И вдруг пришла повестка

Передовая – не заграничный курорт. Даже брутальным, прожженным жизнью мужикам приходится порой очень несладко. Что уж тут говорить о «прекрасной половине человечества». Условия в армии изначально «строились» под неприхотливые мужские потребности, чтобы пресловутые «тяготы и лишения» солдат переносил вполне сносно и не особо горевал по мамкиным пирожкам. Но время и жизненные обстоятельства вносят свои коррективы. С началом военной агрессии на востоке на защиту Украины, практически на равных с мужчинами, встали и женщины.
***
Армейская история Анны Стамат, выпускницы Николаевского медицинского колледжа, медсестры отделения травматологии Николаевской больницы скорой медицинской помощи, началась, в общем-то, как и у всех, кто был призван по мобилизации – с повестки.
– Это был август 2014 года. Я как раз ехала на выходные к маме, в село, когда позвонили из сельсовета и сказали зайти, взять повестку. Мамина подруга, она как раз и позвонила, была очень встревожена, – рассказывала Аня.
Собственно, тревогу женщины можно было понять. Анне на тот момент только исполнилось 23 года – совсем еще юная, а в стране, много лет не знавшей ужасов войны, творится не пойми что.
– С повесткой я пришла к маме. Объяснила все. Мама, конечно, очень испугалась, но переубедить меня не решилась. С папой было сложнее – все таки любимая доця, – сказала ему о своем решении чуть ли не в день отъезда. Отговорить меня родители не смогли. Я поняла, что нужна именно там, куда позвали.
Так молодая медсестра, видевшая до этого только переломы, ушибы и бытовые травмы, оказалась в Одессе, в расположении 61-го военно-мобильного госпиталя.
– Мы пробыли в Одессе, пока формировали персонал госпиталя. А потом отправили на восток, не прямо на передовую, конечно, а в военно-полевой госпиталь, в степи, на границе с Донецкой областью. Госпиталь был развернут еще в мае, там уже работали одесские военврачи и другие специалисты. Нас, мобилизованных, прислали сюда позже.
Вот только свыкаться с новой обстановкой и житьем в палаточном городке, а тем более учиться тонкостям военно-полевой хирургии пришлось недолго – грянул Иловайск.
– Наш госпиталь оказался ближайшим к линии огня... Временами казалось, что веренице бортов не будет конца. Не успели разгрузить один вертолет, определить раненого бойца в операционную, как снова гул моторов, снова ручьи крови по аппарели, части тел... Порванные, посеченные осколками, без рук, ног, молодые и не очень ребята... Тогда к первой помощи и экстренным операциям подключался весь персонал госпиталя, независимо от профиля, – нужны были все свободные руки. И так – трое суток подряд.
С наступлением заморозков госпиталь перебросили поближе к людям – в пгт Бильмак, где для военных выделили целое крыло в районной больнице и неработающий пионерлагерь под жилье.
– Местные жители нас принимали просто великолепно. Люди приходили не только с болезнями к нашим докторам, но и просто так. С пирожками домашними, со сладостями. Дети концерты организовывали, колядки и щедривки на новогодние праздники, – рассказывала Аня. – Больше всего нас поразила доброжелательность коллег – врачей районной больницы. Они здорово нам помогали, советовались, а мы лечили местное население. Оперировали, когда надо было что-то сложное сделать. Даже такие операции, которые обычно стоят больших денег, наши доктора проводили по зову сердца.
Но все хорошее имеет свойство быстро заканчиваться. К лету госпиталь перебазировали в Донецкую область, в один из райцентров, ближе к передовой. Там ситуация оказалась кардинально другой.
– И вроде бы больница такая же, как в Бильмаке, а отношение и подход – совсем другие. С персоналом госпиталя местные врачи даже не здоровались, считали нас чуть ли не оккупантами, что ли...
Есть хорошая старая пословица: «От сумы да от тюрьмы – не зарекайся». Так вышло и в прифронтовом, по сути – враждебном украинской армии населенном пункте, где стоял госпиталь.
- 24 августа, на День независимости, нас экстренно вызвали с торжественного построения в больницу. На найденном боеприпасе, – мина или снаряд то был, я даже не знаю, – подорвались местные мальчишки 3-х, 10 и 11 лет. Самый младшенький погиб на месте, а со старшими детками две бригады врачей работали больше шести часов, я только успевала инструменты подавать, – рассказывала Аня, едва не глотая слезы. – Это был самый страшный эпизод моей войны. Даже в Широкино, зимой 15-го года, куда нас бросили на усиление львовского госпиталя, было не так. Это же детки! Я знала, что нас в этом поселочке тихо ненавидят, но все-равно пострадавших привезли к нам, украинским военным врачам...
Спустя какое-то время Аня узнала, что одному из мальчишек, которых они оперировали, в далекой солнечной Испании украинские же волонтеры помогли со спецпротезами и реабилитацией.
***
После демобилизации она вернулась на прежнее место работы, но долго в БСМП работать не смогла, несмотря на хорошее отношение коллег, – жизнь требовала каких-то перемен.
– Мы все вернулись оттуда другими, в этом вся сложность. Нет, я на людей не бросаюсь, просто стала другой... А ребятам, вернувшимся с передовой, в первую очередь, нужна психологическая реабилитация. В обязательном порядке. В памяти все откладывается, даже то, на что не обращал внимания там, на «передке». Людям сложно пережить и погружение в военный ад, и возврат к мирной жизни.
Сейчас Анна Стамат работает в одной из частных стоматологических клиник города. Немного сменила профиль работы, но любимой профессии осталась верна.
- А вот если вдруг возникнет необходимость, рюкзак всегда лежит собран. Я готова. Это однозначно.
Александр Сайковский.
Фото Дениса Сисина.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике