаты, мы сразу же обнаружили источник звукового сигнала металлодетектора – диск от ППШ. Копнули еще немного и… сами оказались шокированы обнаруженной находкой. В линию один за другим лежали человеческие скелеты. Лежали на глубине от силы два-два с половиной штыка (сантиметров 50). Представляете, сколько раз за шесть десятков лет по этим останкам – «спрятанным» совсем близко от поверхности – проезжали колеса колхозных тракторов? Сколько раз солдатские кости задевало лемехом плуга?.. В тот вечер из окопа успели поднять останки только двух советских военнослужащих. Больше ничего сделать не успели, так как уже стемнело, и продолжать работы не было никакой возможности (впрочем, уже на следующий день ребята-поисковики вернулись к месту раскопок и «подняли» скелеты еще восьми воинов. – Авт.)…
20.00. В Кировоград возвращались уже поздно вечером. Уставшие, измотанные, но переполненные чувствами от сделанного за день доброго дела…
Под старой грушей
Прошло всего несколько дней, и мы вновь едем по той же проселочной дороге. Иван Константинович Здор с трудом узнает свою родину. А узнать надо. Потому что здесь, на месте сада его детства, лежат останки двух неизвестных солдат, которых в свое время так и не похоронили по-человечески. Наш спутник вслух не говорит, но видно, как хочет он, чтобы бойцов ребята «Памяти» отыскали, чтоб не лежало воспоминание на сердце тяжким грузом.
В Новгородковском районе когда-то было село Буденовка. Несколько десятков хат, какая-никакая инфраструктура. Сейчас на месте населенного пункта девственный лес. Власти решили затопить прибрежную часть реки Камянки, выселили людей, снесли дома. После прошлись по земле грейдером. Плотину так и не сделали, а деревню опустошили. И следы захоронения сейчас найти практически нереально.
Выходим из машины, пробираемся сквозь кустарник. Тишина, поют птицы, журчит река. Надо найти хоть какой-то ориентир. О, вот старая груша, посаженная мамой деда Ивана еще в 1925 году. Поднимаемся выше - поляна. По всей видимости, здесь стоял дом. Иван Константинович растерялся. Ничего не напоминает его детство. Где погреб, где сад – сейчас уже не разберешь
Кого же мы ищем? В разговорах переносимся в 43 год.
- Через две хаты от нас был госпиталь. После танковых боев туда свозили раненых танкистов. Тех, кто умирал, похоронная команда относила в другие сады. Хозяйка дома-госпиталя не разрешала у себя хоронить, боялась мертвецов.
Вот так однажды четырех погибших солдат приволокли к дому Ивана Константиновича. Двоих, у которых были при себе документы, похоронили под деревом, а остальных сбросили в окоп, вырытый во дворе, присыпали землей и ушли.
- Кто они, неизвестно. По возрасту говорили, что одного ждет мать, а другого - дети, - вспоминает Иван Константинович. Видимо, мы ищем совсем молоденького парнишку и кого-то, кому тогда было лет 40-50.
Мать Ивана спрятала документы («трафаретки») на похороненных – офицера и рядового - на чердаке, мало ли, может, пригодится. И правда, пригодилось. Уже после войны в хату к Здорам пришел мужчина и говорит: ищу отца, знаем только, пропал без вести, не знаете, где похоронен? Иван к документам, посмотрели, фамилию сверили - точно он.
В 1947 году, когда формировались братские могилы, двоих опознанных перезахоронили. А неизвестных, что покоились в окопе, забирать не захотели, мол, копать глубоко.
- Если спросят, скажете, что забрали, - посоветовали люди из похоронной команды. Присыпали еще больше окоп землей, разровняли и уехали.
Семья Ивана Константиновича, как могла, ухаживала за неизвестной могилкой. Прибирали, цветочки ставили. Им было несложно, ведь рядом, в нескольких метрах, покоились родные брат и сестра Ивана, не пережившие Голодомор. Так за двумя холмиками и следили, пока деревню не снесли. Прошло много лет, но Иван Здор считает, что должен сделать то, что не успел тогда. Похоронить тех бойцов, ставших после смерти почти родными.
Артем с Сергеем подкопали один участок, где металлоискатель начал фонить. Нет, ничего, старые банки. Переходим на другое место, вроде бы здесь, под этими грушами, был тот самый окоп. Разгребаем ветки, пожухлую с осени траву. Пытаемся представить картину сроком давности в 66 лет.
- Здесь, в саду, стояла советская десятимиллиметровя пушка, а во-от сюда (показывает на полянку) «Катюша» заехала, выпустила серию снарядов и уехала в посадку на гору. Только выстрелила, минут через десять на огород стали немецкие мины падать. А мы – в погреб, - вспоминает дед. - Впереди хаты «тридцатьчетверка» стояла, выше - новый здоровый танк ИС, как выстрелит - хата ходуном ходит. Советские войска, наступая, в Буденовке недельку простояли и ушли. Веселые ребята были, на баяне играли, песни пели...
Однажды Иван услышал какой-то шум, лай собак. И увидел странную картину: лодки по снегу едут, запряженные в собачьи упряжки. Это раненых с поля боя так вывозили и в госпиталь доставляли. Один, с осколком, так сильно испугался овчарки, принял ее за волка, что даже застрелить хотел.
Вот так в лодочке-корыте двоих раненых танкистов собаки привезли в буденовский госпиталь. Вроде все, спасены. Но там бойцов не приняли, сказали, территориально они к этой медчасти не относятся. «Как же так? Они же люди, у них ноги перебиты», - говорила мать Ивана. Бесполезно. Долго выхаживала женщина раненых, перевязывала, мыла. Когда поправились, ушли сами. Какая их судьба ждала, Здору неизвестно.
Наш проводник настоящих немцев видел один раз.
- Иду по саду, вижу, наши бойцы сидят. Говорят, что из штрафбата. Если за два дня не приведут языка, их расстреляют. Повезло. Через несколько дней привели к нам в дом «отборных» таких фрицев, даже с какими-то картами. Штрафников реабилитировали, и они снова расхаживали при погонах и в форме. Такое было время.
Ребята, слушая деда, сделали новый подкоп, уже под другой грушей, но и на этот раз, к сожалению, пусто. Что делать, деду в 1943 году было 8 лет...
Тогда в доме Здоров квартировался местный штаб. Им руководил татарин, люди говорили, что это недобрый, отчаянный человек. Однажды он узнал, что немцы убили его мать и сестру. Шок, ярость, боль. Взял ружье, в состоянии аффекта стал стрелять по хате, по своим. «Я думал, мать убьет», - говорит дед Иван. Спас их адъютант командира. Чтоб хоть как-то угомонить, поднял стул и опустил его на голову начштаба... Через несколько дней адъютанта арестовали. Может, даже расстреляли. За то, что поднял руку на командира.
- После боев, - вспоминает Иван Константинович, - местные жители стягивали убитых в воронки, чуть-чуть землей присыпали, да и все. Много их полегло, как ветки лежали. А я сзади с тачкой шел, снаряды разряжал, в те же ямы кидал. Но не все. Бывало, наберем штук десять гранат, противотанковых мин, кабелем обвяжем вокруг пояса, идем, герои такие, автоматы через плечи! Приносим их в блиндаж и взрываем, из пулеметов стреляем.
Однажды детьми еще шли в школу. Вдруг что-то как бахнет. Очнулся, вижу, одного моего друга убило, у другого глаза нет, у меня нога перебита. А позже еще один случай был. Я работал трактористом, на новом тракторе ездили. Только с напарником сменились, возвращаемся домой, слышим - взрыв на поле. На противотанковую мину наш трактор попал.
По мере раскопок глаза Ивана Константиновича грустнеют. Он понимает, что ничего здесь найти не удастся, сердится дедушка на себя, что не смог помочь.
«Так, ребята, и будете здесь лежать», - тихонько говорит он, обращаясь к земле. Может быть, когда у наших поисковиков появятся более современные приборы, сканирующие грунт, останки двух неизвестных бойцов и можно будет поднять, но не сейчас.
Собираемся, уезжаем. И такие дни бывают у поискового отряда «Память», не всех солдат земля даже спустя 66 лет хочет отдавать...
Зачем им это нужно?
По дороге домой подумалось, что именно сейчас настало время задать поисковикам самый главный вопрос. Почему им, например, не сидится в свободное время дома у телевизоров? Почему эти молодые люди предпочитают проводить выходные, копаясь в земле, вместо того, чтобы отдыхать с семьей или «висеть» с друзьями и знакомыми в каком-нибудь баре?.. Одним словом, зачем ЭТО им нужно?.. Дальше – прямая речь ребят из отряда «Память»…
Артем Кислов: – Несколько лет назад российские поисковики нашли под Волгоградом останки одного из двух моих дедов, не вернувшихся с войны. Наша семья все время считала его пропавшим без вести (жаль, бабушка не дожила до этого момента), и тут такое известие – деда нашли, подняли из земли, перезахоронили по-человечески. Тогда мы с друзьями решили попробовать самим заняться поисковой деятельностью и организовали свою поисковую группу… Может быть, нам когда-нибудь тоже удастся найти, установить и перезахоронить чьего-то родственника, до сих пор числящегося пропавшим без вести… Я уверен, пока у нас есть силы, мы будем и дальше разыскивать брошенные захоронения бойцов, воевавших и погибших за Родину… Они не должны покоиться в лесополосах, под горами мусора, на полях, где по их костям проезжает техника. Они погибли, нас с вами защищая, а сейчас где-то лежат в земле, позабытые всеми…
Егор Чутков: – Это, как минимум, наша дань уважения тем людям, кто жил и воевал в то непростое время, кто внес свою лепту в победу, кто сделал все возможное для того, чтобы жили мы. Думаю, так…
Олег Табальчук: – Я с детства интересовался историей, а Великая Отечественная война – это значительная часть нашей истории. Солдаты, которые воевали, погибли на войне – эту историю творили. Поэтому мы должны бережно относиться к памяти героев войны…
Сергей Зарицкий: – Зачем нужно? Точно не для лавров (смеется)… Для нас это возможность отвлечься от городской суеты, проблем на работе. Поисковые работы – это своего рода проявление человечности, любви к истории, уважения к погибшим солдатам. Не должны они оставаться брошенными где попало! Вот смотри, «подняли» мы сегодня девять бойцов. Это значит, что девять солдатских душ, застрявших между небом и землей, получат наконец-то возможность упокоиться с миром… Когда ты это осознаешь, на тебя накатывают особые эмоции, которые ни с чем не сравнить…

P.S. Поисковый отряд «Память» благодарен за содействие в организации и проведении раскопок на высоте 159,9 руководству Кировоградских областных управлений СБУ и МЧС, коллегам из поисковых организаций «Звезда» и «Автоветеран», Павлу Фещенко, а также фермеру из Новгородки Петру Александровичу Прокопчуку, который приостановил на время посевные работы, пока поисковики не подняли останки всех обнаруженных в районе высоты бойцов…
Фоторепортаж о раскопках

Источник: Еженедельник «Украина-Центр» Кировоград | Прочитать на источнике