Несломленный

Время неотвратимо отсчитывает часы и годы, и мы не замечаем, как с ветеранами уходят из нашей жизни бесценные странички истории. И никакие архивы, никакие учебники не восполнят рассказов очевидцев прошлого.
Полвека назад в технологическом отделе Черноморского судостроительного завода главным технологом строившейся китобазы «Советская Россия», а затем противолодочных крейсеров-вертолетоносцев «Москва» и «Ленинград» работал Сергей Константинович Бондаревский. Толковый инженер, он был на своем месте. Мы, молодые, чувствовали, что отношение к нему было каким-то настороженным, но не вникали в суть. Все прояснилось, когда в 1995 году вышла небольшая книжка его мемуаров «Так было». В двадцатых он получил направление ЦК комсомола Украины на учебу в Николаевский кораблестроительный институт. Успешно окончив его, стал мастером по корпусам на строительстве первых советских подводных лодок серии «Декабрист».
«Планировалось три лодки строить на Балтийском заводе в Ленинграде и три на заводе имени А. Марти, - писал он. - Сооружали их на несохранившихся стапелях 4, 5, 6 и в судостроительном отделе (цех №16) под заводскими номерами 192, 193, 194 в 1927-1930 гг. Работы по строительству подводных лодок производились судостроительным отделом, главным механическим цехом, контрагентскими организациями. Занималось стройкой бюро подводного плавания – одно из звеньев заводоуправления во главе с Н.И.Синициным, его прорабы (строители): по корпусу - Д.Л.Гармашев, по механизмам - С.И.Нивинский, сдаточный механик - Н.М.Беков.
Работа шла успешно. Николаевцы опережали Балтийский завод по срокам постройки, первыми начали швартовные и сдаточные испытания. В обычную конструкцию прочного корпуса лодки была внесена новинка: под настилом центрального поста в корпус встроили цистерну быстрого погружения якобы при необходимости позволяющую быстро погрузиться и всплыть.
Наступил день испытаний этой цистерны. В полном составе заводская сдаточная команда, экипаж лодки и приемная комиссия ВМФ вышли на место глубоководного погружения в Севастопольской бухте. В считанные секунды погрузились и сели на дно бухты с небольшим креном. Осмотрелись, проверили исправность механизмов. Оставалось испытать быстрое всплытие. Начали продувку цистерн. Но вместо всплытия стал заметно увеличиваться крен корпуса лодки, что вызвало недоумение и растерянность испытывающих. И лишь Н.М.Беков не растерялся. Раздавались его команды: «Все горизонтальные рули – на всплытие, главные электромоторы – полный вперед!».
Лодка оторвалась со дна бухты. Дальнейшее исполнение обычных команд на всплытие, продувка бортовых цистерн отвели угрозу возможной гибели лодки вместе с людьми. При очередном доковании лодки на плавдоке цистерна быстрого погружения была удалена из корпуса. Повторные испытания подтвердили готовность лодки к передаче флоту».
Начиналось внедрение новой технологии в изготовлении корпусных конструкций – замена клепки электросваркой. Осенью 1931 года С.К. Бондаревского направляют в Москву на курсы инженеров-сварщиков.
В тридцатых встал вопрос о создании Тихоокеанского флота. Верфи на Дальнем Востоке только становились на ноги, поэтому было решено строить корпуса подлодок, эсминцев в Николаеве и в разобранном виде переправлять на достройку в Комсомольск-на-Амуре и Владивосток, а также командировать квалифицированных рабочих, ИТР для выполнения работ. Так в 1932 году С.К.Бондаревский был командирован на Дальзавод. Он принимал эшелоны – по три лодки серии «Малютка» в каждом. Уже в первой «Малютке», заложенной на заводе им. 61 коммунара, клепка заменялась электросваркой.
Была молодость, энтузиазм, интересная работа по новым технологиям, счастливая семья. Все рухнуло в одночасье.
«Среда, 21 июля 1937 года. Обычно я, начальник производственного отдела Дальзавода, засиживался на работе до девяти-десяти часов вечера. В этот день около шести часов вечера мне позвонили, чтобы я зашел в первый отдел для пересмотра адресованных мне бумаг. В это время вошел в отдел оперуполномоченный НКВД и предъявил ордер на арест. Обыск в квартире. Предварительная камера краевого управления НКВД. Мог ли я, гордившийся своим безупречным трудом, революционной сознательностью, преданностью советской стране, подумать, что меня могут задержать надолго, что это было начало наглого обвинения во вредительстве на заводе как польского шпиона».
Начались бесконечные допросы, унизительная жизнь в тюремных камерах. Общаясь между собой, арестованные не спрашивали друг друга, за что посадили, а спрашивали, кем был до ареста. И по профессии определяли, какой пункт 58 статьи о контрреволюионном преступлении и меру наказания определит следователь.
С.Бондаревскому инкриминировали, что в его отчетах о готовности отдельных частей строящихся кораблей конечный итог округлялся до целого процента, что расценивалось как вредительство.
Жену Сергея Константиновича обманным путем вызвали во Владивосток, по приезде арестовали и посадили в тюрьму вместе с женами других арестованных.
Мать и родственники считали Сергея погибшим, т.к. после его ареста они получили экземпляр газеты «Красное знамя» с коротким сообщением, что он как «враг народа» расстрелян.
Тюрьмы, пересылки – Иркутск, Сызрань, Лубянка, Таганка, Лефортово, Бутырки, Болшево. Двадцатимесячное подследственное голодное существование, издевательства следователей и тюремщиков, скученное содержание в камерах, изолированность от близких, неведение о происходящем за стенами каземата. А с марта 1939 года - многолетняя изматывающая жизнь подневольного, десятичасовой рабский труд за пайку хлеба, борьба с дистрофией и авитаминозом.
При Болшевской тюрьме под Москвой работало особое техническое бюро при НКВД, куда входили заключенные нескольких групп - авиационной, подводного судостроения, артиллерийской. Они создавали пикирующий бомбардировщик, подводную лодку с единым двигателем для надводного и подводного хода, ныряющий торпедный катер. Это были специалисты с большим стажем работы по профессии, занимавшие прежде должности не ниже начальников цехов, отделов, проектных бюро. В группах каждому определяли предназначение: главный конструктор, разработчик, сметчик, копировщик чертежей. Во внерабочее время все были уравнены как зеки тюрьмы строгого режима без права свиданий, передач, переписки.
На чертежах вместо фамилий ставились присвоенные каждому секретные номера. В составе ОТБ было много известных в стране специалистов – А.Н.Туполев, А.Кохсациер, а также николаевцы Е.П.Либель, Н.В.Гавриленко, Г.Б.Грудский, М.Евдокимов, И.К.Чернов, С.И.Нивинский, Е.А.Попов.
Авиационники построили и испытали головной, а затем поставили в серийное производство пикирующий бомбардировщик ТУ-2 конструкции А.Н.Туполева. Подводники создали первую подводную лодку с единым двигателем для надводного и подводного хода. Однако во время войны на испытаниях в Батуми она сгорела. У надводников конечного результата не достигли.
Летом 1939 года из заключенных в Болшево создали группу судостроителей для освоения строящейся верфи в Архангельской области. Сергей Константинович был включен в эту группу.
При впадении Северной Двины в Белое море с запада река обтекает небольшой остров Ягры. В начале 30-х годов здесь создали Ягрылаг для постройки у реки судостроительного завода и на прибрежных болотах — нового города. Появились первые жилые здания, коммуникации, железная дорога. Ускоренно возводились цеха завода. Тогда же начался принудительный перевод на завод рабочих и техперсонала с родственных предприятий. Так начинался Молотовск – теперь Северодвинск.
На завод из состава ОТБ Болшевской тюрьмы была привезена «молотовская группа» - семь судостроителей плюс шесть заключенных других специальностей из Бутырской тюрьмы в Москве. В дальнейшем она выросла до 29 человек. В числе пополнивших группу был главный инженер Харьковского тракторного завода П.А.Альбов, главный инженер треста «Югосталь» А.С.Точинский, главный строитель крейсера «Киров» В.Л.Бродский, главный инженер Таганрогского порта А.Н.Депористо. Руководство группой взял на себя Александр Лазаревич Константинов, бывший помощник главного конструктора ЦКБ подводного судостроения, потомок знаменитого военного инженера, обосновавшего применение ракет на военно-морском флоте.
В начале 1940 года С.Бондаревскому единственный раз разрешили двухчасовое свидание в присутствии тюремного надзирателя с женой, вышедшей из Владивостокской тюрьмы после двухлетнего заключения. Сколько обид и оскорблений пришлось ей испытать для получения этого свидания!
Бывший главный инженер николаевского, а затем севастопольского завода К.Э.Кольбе помогал организовать постройку лидера эсминцев – проекта 30. Бывший начальник КБ завода им. 61 коммунара Н.В.Гавриленко с помощниками переработал все чертежи «большого охотника» за подводными лодками с клепаного варианта на сварной, что удешевило стоимость и сократило срок постройки.
С началом войны каждый член группы, оставаясь зеком, был назначен на руководящую должность (без зарплаты) по обеспечению армии всем необходимым. Сергею Константиновичу дали задание обеспечить выпуск образца цистерны для автозаправщика и после утверждения его военной приемкой построить 1500 таких цистерн.
Это были годы нечеловеческой работы полуголодных измученных людей. После одиннадцатичасового рабочего дня и скудного питания люди засыпали у станков и падали от истощения.
После изготовления бензоцистерн С.Бондаревского назначили зам. начальника минно-трального цеха. В создавшейся обстановке местные начальники были нерешительны, не понимали, что предстоит и как делать. Во многом ситуацию спасали эвакуированные из Николаева специалисты, занявшие руководящие должности в заводоуправлении и в цехах: Е.М.Горбенко, Л.Сабатовский, И.Розенблит, С.Г.Вайнштейн, Я.А.Маляров, Л.П.Фомин, Г.И.Мироненко, М.И.Львов, И.И.Катков.
Имея опыт организации новых цехов на Дальзаводе, С.Бондаревский грамотно распланировал схему расположения станочного оборудования, насколько это было возможно организовал приемлемые условия труда в цехе. Он сумел достичь одновременной успешной работы на двенадцати (из намеченных к постройке пятнадцати) судах-охотниках. За каждый сданный флоту «охотник» награждали орденами, но заключенных к наградам не представляли.
Бывший главный инженер Таганрогского порта А.Н.Декористо был образованным и талантливым человеком. В прошлую отсидку в 20-х годах он руководил хором заключенных. Под его руководством по вечерам стали изучать английский язык, появился камерный струнный оркестр, инструменты для которого сделали по его эскизам, играли пьесы по нотам, написанным им по памяти. По памяти играли и в шахматы – вслепую. В такой игре не пользуются досками, всю игру нужно держать в голове. Иногда была возможность почитать техническую и художественную литературу. Этими занятиями они глушили давящую душу тоску.
Летом 1945 года «молотовскую группу» ОТБ перевели в Ленинград, в тюрьму «Кресты». Шла работа над созданием проекта двухорудийной башни для лидеров и эсминцев. Сергей Константинович занимался определением теоретического веса и положения центра тяжести каждой детали, узлов и конструкции в целом. Аналогичные расчеты пришлось делать по проекту танка и заряжающего устройства скорострельной пушки самолета.
Время текло своим чередом. Наступил 1947 год. У многих заканчивался десятый год заключения. Задумывались: выпустят или нет. Так волновались, что некоторые от нервного напряжения умирали накануне освобождения.
И вот — последний день в тюрьме: литер на проезд, пайка хлеба и селедка на дорогу и напутствие на выходе за ворота: «Давай, катись!» Поездом он доехал до Одессы, потом пароходом — до Николаева. На берегу встречала жена на костылях и взрослая дочь.
Жена, Анастасия Марковна, была выпущена из Владивостокской городской тюрьмы после двухлетнего заключения без суда и следствия с обязательством выехать из Владивостока. В изодранной шубке, служившей ей в тюрьме и постелью, и одеждой, приехала она в Николаев к своей матери, приютившей дочерей четырех и восьми лет. На работу сидевших в тюрьмах не брали. С двумя детьми, не имея ни квартиры, ни работы, ни имущества, надо было как-то выживать. В коленке, простуженной на холодном цементном полу в тюрьме и травмированной при падении, возникла гангрена. Лето 1941 года, в городе неразбериха. Заводы, учреждения, больницы эвакуировались. Сестре удалось отвезти Анастасию Марковну в Херсон, где после двух операций ей ампутировали ногу. Пока мама была в тюрьме, старшая дочь по неосторожности повредила позвоночник. Лечить было негде и не за что. Болезнь прогрессировала. В 1943 году в четырнадцать лет дочь покинула этот жестокий мир.
В семью Сергей Константинович вернулся в голодный 1947 год – без продовольственных карточек и денег. Надо было немедленно найти работу. Лишенному на пять лет гражданских прав было запрещено жить в больших городах, а без прописки не принимали на работу. С надеждой пришел С.Бондаревский в отдел кадров завода им. 61 коммунара. Получив отказ, обессиленно присел у дороги. Мимо в автомобиле проезжал главный инженер завода Ефим Маркович Горбенко. В 1928-29 гг. они вместе работали помощниками мастеров на стапелях завода им. А.Марти. Во время войны заключенный С.К.Бондаревский был заместителем Е.М.Горбенко — начальника цеха на заводе в Молотовске. Войдя в положение, он поспособствовал в трудоустройстве, решении вопроса с пропиской, получении продовольственных карточек. Так С.Бондаревского взяли на временную работу мастером в корпусообрабатывающий цех, через некоторое время – начальником БТП двух цехов – корпусостапельного и обрабатывающего.
Осенью 1947 года Сергей Константинович уже полноценно работал в подъеме подкрановых путей над стапелями, взорванных во время войны. Он почувствовал себя уверенней, обжился на заводе. Кроме дневной, нашел вечернюю работу в отделе главного технолога. Жизнь вроде бы налаживалась, но вновь наполнялась тревогой. Арестованных в 1937 году и выпущенных из тюрем в 1947, в 1949 году снова стали арестовывать и высылать на север, на вечное поселение. 16 марта 1949 года С.Бондаревского вызвали в отдел кадров. Оперативники НКВД отправили его в тюрьму. Следствия и суда не было, только решение особого совещания при НКВД. После трех месяцев в тюрьме — постановление о ссылке в Красноярский край. Разъяснений за что и насколько – никаких. У ворот тюрьмы толпа людей взглядами провожала своих близких, оторванных от семей, обреченных на лишения и муки.
На грузовиках отвезли на вокзал, оттуда — в Харьковскую пересыльную тюрьму. Вскоре этап погрузили в поезд, который почти месяц вез их из Харькова в Красноярск. Однообразно проходили дни. Разговоров почти не вели. Боялись, что о каком-то неудачно сказанном слове донесут начальству – и добавят срок.
В Красноярске ссыльным определяли местожительство. Промышленных работников отправляли в заполярные Норильск, Игарку, Дубинку, остальных – в отдаленные колхозы.
Место ссылки С.Бондаревского – село Богучаны в среднем течении Ангары. Под конвоем с Красноярского вокзала – на пароход и дальше вниз по реке Енисей. Село Богучаны находилось на берегу реки, среди тайги, окружавшей его на сотни километров. Высадились. Напоследок напутствие начальника конвоя: «Из села никуда. Идите в колхоз или устраивайтесь сами. Каждую среду – к оперу НКВД».
Стабильной работы не было. Пришлось идти за пропитанием в колхоз, ходить по селу в поисках работы. Из небольших заработков ничего не оставалось, чтобы послать нуждающейся семье. Все настойчивее ссыльного посещала мысль просить о направлении на север, где заработки побольше. Через год ссылки пришло разрешение на переезд в Игарку – город на берегу Енисея. Прибыв на пароходе, он разыскал мастерские Норилснаба, где готовились к переезду – демонтировали станки, упаковывали имущество. Главный инженер мастерских, тоже ссыльный, взял С.Бондаревского прорабом по демонтажу и погрузке на баржи оборудования.
Большинство жителей Игарки работали на лесокомбинате, где пилили на экспорт доски и брусья из бревен, пригоняемых плотами по Енисею. Ссыльный был мастером на лесокомбинате, поработал на лесоповале, грузчиком на складе графита, плотником на пристани.
Ему дали комнату в бараке, которую пришлось оббить дранкой и отштукатурить глиной с навозом, чтобы избавиться от соседства насекомых. К августу 1951 года, когда жилье стало пригодным для жизни, Сергей Константинович выслал жене вызов и деньги для переезда. Её приезд стал большой радостью. За несколько тысяч километров она привезла подарок мужу – большой арбуз. Убогая комнатушка принарядилась, разнообразнее стало питание.
В 1952 году С.Бондаревский исполнял обязанности начальника пристани, принадлежавшей стройке железнодорожной магистрали Салехард-Чукотка вдоль океана. Его задача — транспортные, перевалочные работы, сохранность плавучих средств. Нелегко было поддерживать дисциплину, ведь пьянство, прогулы, неисполнительность подчиненных навлекали гнев начальства. Во второй половине 1953 года стройку прекратили, пристань ликвидировали, работников перевели на электростанцию. Сергей Константинович стал старшим кочегаром на водотрубных котлах с механической подачей угля в топки. Работа на электростанции оказалась успешной, С.Бондаревского перевели в старшие турбинисты.
В Игарке, как поется в песне, «двенадцать месяцев зима, остальное – лето». В зимние месяцы морозы достигали – 57оС, около двух месяцев тянулась полярная ночь. За 1950-1955 гг. тут только раз была майская демонстрация — из-за морозов и метелей. Зато летом белые ночи продолжались до сентября.
Поздней осенью 1954 года стало известно, что «повторникам» разрешено возвращаться из ссылки. Но река уже стала и выезд пришлось отложить до лета. С надеждой встречали новый 1955 год. Весной в ледоход в последний раз любовались красочным зрелищем движущегося по реке льда. Прощай, Игарка!
Хотя ссыльные уезжали с клеймом «врагов народа», появилась надежда на справедливость. С.Бондаревский подавал заявления в разные учреждения об абсурдности выдвинутых против него обвинений. Однако в ответ годами получал формальные отписки.
Он поступил на строящуюся в Октябрьском новую верфь, где в ту пору собирали плавучие электростанции и требовался инженер, способный возглавить их достройку и сдачу. Работать было трудно, коллектив только формировался. Много времени отнимала езда на завод и обратно: к шести утра приходили в городе на сборный пункт, оттуда на грузовой машине — на завод, а после смены — обратно. Если приходилось задержаться – транспорта для возвращения не было, поэтому спали прямо на месте, на столах.
Справку Военной коллегии Верховного суда СССР о реабилитации Сергей Константинович получил в апреле 1957 года. Возникло много вопросов по восстановлению гражданских прав и материального положения, но на просьбы о возвращении документов, отобранных при аресте, ответ один: не сохранились. А как восстановить стаж работы, службу в армии, вернуть жилплощадь и имущество?
Стоило большого труда перевестись в Николаев. Но все же С.Бондаревский вернулся на завод им. А.Марти, где когда-то работал. Он заново начинал мастером, и только через три года появилась возможность стать главным технологом заказа. На этой должности Сергей Константинович руководил постройкой китобазы «Советская Россия», противолодочных крейсеров «Москва» и «Ленинград». Однако при массовом награждении участвовавших в постройке кораблей, бывших зеков к наградам не представляли.
Несмотря на лишения, Сергей Константинович втянулся в общественную жизнь, организовывал добровольные народные дружины. Он был одним из первых организаторов общества по восстановлению имен репрессированных на Николаевщине. Со своими помощниками Е.Н.Бабаджан, Е.Н.Ермиловой, Л.М.Чесноковой они собрали сведения о репрессированных черноморцах, объединили их в «Книгу памяти», созданную за счет энтузиазма и мизерных средств авторов-пенсионеров. Информацию собирали отовсюду, использовали и архивы КГБ. Всего в этой машинописной книге, экземпляр которой хранится в Музее судостроения и флота - 104 портрета. Был оформлен и фотопланшет «Будем помнить», но, к сожалению, его похитили из Дворца судостроителей неизвестные. А на ЧСЗ оформили «Стену памяти» с фамилиями репрессированных заводчан.
Нынешнему поколению трудно понять, как, стоя на костылях, продавать «на блюдечко» кукурузную кашу, чтобы заработать детям на молоко, как рады были ведру квашенной капусты, выписанной через отдел снабжения, возможности поесть вволю хлеба при отмене продовольственных карточек. Но так было.
...Переворачиваю последнюю страницу мемуаров с чувством горечи за судьбу Сергея Константиновича Бондаревского, достойного памяти николаевцев.
Алла Царенко,
ветеран ЧСЗ.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике