«Район на район»…

(из цикла «Дети холодной войны»)
Бей своих, чтоб чужие боялись…
(народная пословица)
«Акробат» возвращался с Темвода домой поздно вечером. Он только что проводил девушку после свидания и уже проходил мимо последнего барака, как вдруг из-за угла кто-то полоснул его бритвой по лицу и убежал. Удар пришелся по касательной. Были рассечены бровь и щека. Сразу хлынула кровь. Он сорвал с шеи шарф и, замотавшись в него, через старый Ингульский мост побрёл в город, домой, на свой родной «Сталинец».
Такого рода инциденты в Николаеве, как правило, заканчивались «разборками» «район на район». Но в данном случае «кидать предъяву» было некому. Нападавший трусливо сбежал.
В Николаеве стычки «район на район» раньше были своеобразным народным обычаем. Чуть ли не видом спорта. Повелось это издавна. Еще во времена царизма один немецкий путешественник, проезжая через наш город, оставил в своём путевом дневнике запись примерно такого содержания: «В Николаеве есть район – Слободка. Его особенностью является то, что здесь всегда кого-то бьют»…
Конечно, не только слобожане любили помахать кулаками. В Николаеве дрались все и везде! Драки можно было условно разделить на «стукалку» – поединок «один на один», «поножовщину» – групповая драка на танцах в клубе или ресторане с применением холодного оружия, и «высшую форму» – массовую драку «район на район».
Поводом для «стукалки» могла послужить уязвлённая мальчишеская гордость, неосторожное слово, а то и просто вызывающий взгляд. С агрессивностью и её оборотной стороной – сексуальностью у николаевских пацанов всегда было всё в порядке... Перед тем, как пустить в ход кулаки, соперники нередко прибегали к высмеиванию противника или угрозам. Вот наиболее расхожие из них: «Как дам, так и выскочит мадам!», «Как дам – всю жизнь на аптеку работать будешь!», «Да я с тебя семь шкур спущу и голым в Африку пущу!», «Я тебя три раза подброшу – два раза поймаю!», «Та я тебе гланды через ж**у вырву!».
Эта своеобразная словесная дуэль перед дракой чем-то напоминала ночные поединки дерущихся за сферы влияния котов, которые перед схваткой долго воют, пытаются «задавить базаром» противника, чтобы запугать его и вывести из равновесия. После чего следует короткая схватка.
«Стукалка» проводилась по строгим правилам: в присутствии свидетелей, без оружия, на кулаках. При этом придерживались принципа: «Двое в драку, третий – в с**у»! Дрались только один на один. Еще одним обязательным принципом было: «лежачего не бьют». В те времена у нас еще не были известны приёмы восточных единоборств с их прагматичным добиванием поверженного противника. Ведь важен был не только результат поединка, но и честь, чтобы потом не сказали, что ты выиграл нечестно. В случае нарушения правил немедленно вмешивались свидетели поединка – «подстава», растаскивая дерущихся, или убирая из круга «третьего лишнего». Так было долго. Примерно до начала 70-х. Однако со временем «культура поединка» постепенно деградировала и к 80-м выродилась в «дуэль по-николаевски» – десять на одного. Как спел когда-то Высоцкий:
«Но тот, кто раньше с нею был,
Меня, как видно, не забыл,
И как-то в осень, и как-то в осень –
Иду с дружком, гляжу – стоят.
Они стояли молча в ряд,
Они стояли молча в ряд,
Их было восемь…».
Поножовщины и групповые драки, чаще всего, возникали на танцах. Поводы были разные: кто-то кого-то толкнул и не извинился, кто-то вёл себя слишком шумно и его попытались урезонить, кто-то слишком настойчиво приглашал девушку танцевать... Часто дрались по «корпоративной» принадлежности: военные против гражданских, местные против пришлых.
АПОКРИФИЧЕСКАЯ КАРТА ГОРОДА N
По рассказам стариков, традиция массовых драк «район на район» тянется в истории города с самых послевоенных лет, если не раньше (частично я уже писал об этом в статье «Шпана послевоенная»).
Официально в Николаеве всего 4 района: Центральный, Заводский, Ингульский и Корабельный. Но народная молва и блатная фантазия расцветили официальную карту города такими названиями, которые не встретишь ни в каком официальном документе. Эта не благословленная официальными властями города – «апокрифическая» карта куда более подробна. И названия в ней самые смачные.
В 50-е годы наиболее многочисленным, сплоченным и организованным районом была Слободка. Здесь жили, в основном, парни из рабочих семей. Они могли выставить большое количество бойцов, «боговали» почти по всему городу, имели блатные манеры и общий фасон одежды: светлые рубашки под пиджак, рукава рубашек с «напуском» на манжет, «прохаря» – сапоги с отворотами. В сапоги заправлены брюки. В холодное время – «фуфайка» – стёганка на вате. В кармане – неизменная «финка». На голове – надвинутая на глаза кепка-«шестиклинка».
Иногда, когда нужно было отомстить парням из других районов, слобожане совершали «карательные экспедиции» на территорию противника. Например, выдвинувшись на Пески (ударение в этом слове все николаевские делают на букву «е»), они отлавливали местных пацанов и заставляли их «плавать» брассом на песке.
А «поплавать» там было где. Старожилы помнят, что Пески потому так и называются, что это была натуральная песчаная пустыня в пределах города, с барханами и верблюжьей колючкой.
В 60-х начал греметь «Красный дом» с его опасными лидерами братьями Гольцевыми (оба парня были детьми генерала). Потом пошел «подниматься», и к началу 70-х стал одним из самых известных блатных районов «Сталинец». Этот район был назван в честь основного места сбора тамошней молодежи – кинотеатра «Сталинец» (позже – «Экран»), располагавшегося на ул. Малой Морской между ул. Розы Люксембург и Свердлова (Никольская и Спасская). Район простирался от Адмиральской до проспекта и от Советской до Садовой. «На районе» было немало ранее судимых и отмотавших долгие сроки в лагерях дядек с громкими «кликухами», на которых равнялась местная молодёжь. «Сталинец» вместе с «Красным домом» и «Молочным двором» считались «центровыми» районами и являлись своеобразной «аристократией блатного мира».
Весьма многочисленным и опасным районом была «Абиссиния». Ни Лесков, ни, тем более, Намыва в современном понимании этого слова тогда еще не было и в помине. Были СИХ и НИХ («Старые инвалидные хутора» и «Новые инвалидные хутора»).
В целом, надо понимать, что такое «Абиссиния» и почему её так называли. Это район незаконного самозастроя между старым железнодорожным вокзалом и «Фалеевкой» (старым парком на берегу Буга в конце Лесков). Четкой планировки улиц здесь не было. Строили, как Бог на душу положит.
Помню, как меня мальчишкой родители водили купаться в Лески по улице Белой через «Абиссинию». Мы отправлялись в путь «по холодку», когда еще только-только всходило беспощадное николаевское солнце. Шли, лавируя между товарными вагонами, через железнодорожные пути от 9-й Поперечной и попадали на «Абиссинию».
Немощеные песчаные улицы. Низенькие побеленные хаты (часто – землянки). За невысокими заборами – вишни, абрикосы, яблоки, груши, виноград.
Вот за одним из заборчиков идет строительство очередной «халупы». Мужики на подворье месят ногами глину для «лампача» (в архитектуре этот древнейший строительный материал называется «саман») – глина, перемешанная с рубленой соломой. Рядом лежат-подсыхают на солнышке уже готовые кирпичи из лампача.
Возвращаемся вечером домой (купаться уходили на целый день), снова идем через «Абиссинию» мимо того же заборчика – стены хаты уже готовы. Потом её крыли толем (а то и камышом). И получалось нормальное «абиссинское» жилище.
Внешний вид этого микрорайона отчетливо напоминал картинки из учебников и книг про далёкую Африку и живущие в ней племена. Соответственно, и название району горожане дали – «Абиссиния» (так до Второй мировой войны называлась африканская страна Эфиопия).
«Абиссинцы» были нахальные и дерзкие ребята с окраины. Весьма многочисленные и очень разношерстные. Помню, как однажды, «заскубавшись» с «лагерчанами», они пытались штурмовать пионерский лагерь «Маяк» в Лесках. Подвалили толпой к забору лагеря, громко матерились, выкрикивали угрозы, показывали непристойные жесты, швыряли через забор детского лагеря палки и камни. Их было много. Вожатым едва удалось выдержать штурм и не дать в обиду детей.
По мере развития жилищного строительства «Абиссиния» постепенно исчезала с карты города, уступая место новым жилым микрорайонам, в конце концов объединившим все прежние территории под один «бренд» – Лески.
Следует заметить: поскольку наш рассказ охватывает период протяженностью более 3-х десятилетий (с середины 50-х до середины 80-х), то границы районов и имена персонажей на них весьма условны, т.к. существовали они в разные отрезки времени. А город тогда развивался и менялся стремительно.
Далеко не все районы могли похвастать такой многочисленностью, как «Слободка» или «Абиссиния». К примеру, в 70-е годы «Темвод» и «Соляные» были еще совсем небольшими районами («Северного» тогда вообще не было), и собрать на «разборку» приличную команду они не могли. А разбираться им приходилось нередко. В основном – с Терновкой – с «болгарами», как говорили тогда. «Разборки» часто возникали после танцев в парке Победы, куда на нейтральную территорию сходились и те и эти.
Солянским и темводовцам, ввиду их малочисленности, приходилось идти на «дипломатические» ухищрения – заключать военные союзы с другими районами города. Так, в тени акаций на зелёной травке парка Победы, под хорошую закуску и пару бутылок «Биомицина» («Біле міцне») однажды был заключен «договор о дружбе и взаимной помощи» между «Соляными» и «Сталинцем».
Известными «блатными» районами были также «Водопой», «Белый дом», «Дачи», «Желдор», «Сухой фонтан», «Ракетка», «Осляча горка». Позднее, по мере застройки – «Старый Юг», «Новый Юг», а в Октябрьском – «Париж», «Завод» и «Берег». В целом, всех не вспомнишь. И пусть меня простят читатели, районы которых я не назвал…
Территориальные молодежные объединения 50-х – 70-х не стоит однозначно воспринимать как бандитские шайки, которые только тем и занимались, что резались и дрались. Нет! Это был целый мир, в котором в тонкую кисею бытия сплелись человеческие отношения и судьбы, взлеты и падения, победы и поражения. Здесь было всё, без чего мы не мыслим нашу молодость – заветная скамейка во дворе, вечерние посиделки тихими и теплыми николаевскими вечерами, кулёчки из газетной бумаги с ароматными жареными семечками, купленными у бабуси, сидящей у ворот своего двора, песни под гитару, походы на речку, дворовой футбол, а у девчонок – «классики» и скакалки. Здесь же соседствовали большая любовь и жгучая ненависть, соперничество и взаимопомощь, ментовские набеги, обыски и лагеря...
Всем, кто читает это, надо понять главное: в то время дрались не за деньги, а за честь. Не за раздел территорий между бандами беспредельщиков-рэкетиров, отбирающих жалкие рубли у мёрзнущих на холоде торговцев ботинками и носками, а за «свой район», свой мир, который дорог сердцу. Пацанами двигала не корысть, а гордость, самоутверждение, и «праздновать труса» считалось позором.
Женя Желдоровский.
(Продолжение следует).

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике