Виктория Платова: «В Николаеве я могла бы водить трамваи!»

Спросите у любого горожанина, желательно в «возрасте», являлся ли Николаев «кузницей кадров» советской артистической среды, и он тут же перечислит с десяток фамилий певцов и певиц, в разное время выпестованных им и, скрепя свое большое доброе сердце, отпущенных в плавание к берегам российского шоу-биза и кинематографа. Куда меньшее количество земляков припомнит литературных деятелей, взлетевших к вершинам прозы и поэзии во всесоюзно-всеСНГ-шном масштабе: Марка Лисянского, Анатолия Поперечного, в «новейшей истории» - Владимира Васильева... Время и обстоятельства внесли свои коррективы, и сегодня местные таланты подвизаются исключительно на «теренах Батьківщини”. Но есть и те, кто на переломе эпох отправился покорять культурные сферы сопредельной страны и ныне достиг выдающихся успехов на ниве русскоязычного литературного пространства. Не забывая при этом и, главное, не стесняясь своих провинциальных «корней». Итак, знакомьтесь - те, кто еще не знаком с творчеством Виктории Платовой, уроженки нашего города, до своего третьего десятка лет известной как Виктория Соломатина: талантливый мастер слова, литературная звезда нашего времени, удачливый сценарист. Критики называют ее стиль оригинальным, а творчество – самобытным. Книги Платовой «засасывают», даже если в них присутствуют элементы того, что идет вразрез с мировосприятием читателя. Назвать их просто детективами язык не поворачивается. Это сплав высокоинтеллектуальной прозы, необычности сюжета, сочного слога, иронии, точно выписанных реалий, сдобренных известной долей мистики. Поэтому неудивительно, что произведения Платовой расходятся немалыми тиражами, и не только в России: они переведены на несколько европейских языков (изданы в Нидерландах, Венгрии, Болгарии, Германии). Показательно, что в 2008 году жюри литературной премии «Русский Букер» огласило лонг-лист произведений, допущенных к участию в конкурсе на получение премии за лучший роман на русском языке. Наряду с другими авторами издательства «АСТ», в номинацию вошел психологический детектив Виктории Платовой "8-9-8". К сожалению, в шорт-лист он не попал. Тем не менее, это успех, причем значительный.
Вездесущая Википедия ответит на запрос интересующегося творчеством писательницы довольно кратко, оставив за скобками многие подробности: «Родилась в Николаеве (Украина), ныне живёт и работает в Санкт-Петербурге. Закончила ВГИК по специальности сценарист. С середины 1990-х гг. пишет остросюжетные детективы. Первая книга «В тихом омуте» вышла в 1998 году. С 2004 г. работает в жанре «мистический детектив»; автор определяет его как «психопатологический триллер», «магический реализм». Сквозная тема творчества: человек в пограничном состоянии (эскапизм). Сотрудничала с издательством «ЭКСМО». В настоящее время произведения Виктории Платовой издаются в ИД «АСТ».
По мотивам произведений Виктории Платовой были сняты сериалы «Охота на Золушку» (писательница принимала участие в написании сценария), «Нож в облаках», «Битвы божьих коровок», «Такси для ангела», «Смерть на кончике хвоста», «Победный ветер, ясный день». Планируются и другие экранизации».
Виктория — довольно частый гость в Николаеве: здесь живут ее мать и многочисленные родственники, друзья и знакомые. Так что она более-менее в курсе событий, актуальных для ее «малой родины». В свой недавний приезд писательница побывала в «Вечерке», с интересом понаблюдала за процессом газетной верстки («обожаю смотреть, как работают профессионалы!») и любезно согласилась на интервью. Очень скоро мы уже перешли «на ты».
- Виктория, расскажи, пожалуйста, нашим читателям о своей жизни в Николаеве. И о том, знаю, довольно тернистом пути, который предшествовал «рождению» — не побоюсь этого слова! - потрясающей романистки.
- Детство прошло в центре города: жила на ул. Московской, 13 — это пересечение с Потемкинской, училась в школе №2. Очень крутая школа и тогда была. Сейчас с благодарностью вспоминаю директора — Зою Витальевну Габрук. Нахлебалась со мной, хотя своих учеников она так держала... Повторюсь: блестящая школа...
- Любимый предмет, конечно, русский язык?
- И литература. За сочинения хвалили, я ведь была такая пафосная девушка (смеется).
- После десятилетки был большой разрыв: во ВГИК на сценарный факультет ты поступила в конце 80-х? А до этого чем занималась?
- До ВГИКа было несколько других вузов, не столь интересных — Киевский театральный, например, там я училась с 1985-го. Для меня это был очень важный вуз, потому что моим мастером была Галина Петровна Савченко, жена известного украинского режиссера, которая, собственно, меня «сделала» и «выпихнула» в мир. В Киеве я училась на киноведческом факультете три года, потом сказала жалобно: Галина Петровна, я хочу уехать в Москву поступать на сценарный. Она мне очень помогла с переводом в 1988 году. После того, как закончила учебу во ВГИКе, наступили 90-е, «провальные» годы. Полгода должна была стажироваться на «Мосфильме», где в то время ничего не снималось вплоть до начала 2000-х. Ужасные времена для страны, для людей... Пришлось потрудиться в пункте видеопроката, кстати, сюжет первой книги «В тихом омуте» (1998) — этим опытом и «овеян». Моя постоянная клиентура была рада, что с ней работает дипломированный знаток кино. А потом мы с мужем тупо торговали на Троицком рынке в Питере ангорскими кофтами. Рядом стоял весь «Ленфильм», все ленинградское телевидение, потому что надо было как-то выживать. Однажды в гости приехали наши друзья московские — чудесный парень Рамиль Ямалиев, сценарист, сейчас он в Канаде, и его жена Гуля, моя приятельница по ВГИКу, киновед. Они и сказали полувсерьез: «Вика, чего ты мучаешься — пиши книги, ты же хорошо пишешь». А поскольку тогда огромный книжный рынок, ориентировавшийся на переводные детективы и боевики, не был заполнен произведениями отечественных писателей, работающих в этих самых востребованных жанрах, требовалось что-то из реалий, на что народ «бросался» бы. Так появилась первая моя книга.
- Кстати, даже на первую книгу изначально «бросался» довольно интеллектуальный народ, потому что ее с бухты-барахты не прочтешь. То есть, любителю «Слепых», «Глухих» и иных произведений с низкопробным экшном «Марию в поисках кита» или «Анук, mon amour...» в руки брать не рекомендуется...
- Есть в литературе так называемые «ниши» — боевик, дамский детектив и т.д. Поэтому сначала надо было определиться с «нишей» — жанром, который сочетал бы хороший литературный язык плюс неизбитый сюжет. Похоже, получилось...
- Ты ведь пыталась ступить на «литературную стезю» еще будучи в Николаеве. Ну, пусть на «газетную»...
- Кроме удачных школьных сочинений у меня было опубликовано несколько маленьких статей в газете «Ленинское племя».
- О чем?
- Да ну, что может написать 17-летний человек без какого-либо жизненного опыта? Писала на «морально-этическую тему», о выборе жизненного пути, поисках себя — о том, что приветствовалось в комсомольской прессе. С этого начиналось — я очень хорошо помню свой период «Ленинского племени»: когда я пришла, там работали та-акие «гранды» журналистики — Владимир Пучков, Дмитро Креминь...
- Один «гранд» недавно вспоминал, что из «ЛП» тебя едва не отфутболили, послав писать о жизни ПТУшников!
- Воспринимала тогда эту на самом деле забавную провинциальную историю по-другому: вот я общаюсь с людьми, журналистами, которые практически - небожители, и перед тобой тоже открываются другие горизонты... Кстати, я потом благополучно провалилась при поступлении на журфак в Питере.
- И слава Богу! Не появился бы литературный бренд «Виктория Платова». Думаю, множество твоих читателей-почитателей были бы обделены.
- Да, я, конечно, не журналист — это другое, я быстро поняла. Это другая энергетика, другое дыхание, другое восприятие. А писатель... Он ведь всегда пишет книгу о себе - в предлагаемых обстоятельствах. Поэтому так мало существует бестселлеров. Сложно написать бестселлер, когда читатель хочет видеть книгу о себе. «Рецепт» бестселлера есть — он в совпадении первого и второго. Человек из города Николаева, я понимала, что Литературный институт мне не светит. Впрочем, я даже не задумывалась над этим. Тогда существовал традиционный советский подход: в такой элитный вуз принимали, в основном, людей «от сохи», «от станка», приветствовалось наличие некоего жизненного опыта, приобретенного вместе со всей страной.
- Акыны Джамбулы Джабаевы?
- Да, Джамбулы Джабаевы... (смеется). Джабаева «сделал», кстати, переводчик. А судьба Виктории Токаревой — исключение: девочка, хорошо писавшая симпатичные, легкие, короткие вещи, которые вначале печатались в знаменитом на всю страну журнале «Юность» - это не правило.
- Знаешь, в твоих ранних книгах как-то резанула пара упоминаний о Николаеве в негативном смысле — что это было?
- Это, скорее всего, прозвучало как «отрицание родителей», такой писательский пубертат, когда ты отрицаешь корни свои. Я, мол, там, где мегаполис и огни! А сейчас я отношусь к Нико с какой-то глубинной нежностью. Помимо того, что он - город детства, он - среда обитания, в которой мне очень комфортно.
- Никогда не рассматривала возможность развить в каком-нибудь произведении жизненную линию человека, существующего в провинциальном городе со всеми его тайнами и подспудными течениями?
- Когда я «вырасту» и стану большим писателем — обязательно напишу «роман взросления», именно — взросления. Знаю, что в Николаеве я бы существовала комфортно, ведь мне все равно, где писать — в Испании, например, я пишу о российских реалиях. Понятно, что здесь я не имела бы таких амбиций... не знаю, чем бы я занималась в Николаеве... Например, водила бы трамвай (мечтательно).
- Это тебе интересно?
- Я думаю, да, ужасно. Не столько интересно, сколько бы примиряло меня со всем. Повторяю: здесь очень доброжелательная среда, здесь прошло мое детство, здесь мои друзья!
- Одноклассники?
- С ними, в основном, «сосуществование» не складывалось, поэтому после моего отъезда ни с кем не виделась, ну, может, кроме пары человек.
- Часто сюда приезжаешь?
- В последнее время раза два в год - на месяц-полтора, к маме, пока не перевезла ее в Питер. Но она упорно держится за этот город.
- А кем были твои родители, что у них появилась дочь-писательница?
- Инженерами, папа работал в ПКБ электрогидравлики, мама - в «Северном» ПКБ на Темводе.
- Не так давно в одном из интервью ты сказала, что на самом деле детективы не пишешь уже лет пять. Замкнулась на «психопатологическом реализме», как ты его называешь?
- Как я уже говорила, я - «нишевый» автор. Вот, например, «Stalingrad. Станция метро». В нем нет ничего детективного, это городской роман, его очень любят люди — книга трогательная. Но потом они же, желая почитать Платову, покупают «8-9-8». И наступает разочарование: там вовсю орудует маньяк. И не просто маньяк - «маньячелло». Люди начинают путаться, нервничать. Поэтому у меня с моим литагентом одно время были большие «контры» с издательством, которое говорило: «Ты вводишь в заблуждение. Люди бегут тебя покупать после «Stalingrad`a», а ты нырк - в другую сторону...». Это у меня николаевская амбициозность проявляется, дескать, могу написать так, а потом — вот этак. Детективы же - они простые, напишешь что-то сложное — тот же «8-9-8», например, и — бац! - роман номинируется на Букеровскую премию.
- Иногда, читая Платову, возникает ощущение, что ты берешь какую-то фразу и на нее «накручиваешь» весь сюжет...
- Да, это так на самом деле. Возможно, в прошлой жизни я была поэтом, потому что для меня важна графика слов: сюжетообразующий предмет для меня - это слова. Ты находишь слово, которое определяет книгу. Или группу слов. При этом детектив — это довольно информативная вещь, язык в нем вторичен. Хорошо, если он написан доходчиво.
- В общем, любитель Чейза у тебя, что называется, «не почерпнет».
- Если не заверну чего-нибудь о-очень крутого. А есть еще «дамский детектив», который я ненавижу: пишут их те, кто не умеет строить детектив и начинает наполнять его «тропической страстью». Это в свое время было подвергнуто остракизму Агатой Кристи, которая писала «дистиллированные» детективы, где любовь выступала в качестве мотива, а не «бульона», в котором плавает все это действо. Для меня существует литература «высокого стиля», в который я помещаю детективный сюжет. Но хотелось бы это услышать не от себя...
- У большинства современных писателей нет еще одной твоей «фишки»: глубокого погружения в среду той страны, на фоне которой развивается сюжет. Марокко - «После любви», Камбоджа, Африка - «Странное происшествие в сезон дождей». Не везде же пришлось побывать?
- Не везде. На самом деле я очень люблю Камбоджу, в которой была, но недостаточно долго для того, например, чтобы написать землеведческий очерк. Считаю, что хорошего писателя, хорошего беллетриста определяет наличие некоего внутреннего зрения, верного ощущения места, географического восприятия. И это внутреннее зрение помогает формировать книжное экзотическое пространство.
- И дополнительные, общие источники, наверное, используются? Вряд ли среди твоих друзей-знакомых есть торговцы оружием (снова - «Странное происшествие...»).
- Таковых нет, это общие места, общеиспользуемая тема.
- Вообще оружие любишь?
- Конечно. У меня даже есть пара-тройка ножей — шведские, финские, наши.
- Не отсюда ли название сериала «Нож в облаках»?
- Гм-м...
- Судя по многим текстам, любишь и рок-музыку, и футбол, не раз упоминался в них ФК «Барселона» и некоторые околофутбольные подробности, которые знает только болельщик.
- Я ужасно люблю Испанию, у меня действительно много таких упоминаний в текстах, в том числе и «Барсы». После завершения работы над книгой обычно приезжаю в арендованный домик под Валенсией. А когда ты проводишь там несколько месяцев, поневоле втягиваешься в эту испанскую лигу футбольную...и так далее.
- Писатель — свободный человек? В смысле режима?
- Абсолютно. Но нужно бесконечно себя самоорганизовывать. Я же лет 10 работала в кафе — музыка в наушниках фоном, текст, кофеек. Не могу писать в тишине. Почему возникло кафе? Оно реально мобилизовывает.
- А есть норма — столько-то строк в день?
- Есть примерная постраничная раскладка, условно - две страницы в день. Понятно, что это не соблюдается. Можно ведь над одной страницей сидеть два дня. Но в идеале... Но топ-автор, даже автор жанровый может писать столько, сколько может, конечно, не одну книгу в пятилетку.
- Сидеть над страницей когда — ночью?
- Это раньше у меня был достаточно «совиный» режим, а теперь я образцово-показательный «жаворонок».
- Чем занимаешься «между строк»? Не домашним же хозяйством?
- Ну да, не домашним. Разъезжаю по всяким местам, встречаюсь с кучей народа. У нас же Питер, а это априори означает уйму фестивалей, конкурсов, концертов. Книжные ярмарки? Я их терпеть не могу, но они элемент профессии. Я, конечно, не классический социопат, но... что там писали обо мне, что интроверт? Чудовищный.
- С «сестрами по жанру» отношения поддерживаешь?
- Никаких не поддерживаю. Опять же в силу «тяжести своего характера», ужасно тяжелый человек (улыбается иронично). Конечно, с некоторыми знакома, ручкаемся. Дружу с очень любопытным молодым человеком, известным в России автором — Эльчином Сафарли. Интересный внешне 33-летний молодой человек, его обожают девушки, он абсолютно «терапевтический» автор, любопытно пишет. Кстати, его уже перевели на украинский. Живет в Стамбуле.
- А что, разве бывает дружба между мужчиной и женщиной? Так считаешь?
- Уверена, что бывает. Дружбу между мужчиной и женщиной представить намного легче, чем дружбу между двумя писателями. Афоризм! Писатели очень ревнивые существа, всегда смотрят, в чьей тарелке больше. Это не зависть, но есть вещи, которые тебя задевают.
- Не могу пройти мимо темы... котов. В «Два билета в никогда», например, «Bye-bye, baby» и так далее. Котов наделяешь прямо-таки сверхъестественными способностями!
- Так я же кото-фанат! Вот мой Донечка, Домино, канадский сфинкс, ему 12 лет и он прототип многих кошачьих моих «героев» (показывает фото на смартфоне).
- Где ж его «начало», где «конец»? Что-то не разберу, так свернулся. А, вот лапа, вот хвост...
- Мы так работаем - он рядом со мной любит валяться. А вот зверь моих друзей по кличке Мандарин, он сфинкс-петерболд.
- Так это ж он в «Два билета...»!
- Конечно. Я котов обожаю! Такие чудесные животные. Я бы их напихивала десятками в каждую книгу. Кстати, собираюсь писать целый цикл про Мандарина и следователя Вересня, такой детективный сериал. У меня еще масса планов, и про кота этого еще будет.
- А не было ли неприятия украинской фамилии Вересень российским читателем?
- Абсолютно. Скоро, этим уже летом, новая книга выходит, в ней у героя-следователя вообще фамилия Микитась. Есть там и другие персонажи — наши люди, украинские, чудесные. Книга пока без названия, название маркетологи все еще утверждают.
- Псевдоним Платова не ты придумала? Это было условие издательства? Которое рассчитывало, что если ты уйдешь, под псевдонимом сможет писать кто-нибудь другой?
- Я бы осталась под своей фамилией, но... Да, была такая история со мной, судилась с «ЭКСМО». Это был конец 90-х, прибыли от книготорговли были офигительные, колоссальные, которые можно сравнить только с прибылью от торговли оружием, наркотиками. Какая была необходимость в псевдониме? Ты коммерческий автор, на тебя делают ставку, тебя раскручивают, издают, ты - бренд. Но масскульт - это конвейер, если не выпускаешь книгу раз в 4 месяца, для того, чтобы не падал интерес к имени, - ты с него сходишь. Потому что старые книги никого не интересуют. Это было время дикого книжного капитализма. Сейчас все намного цивильнее, к автору перестали так относиться. Сейчас тоже есть сроки, но они более щадящие.
- Помню, Петрова под псевдонимом Платова тогда написала редкую чушь, мягко говоря...
- Да, две книги вышли таким образом, но этот «петровский проект» быстро свернули.
- Каков рейтинг твоих книг лично для тебя? Первая тройка?
- Первой, конечно, поставила бы ту, что еще не написана. Потому что тебе всегда кажется, что вот сейчас напишешь просто обалденную книгу. На втором месте «Анук, mon amour...» — мой психоделический опус, навеянный зюскиндовским «Парфюмером». И «8-9-8». Но мой рейтинг, к сожалению, никогда не совпадает с читательским. Потому что те книги, которые нежно люблю я, читатели ненавидят. Иногда пишу и думаю: вот как классно получается, и понимаю, что читатели как раз это разнесут по кочкам: «Чё курит автор? Заберите у него кокаин!».
- Конан Дойл говорил, что всегда придумывает сначала концовку...
- Да, для детектива это важно. Но на самом деле ты все равно не знаешь, как он закончится. Концовка - важная вещь, важнее, чем начало. Начинаешь за здравие... А в детективе надо как раз за упокой закончить. Когда говорят, что тобой управляют персонажи — это правда. Я верю в это, я знаю.
- Вроде бы готовится еще один сериал по твоему роману?
- По «Купели дьявола». Он уже в процессе запуска. Это мистическая история про картину. С 1 июня в России транслируется сериал по отдаленным мотивам романа «Мария в поисках кита», это проект ТВЦ под названием «Северное сияние». История взаимоотношений писательницы, «на всю голову интересной», со своим литагентом. Действие происходит на острове.
- Романы у тебя «киногеничные», как правило...
- Потому что профильное образование такое. Хотя преподаватели во ВГИКе и шипели: «Соломатина, вы пишете литературу, литература нам тут не нужна!».
- «Крайняя» твоя вещь — это детектив? А что ж говорила, что пять лет уже их не пишешь..
- Ну я же женщина, сказала — забрала свои слова назад...
- Слышала, что дружишь с Джамалой? Как вы познакомились?
- Это любопытная история, я тебе скажу. Она приезжала в Питер в 2012 году на фестиваль «Усадьба Jazz», у нее был тогда большой сольный концерт. Послушать ее собралась куча народа, ведь она просто невероятная джазовая певица, с мощным голосом, глубоко музыкальный человек. Мы с Татьяной, моим литагентом, познакомились сначала с ее продюсером, а потом и с Джа. Она и сказала, что ищет автора слов, ей нужен текст. Мы понравились друг другу и начали вместе писать. Она удивительная, это какие-то другие небеса. Ее музыка — не для всех, она тонкая, глубокая, чувственная. Когда она выступала на «Новой волне», мы прыгали на диване, желая ей победы. А она взяла и всех «порвала»! На Евровидении за нее тоже болели.
- И что это были за тексты?
- Рифмованные или нерифмованные строчки. Я считаю, что песня — это прежде всего удачно найденный образ. У нас с ней получились несколько песен: «Шлях додому» - одна из них. Я ужасно ее люблю. «Шлях додому» — это ведь и моя история. Мы с ней слова пишем вместе, она набрасывает, поет, слышит при этом какие-то вещи, потом «сырой» текст беру я и довожу — при том, что раньше никогда стихов не писала. Так получилась и «Чому квіти мають очі?», и с десяток других. На небольшой концерт хватило бы.
- По-украински пишешь свободно?
- Мне это намного проще, чем по-русски, странно, ведь я абсолютно русский человек. Очень нравится писать тексты песен по-украински. Украинский язык — очень емкий, точный, образный.
- А в школе тебя никогда от него не освобождали?
- Нет, никогда. Это была принципиальная позиция моих родителей. Как сейчас оказалось, мама сохранила целый чемодан моих детских книжек, в том числе и на украинском.
- Интересно, какие книги были у тебя любимыми в детстве?
- Мне было 7 лет, и я сама записалась в детскую библиотеку им. Лягина на Спасской. Брала там книжки, но по дороге домой их быстренько прочитывала. Возвращалась обратно — библиотекари в шоке: «Детка, ты же только что у нас была!». Так вот, насчет чемодана. Я его открыла — а там сплошь украинские книги, причем хорошо изданные. Даже Шекспир — и тот на украинском. Странно, у меня-то было ощущение, что я выросла на русскоязычных книжках.
- А сейчас кого читает писательница Виктория Платова?
- Чака Паланика. Хотя я не читаю — перечитываю. Макса Фриша, Паустовского — великолепный автор. У него есть рассказ «Снег». Когда слушаю его аудиоверсию — всегда рыдаю. Это качество очень большого писателя: когда художественный вымысел неотделим от реальности.
- Учителями своими кого считаешь?
- Себастьена Жапризо и Агату Кристи. В отличие от наших женщин, пишущих детективы, она немногословна и иронична, на это нужно равняться. Стивен Кинг - великий писатель, блистательный, просто глыба. «Оно» - самый лучший роман взросления. Почему так популярны «ужастики», «страшилки»? Потому что человек получает свою порцию адреналина в безопасной обстановке.
- Довольно важную роль у тебя обычно играет антураж вокруг героя. Духи «Шалимар» в «Stalin-grad`е», например... Заметна и любовь к экзотическим предметам, которые стоят иногда в центре повествования и служат отправной точкой сюжета — статуэтки, портсигары...
- Есть вещи, ради которых стоит написать книгу. Статуэтка бенинского леопарда, которая послужила орудием убийства, она существует. И портсигар — тот, который тоже фигурирует в «Странном происшествии..».
- У некурящей писательницы...
- На самом деле я курила с младых ногтей, первую папиросу, помню, выкурила лет в 13 за трансформаторной будкой в Николаеве. Сейчас предпочитаю электронные сигареты, «парю», так сказать.
* * *
В следующий свой приезд Виктория пообещала показать тот самый серебряный портсигар, купленный на «блошином рынке» в Испании. Дорогой, довоенный, с выдавленной на нем картой Ближнего Востока, еще без Израиля. И со странным маршрутом, прочерченным на крышке. Уж не наркотрафик ли это?
Николаев, «может, она и вернется, когда узнает, что ты так сильно ее ждешь. А мне нужно на остров. На Тот остров, где начинается течение. Ты ведь отвезешь меня туда?» (В. Платова, «Мария в поисках кита»). Туда... в литературное путешествие по романам Виктории Платовой.
Беседовала Елена Кураса.
Фото Александра Шенкевича.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике