Корабел, прошедший ГУЛАГ

Черноморский судостроительный завод – неотъемлемая часть истории Николаева на протяжении последних 120 лет. За все эти годы через заводские проходные в общей сложности прошли, наверное, около ста тысяч человек. Цифра гипотетическая, но, скорее всего, она недалека от реальности, если учесть тот факт, что к моменту развала СССР на этом гигантском предприятии работали около 25 тыс. горожан. Среди них – масса уникальных, но, к глубокому сожалению, забытых личностей.
Именно таким человеком является Лев Абрамович Бердичевский, родившийся – подумать только! – 130 лет назад, в далеком 1888 году. Он пришел на тогдашний завод «Наваль» в возрасте 24 лет, в 1912 г. и ушел почти в 91 год – в 1979 г. Общий стаж его работы можно признать рекордным – 67 лет! Если не считать, что целых 19 лет жизни он провел в «политической» командировке – в ГУЛАГе.
Осталось не так много людей, которые лично были знакомы с Львом Бердичевским. Один из них – Эдуард Юрьевич Косяк, проработавший на ЧСЗ 54 года, в том числе 38 лет – главным инженером машиностроительного комплекса. Трудовую биографию он начал в 1959 г. учеником карусельщика в главном механическом цехе №13. Там и познакомился с Львом Абрамовичем, к тому времени уже человеком преклонного возраста. Э.Косяк не только многому у него научился, но и многое узнал об удивительной судьбе этого сильного духом корабела, гуманного, бескорыстного, грамотного инженера и руководителя.
Тесные отношения, сложившиеся между ними, привели к тому, что Эдуард Юрьевич стал, возможно, единственным человеком, которому доверился Лев Абрамович, приоткрыв тайны своей лагерной жизни. По крайней мере, другие коллеги-черноморцы, с которыми он работал, никогда не упоминали об этой стороне жизни Л.Бердичевского. Да и сам Лев Абрамович не предполагал, что его откровения когда-либо могут будут преданы гласности.
«Прошло ровно полвека с тех пор, когда мы с Львом Абрамовичем начали работать в одном кабинете зам. начальника цеха №13 по подготовке производства, – вспоминает Эдуард Косяк. – Это был февраль 1968 г. В это время моему учителю было 80 лет, однако выглядел он значительно моложе: прямая осанка, начисто побритая голова, бодрый, подвижный, всегда быстро ходил по цеху, а разговаривал хоть и тихо, но очень убедительно.
В первый день совместной работы он закрыл дверь кабинета на ключ и сказал:
– Вы, молодой человек, с сегодняшнего дня не заместитель начальника цеха № 13, а его главный инженер. Поэтому главная ваша задача – заниматься развитием и перевооружением цеха, а также работать над собой, читать техническую литературу, поддерживать связь со службами завода, работать с ЦКБ, отраслевыми и академическими институтами. Если вы этого делать не будете, то даже заместителем начальника цеха работать не сможете.
Этот совет я помнил всегда и старался им руководствоваться во время работы на заводе».
Лев Бердичевский получил высшее образование по специальности «проектирование и изготовление паровых турбин». Он был талантливым специалистом, прекрасно знал теорию механизмов и машин, сопромат, теоретическую механику, гидро- и газодинамику, организацию и управление производством. В 30-е гг. он руководил машиностроительным цехом №13 завода им. А. Марти. Цех в то время был самым крупным машиностроительным комплексом на юге СССР. Здесь совместно с английской фирмой производилась сборка паровых турбин для крейсеров, выпускались дизеля мощностью 1400 л.с. по лицензии немецкой фирмы «Зульцер», валопроводы, дейдвудные и рулевые устройства, судовые механизмы, шпили, лебедки, арматура. Также производился монтаж механизмов и устройств на кораблях, для чего на берегу создали монтажный участок цеха №13. Численность персонала цеха достигала 1,2 тыс. человек.
Цех оснастили уникальным по тем временам оборудованием производства Германии, Англии, Голландии, Италии, Франции, которое СССР закупал в 30-е годы. Ряд станков тех лет эксплуатировался до конца ХХ столетия, а токарно-валовый «Кравен» работает и сегодня.
Несмотря на высокий уровень оснащения, условия работы были, как говорил Л.Бердичевский, «архисложные». Малые станки основного корпуса работали от трансмиссионных валов. Это технология, при которой через цех проходил огромный вал, приводимый в движение паровой машиной, а с него вращение передавалось ремнями на шкив каждого станка. Но в 1932-34 гг. цех перевел около 180 станков на индивидуальные электроприводы.
Ранее цех отапливался буржуйками на рабочих местах и даже кострами, повсюду были дым и сажа. Затем решили использовать для обогрева отработанный пар от молотов кузнечного цеха. Чугунные батареи отопления выпустил чугунолитейный цех, а монтаж систем цех №13 выполнил своими силами. На производственных участках и в бытовках зимой стало тепло и чисто. В этом личная заслуга Л.Бердичевского как начальника цеха.
В 1927 г. завод получил лицензию фирмы «Зульцер» на производство дизелей. Началась подготовка производства, были приглашены специалисты фирмы из Германии. Как вспоминал Лев Абрамович, у персонала был опыт изготовления дизелей, свой первый дизель цех изготовил еще в 1910 г. Основная часть оборудования для сборки дизельных двигателей в цеху имелась, но современный дизель требовал более точной сборки и испытаний.
Первый дизель по лицензии мощностью 1,4 тыс. л.с. был изготовлен в 1928 г. и установлен на танкере «Союз горнорабочих». Всего до войны только на эти танкера изготовили 10 дизелей. Все они оказались качественными и надежными в работе. Дизеля сборки цеха № 13 поставлялись и на другие заводы.
В 1932 г. сложилась сложная обстановка со строительством подводных лодок «Малютка». Не хватало монтажников, береговой монтажный участок с объемами не справлялся. Лев Абрамович, посоветовавшись с береговыми монтажниками, решил на платформе подать лодку для достройки прямо в цех. И тут случилось непредвиденное: лодка по высоте буквально на 10-15 см не проходила в ворота цеха.
Собрался «консилиум» во главе с главным инженером завода. Поначалу решили рубить верхнюю несущую балку. Но это ослабило бы несущие конструкции цеха. А если делать арку – потребовалось бы не менее недели.
Решение казалось бы неразрешимой задачи подсказали рабочие-путейцы. Они предложили опустить рельсовый путь на 20 см, углубив его в землю перед воротами цеха и в самом цеху. Эти работы продолжались 12 часов – весь вечер и ночь. А к утру лодка уже зашла в цех на платформе. Так смекалка и опыт рабочих позволили исправить промах инженеров.
На 1933-37 гг. в СССР была принята новая программа военно-морского строительства, согласно которой заводу поручили осваивать производство турбин ГТЗА мощностью 27 тыс. л.с. По словам Льва Абрамовича, для этого было прекращено строительство железнодорожных вагонов, которые прежде выпускал завод. Освободившиеся производственные площади переориентировали на турбостроение. В 1934 г. построили и т.н. «новотурбинный пролет» площадью 3 тыс. кв. м, оснащенный кранами по 50 и 30 тонн.
Производство турбин ГЗТА по проекту специального Ленинградского бюро было освоено, и до войны два комплекта установили на крейсер. Но, к сожалению, руководитель цеха и организатор производства турбин Л.Бердичевский к тому моменту уже был арестован НКВД.
В 30-е гг., по данным сотрудников заводского музея, всего 68 заводчан были признаны «врагами народа». Среди них оказался не только начальник главного механического цеха Л.Бердичевский, но и директор завода С.А.Степанов, которого расстреляли в 1937 г. в возрасте 43 лет. Эти репрессии были непонятными для коллектива, заводчане воспринимали происходящее как трагическое недоразумение.
Л.Бердичевскому повезло больше: его не расстреляли, а отправили в сталинские лагеря.
И вновь дадим слово Э.Косяку: «Как-то раз я спросил: «Лев Абрамович, скажите, а в чем вас обвинили?» Тот внимательно посмотрел на меня, глубоко вздохнул и ответил: «За связь с троцкизмом и диверсиями в цехе. Первое, на моем рабочем столе изъяли две антисоветские листовки, которые я подобрал на улице, идя на работу, чтобы прочесть рабочим на собрании и дать разъяснение. Второе, придя на работу в 6.00 утра, я обходил пролеты цеха. В старотурбинном пролете на платформе была лодка «Малютка», около нее сидел дежурный, а рядом горел костер, у которого он грелся. Я сделал замечание, велел потушить костер, убрать пепел, внимательно ознакомиться с инструкцией, которая висела около лодки, и повторно расписаться. Вот, собственно, и все».
На основании этих нелепых обвинений «троцкист» Л.Бердичевский был осужден. По этапу он отправился на Колыму, где работал на добыче полезных ископаемых. В 1947 г. его освободили и направили в г. Навашино на судостроительный завод, но через восемь месяцев вновь арестовали и вернули в тот же самый лагерь.
О лагерной жизни Лев Абрамович рассказывал крайне скупо и неохотно. Удалось узнать, что в «зоне» вместе содержались политзаключенные и обычные уголовники. Удивительно, но политзеки-коммунисты, включая Л.Бердичевского, продолжали верить в партию, считая происшедшее с ними ошибкой. В лагерь присылали техническую литературу по механике, гидро- и газодинамике. Эти книги он знал наизусть. У узника-корабела была грифельная доска 30 на 30 см, на которой он производил свои расчеты. Насколько было возможно в тех условиях, он старался вести здоровый образ жизни, утром обливался холодной водой, делал зарядку.
Зеки работали на шахтах и в карьерах. Труд был ручной – кирка, лопата, ручная тележка. В жилой зоне всегда было холодно, вода в ведрах замерзала. Буржуйки топили круглосуточно, но температура выше 8-10°С не поднималась. Организацией работ, выполнением плана руководили «воры в законе». Фактически это была вторая власть в зоне.
Однажды Л.Бердичевского пригласили в кабинет к начальнику колонии. Сидевший за столом «хозяина» полковник НКВД вежливо произнес: «Здравствуйте, Лев Абрамович» и пригласил присесть на стул. Узник насторожился, ибо такая нарочитая вежливость, как правило, не сулила ничего хорошего.
«Мы получили информацию, – продолжал полковник, – что вы никакой не крестьянин, о чем заявили при поступлении в лагерь, а инженер-турбинист и работали начальником цеха на заводе. Так вот, в лагерь поступили два паровых котла, производительностью по 10 тонн пара в час. Есть вопросы с монтажными чертежами: комплектующее оборудование, насосы, вентиляторы и арматура отличаются от проектных. Наши специалисты не могут с этим разобраться».
По словам полковника, запуск котлов позволил бы ввести в работу паровые лебедки для подъема людей и грузов в шахте, отопить жилые помещения и, таким образом, облегчить условия труда и быта для зеков. Но нужна помощь такого специалиста, как Л.Бердичевский. Тот взял сутки на размышление, ознакомился с документацией и согласился под личную ответственность возглавить ввод котлов в эксплуатацию.
Для работы Лев Абрамович подобрал два десятка заключенных, в основном, инженеров, мастеров, рабочих-производственников. Своим заместителем он предложил назначить отъявленного рецидивиста- осетина, понимая, что при нем порядок в коллективе будет обеспечен. Начальство колонии согласилось и дало три месяца на работу. Срыв этого срока грозил бы самыми суровыми наказаниями.
Л.Бердичевский изучил чертежи, провел дефектацию узлов, котлов и комплектующих, разработал график работ. Сначала фундаменты привели в соответствие с опорными частями котлов, провели каналы дымоходов к трубе, параллельно начали сборку узлов котлов. На своей грифельной доске Лев Абрамович рисовал эскизы стыковых узлов, фланцы соединения, оснастку для вальцовки труб, фундаменты под вентиляторы, дымососы и т.д. По этим эскизам выполнялись работы.
Особенно сложным из-за отсутствия сварки оказалось соединение труб из медных сплавов. Основная технология – вальцовка. Эскизы вальцовок он рисовал на доске, их изготовляли и выполняли вальцовочные работы вручную. Приемку котлов производила комиссия, созданная администрацией колонии. В состав комиссии был включен и «инженер Бердичевский Л.А. – ответственный сдатчик». После ввода котлов в эксплуатацию пар был подан на механизмы, работающие в шахте и карьере, а главное, в жилую зону и на «камбуз».
Жизнь показала, что даже отъявленных рецидивистов можно привлечь на благое дело, если их морально не унижать, а поддерживать. Но лагерная жизнь текла по своим законам, здесь стремились психологически сломать зека как личность. В лагерях для политзаключенных, где находились порядочные и интеллигентные люди, эта машина работала отлаженно и продуманно. Значительную часть заключенных колонии составляли уголовники, которыми заправляли «воры в законе». «Вор в законе» – особая каста преступного мира с собственной идеологией. Сами они никогда не работали, но зато присвоили себе право управлять судьбами узников.
Отбыв в лагере несколько лет, Лев Абрамович хорошо изучил тонкости взаимоотношений уголовных кланов. Сам он старался не вмешиваться в их «разборки». Но после ввода в эксплуатацию паровых котлов, решения вопросов по механизации труда отношение к нему заметно изменилось. Его авторитет вырос, и теперь его стали звать на «разборки» разных дел между узниками, прислушиваясь к его мнению.
Однажды ночью его пригласили на «сходку» воров в баню. Когда он зашел, все воры встали. Главный из них сказал: «Мы тут приняли решение: вы будете судьей при рассмотрении споров между заключенными. Мы вам доверяем. Есть возражения?». Лев Абрамович понял, что решение уже принято, и возражать ворам не только бессмысленно, но и опасно – последствия могут быть самыми печальными. А самое главное, пользуясь таким неформальным статусом, он сможет помогать людям, угодившим за решетку.
Тем не менее, он попытался возразить на том основании, что является инженером – человеком, далеким и от юриспруденции, и от воровских понятий. На это главарь сходки ответил примерно так: «Все в лагере вас знают как честного и объективного человека. Вот такой нам и нужен. А чтобы вы не брали грех на душу, окончательное решение по делам зеков мы будем принимать на «сходке». Так николаевский корабел заработал уникальный для зоны статус.
Дела обычно «рассматривали» ночью в бане: воры объявляли суть обвинений, все сидели на скамейках, Лев Абрамович отдельно – на стуле, а «виновные» стояли. После дебатов слово предоставлялось судье, принимавшему решение по сути дела. Воры говорили «вопрос решен», и он уходил спать. В основном дела на «сходке» были бытовые: оскорбил, украл; более сложные – дела по расходованию т.н. «щипковых денег» – общака, и самые сложные – о «стукачестве хозяину». В последнем случае, как правило, речь шла о жизни подозреваемых в стукачестве людей.
Конечно, жить в лагере с людьми, которых ты еще вчера «судил» в бане, было предельно опасно. Но, во-первых, за судьей стояли воровские авторитеты зоны, не позволившие бы и пальцем его тронуть, а, во-вторых, Лев Абрамович всегда старался предельно объективно оценить суть дела и найти путь, чтобы помочь невинным людям. Словом, оказалось, что честность и порядочность ценились даже в преступном мире. По крайней мере, в те времена.
Еще до ареста Л.Бердичевский был членом ВКП(б) – искренним, убежденным коммунистом, верящим в светлое будущее. Сегодня это звучит словно какая-то нелепица. Но все было именно так. Больше того, помимо общелагерного общака зеки-партийцы держали еще и свою партийную кассу, куда ежемесячно платили добровольный взнос – 3% от лагерной зарплаты. Да, было и такое!
В 1954 г. Л.Бердичевского доставили из лагеря в Москву, в здание КГБ на Лубянке, и вручили для ознакомления его личное дело. Затем ему объявили, что все обвинения сняты, он восстановлен в партии и попросили написать свое мнение по трем вопросам: есть ли претензии к лицам, оговорившим его в обвинении; есть ли претензии по утраченному имуществу; где реабилитированный хочет жить и работать?
Лев Абрамович ответил так: «Претензий ни к кому не имею, жить хочу со своей семьей в Николаеве, а работать – на родном заводе». Так он вернулся в Николаев, вселился с семьей в квартиру на ул. Советской и, несмотря на уже пенсионный возраст, был принят в отдел главного конструктора завода ведущим конструктором. А в 1962 г. – назначен зам. начальника цеха №13 по подготовке производства.
Вернувшись, он тут же включился в работу. По его предложению в цеху №13 организовали участки замкнутого производства деталей. Сократилось время на передачу деталей с участка на участок, повысилась ответственность за качество и сроки.
Со вводом в строй новых судостроительных заводов в те годы резко выросла потребность в валопроводах, дейдвудных и рулевых устройствах. Цех не справлялся с планом, корабли спускали на воду с заглушками вместо валопроводов. Ситуация стала критической.
В 1964 г. Минсудпром предписал заводу увеличить выпуск валопроводов в два раза. Под это передавалась часть производственных площадей завода. Ответственным от цеха №13 стал Л.Бердичевский. В результате площади увеличили на 4,5 тыс. кв. м и ввели в эксплуатацию более 20 единиц нового оборудования. Уже в 1965 г. участок валопроводов, дейдвудных и рулевых устройств выпустил 44 судокомплекта этих изделий. Была решена задача своевременной поставки валопроводов на все верфи Минсудпрома на юге Украины. А в 1968 г. Льва Абрамовича вновь перевели в отдел главного конструктора, где и проработал до 90-летнего возраста.
Такова история этого неординарного человека, прошедшего суровую школу жизни. На ЧСЗ его высоко ценили и уважали.
Станислав Козлов.

На фото:
к сожалению, удалось отыскать одно-единственное фото Льва Бердичевского, вырезанное из группового. Здесь ему
под девяносто лет.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике