Ивану Константиновичу Айвазовскому, непревзойдённому художнику-маринисту, баталисту, а также коллекционеру, меценату, академику шести европейских художественных академий, 29 июля 2017 года исполнилось 200 лет со дня рождения.
Царь моря и певец морской славы
Среди его работ есть картины разных жанров, но мировую известность Айвазовскому принесли произведения, воспевающие морскую стихию и славные победы флота. Однажды во время очередной совместной поездки по морю император Николай I, высоко ценивший творчество художника, выйдя на палубу и любуясь морским пейзажем, прокричал Ивану Константиновичу: «Айвазовский! Я - царь земли, а ты - царь моря!». С тех пор о художнике по праву стали говорить: царь моря. Молодой Айвазовский признавался: «Море – моя жизнь». А в конце жизни утверждал: «Для меня жить – значит работать!». Работал легко, радостно, быстро, без видимого напряжения: «Не отхожу от полотна, пока не выскажусь на нём моей кистью». За 73 года творческой работы Айвазовский написал 6000 картин (по усреднённому подсчёту биографов - по картине каждые три дня). В эту приблизительную цифру никак не входят сотни картин малых размеров, которым художник не знал счёта: легко раздавал на память, дарил гостям «на десерт», писал по просьбе.
«Счастье мне улыбнулось!»
Как-то на закате своей жизни он благодарно признался: «Счастье мне улыбнулось!». Первой такой улыбкой было то, что даровитого мальчишку, задорно исполняющего народные напевы на скрипке, уперев её в колено, чтобы не мешала петь, и рисующего углем на выбеленных стенах домов, заметил местный архитектор Яков Христианович Кох и представил подростка градоначальнику Феодосии (впоследствии – губернатору Тавриды и сенатору) Александру Ивановичу Казначееву. Ованесу Айвазяну (так тогда звали художника, имя изменил в 1841 г.) Казначеев стал «вторым отцом»: с его помощью юный художник закончил гимназию, поступил на казённый счёт в императорскую Академию художеств Санкт-Петербурга и был введён в круг влиятельной творческой публики северной столицы.
Но однажды улыбка судьбы превратилась в оскал, и великий художник мог вовсе не явиться миру. Ованеса, после двухлетнего обучения в Академии, как наиболее одарённого ученика, определили помощником к модному французскому маринисту Филиппу Таннеру, приехавшему в начале 1835 г. по приглашению Николая I для выполнения ряда заказов для дворца. Подготовительные рисунки с натуры с видами Петербурга, выполненные Иваном, легли в основу картин, исполняемых Таннером. Технику изображения морской волны, пены, облаков и земли молодой Айвазовский усвоил очень быстро и охотно принял предложение президента Академии Оленина написать для академической выставки картину «Этюд воздуха над морем». Нарушив условие француза не работать самостоятельно, Айвазовский написал серию картин для выставки. Превосходство картин Айвазовского над работами заезжего мариниста было очевидным - полотнами восхищались. Угнетаемый завистью и местью, Таннер пожаловался императору. Николай I распорядился убрать с выставки картины молодого художника и поставить вопрос о пребывании Ованеса в Академии. Общественность воспротивилась безосновательной опале: за непокорного гения хлопотали баснописец Крылов, поэт Жуковский, госсекретарь Оленин, придворный художник Зауервейд. Справедливость восторжествовала: через полгода художник был прощён, ему выдали заслуженную награду – серебряную медаль и определили к профессору Зауервейду для занятий морской военной живописью. Царь хорошо запомнил имя непокорного гения и стал следить за успехами любимца знатных ходатаев.
После получения Ованесом большой золотой медали стало ясно: никому не известный юноша выставляет картины, не уступающие по мастерству лучшим работам пейзажистов того времени: его выпускают из Академии на два года раньше и посылают на эти два года в Крым для самостоятельных работ, затем – в заграничную командировку. По впечатлениям личного участия в военных действиях на побережье Черкессии Ованес пишет картину «Десант отряда в долине Субаши», которую приобретает Николай I – с этого момента император вначале покровительствует молодому таланту, а впоследствии становится его искренним поклонником и благодетелем. Правда, современники, любуясь, как Иван Константинович виртуозно играл на скрипке и пел, утверждали: не стань он художником – прославился бы как музыкант.
Европейская слава
Лёгкий на подъём, за границей он много путешествует, побывал во многих странах Европы. К концу жизни его паспорт превратился в раздутую книгу, где отмечены 135 виз различных стран, не менее чем в 40 местах он имел длительные остановки. Популярность Айвазовского быстро росла: с первого же года пребывания в Риме он был признан одним из лучших маринистов в Европе, всюду ему сопутствовали успех и признание, его приветствовали как «выдающегося, гениального художника». В академиях Рима, Парижа, Флоренции, Амстердама и Штутгарта молодого Айвазовского безоговорочно приняли в почётные академики. Его приветствовал знаменитый в Европе маринист Дж. Тёрнер, живший в 1842 г. в Риме и выразивший юному художнику свой восторг стихами на итальянском языке: «…Прости мне, великий художник, если я ошибся, приняв твою картину за действительность, но работа твоя очаровала меня, и восторг овладел мною. Искусство твоё высоко и могущественно, потому что тебя вдохновляет гений». Когда Папа Римский Григорий XVI пожелал приобрести для Ватикана его романтический морской пейзаж «Хаос», Иван дарит картину понтифику и получает от Папы золотую медаль - эффект подарка прогремел на всю Европу. В Бискайском заливе корабль, на котором плыл художник, едва не затонул, и в парижских и петербургских газетах даже появилось сообщение о его гибели.
Осенью 1844 г. в возрасте 27 лет молодой художник вернулся на родину из заграничной командировки от Академии, где он определился как маринист, за неполных 4 года написал более 80 картин и снискал себе и Отечеству европейскую славу. Николай I пожелал использовать редкий талант Айвазовского для изображения подвигов флота и причислил его к Главному морскому штабу с правом ношения мундира! Восхищаясь талантом мариниста и баталиста, благодарные офицеры, для которых честь мундира не пустые слова, с почтением отнеслись к этому исключительному и небывалому праву. В 1866 г. он получил чин действительного тайного советника, что соответствовало званию адмирала.
Картины «водяного гения» (определение М. Горького) стали украшать резиденции императора, дома знати, государственные галереи и частные коллекции. С 1847 он становится профессором Петербургской Академии художеств; был награждён многими отечественными и зарубежными орденами; в 1864 г. ему было пожаловано потомственное дворянство.
Музы художника
В личной жизни художника вдохновляли три музы. В юности – это блистательная и восхитительная балетная дива из Парижа Мария Тальони, не решившаяся ни поменять ради любимого родину, ни пренебречь 13-летней разницей в возрасте, но пронесшая через всю жизнь любовь к своему юному художнику. По страстной любви женился в 31 год на англичанке - простой служанке Юлии Гревс. В этом браке родились четыре дочери. Спустя 12 лет Юлия, избалованная светскими приёмами, заскучала в Феодосии и ушла от мужа, но до конца своих дней шиковала на деньги Айвазовского и изощрённо отравляла ему жизнь кляузами и доносами в Академию и даже на имя царя. Во вторую жену, молодую армянку Анну Никитичну Саркисову, Иван Константинович влюбился с первого раза, несмотря на 40-летнюю разницу в возрасте. Именно эта красивая, любящая и преданная женщина окружила его долгожданным уютом и любовью. Анна Никитична пережила Айвазовского на 44 года, находясь безвыездно в Феодосии и храня верность любимому мужу до конца своих дней.
Творческий метод
Гениальность Айвазовского проверена временем, но при жизни ему приходилось переживать страдания и гонения от завистников, консерваторов и скептиков. В европейских столицах и императорских дворах художника «заславили и захвалили», признали в нём гения, но в России его необычный талант и огромная трудоспособность в сочетании с лёгкостью работы для некоторых «аналитиков» стали поводом для дискуссий и критиканства: «исписался», «повторяется», «не выписывает детали», «топчется на месте», откуда-то берёт «секретные краски», «не пишет с натуры»… Но художник непоколебим: «Движение живых стихий неуловимо для кисти: писать молнию, порыв ветра, всплеск волны – немыслимо с натуры». Маринист-новатор, он выработал свою методику: с натуры делал только мимолётные наброски, а, имея феноменальную память, писал в мастерской, причём - стремительно, в один приём, начиная работу с изображения неба, на которое уходило от 10 минут до 6 часов. За утро он мог написать три средних размеров произведения. Картина 1864 г. «Сотворение мира» (196 на 228) была исполнена в течение 9 часов! А на 81-м году жизни самый лучший по свежести чувств огромный холст «Среди волн» написал за 10 дней – рекорд длительности его работы над картиной. Для сравнения: А.А. Иванов свою картину «Явление Христа народу» писал 20 лет.
«В его буре - вечная красота»
Для Айвазовского животворить кистью на холсте всегда было самым большим счастьем, он обретал особую лёгкость и всемогущество возле мольберта. От его солнца хочется зажмуриться, от ветра – съёжиться, от волны – отпрянуть в испуге, что, кстати, и случилось с Репиным, когда Айвазовский внезапно распахнул перед ним дверь, за которой вставал «Девятый вал». Его картины – настоящее волшебство, они заставляют сердце зрителя биться радостно и учащённо. На полотнах море - живое, дышащее, прозрачное; волны - бурлящие, вспенившиеся, движущиеся, стремительные; небо, как морское зеркало, - бездонное, божественное, говорящее; облака - воздушные, нежные, но чаще в его романтических пейзажах они грозовые, мрачные, пугающие, пророчат беду. Но!.. Все свои картины великий маринист начинал писать с лучика света, а всё остальное, как бы ни было мрачно, проникалось этим светом, откликалось на него, дышало им и, отражая свет, становилось живым и дарило надежду как героям картины, так и зрителям. Художник советовал искать на холсте источник света и от него скользить взглядом по картине. «Именно в этом Свете и заключён смысл всех изображённых Айвазовским бурь»,- заметил армянский художник Сарьян. «В буре он мастер без соперников, в его буре есть упоение, есть вечная красота», - восхищался Достоевский.
Связь с Николаевом
Крепкими узами связано имя художника с Николаевом, потому и одна из улиц города носит имя Айвазовского. В Центральном хранилище музейных фондов С.-Петербурга находятся две его картины с видами Николаева: «Спуск корабля» и «Вид бухты», написанные в 1846 году. Третья, графическая, работа «Вид Николаева», написанная в 1848 г., принадлежит Русскому музею в С.-Петербурге. Из Николаева Айвазовский на одном корабле с императором дважды (в 1846 и 1848 гг.) совершал поездки в Константинополь и Севастополь.
В николаевском музее им. Верещагина хранятся 8 картин художника, две из них – на постоянной экспозиции, 6 – в музейных запасниках. В Очаковском музее маринистики находится широко известная картина «Заход солнца в Малороссии», написанная в 1863 г. Мало кто знает, что эта удивительная картина, от которой трудно оторвать взгляд, на всём постсоветском пространстве является школьным наглядным пособием, по которому на уроках изобразительного искусства изучают игру света и тени в вечернее время суток. Но самым известным полотном, бесспорно, является «Пушкин на берегу Чёрного моря», написанным в 1887 году к 50-летию со дня гибели поэта. В 1914 г. музей Академии художеств подарил открывшемуся тогда в Николаеве музею имени В.В. Верещагина эту картину, зачисленную под первым инвентарным номером. Всего художником написано 10 посвящений любимому поэту. Айвазовский «заболел Пушкиным» в 1836 г., когда поэт с Натальей Николаевной приехал в Академию на выставку и одарённый академист Айвазовский был представлен поэтическому гению. «С тех пор и до того любимый мною поэт сделался предметом моих дум, вдохновения и длинных бесед и расспросов о нём», - признавался Иван Константинович.
Айвазовский раньше передвижников начал устраивать персональные передвижные выставки своих картин. Известно, что две (в 1877 и 1886 гг.) из своих 125 выставок в России и за рубежом он провёл в Николаеве, три - в Киеве, одну - в Херсоне. А вот в Одессе было 11 выставок, и, будучи в дружеских отношениях с Лазаревым и другими адмиралами Черноморского флота, Айвазовский, конечно же, из Одессы заезжал в Николаев, где его любили и ждали как близкого человека. Но главное, чем его привлекал Николаев, – это профессиональный интерес художника-баталиста: здесь жили участники многих морских сражений. Известно, что Иван Константинович с очевидцами баталий: адмиралами и матросами, офицерами и даже дворниками, – любил подолгу и не единожды беседовать, познавая все детали сражений и проникаясь боевым духом бойцов. Романтические полотна в 60-70-х гг. уступают место реалистическим в творчестве художника, но, верный романтическим заветам, он продолжает петь гимны морским стихиям и восхищаться героическими характерами. Картины морских сражений Айвазовского стали летописью подвигов отечественного флота: Наваринский бой, Чесменский, Синопский, много картин посвящено обороне Севастополя.
По следам воспоминаний
Но есть ещё картины, история написания которых связана с Николаевом. Это «Бриг «Меркурий» после победы над двумя турецкими судами встречается с русской эскадрой», написанная в 1848 году, и «Бриг «Меркурий», атакованный двумя турецкими кораблями», написанная в 1892 году. В Николаеве Иван Константинович мог беседовать о подвиге «Меркурия» с офицерами – участниками боя: штурманом брига Иваном Петровичем Прокофьевым, прожившим до 1865 года, и штурманским учеником, проходившим на «Меркурии» практику, Спиридоновым Фёдором Евстафьевичем, написавшим «Воспоминания о подвиге «Меркурия», кантату «Черноморская стража» и почившим в 1894 году. Возвращение Айвазовского к подвигу «Меркурия» спустя 44 года обусловлено, очевидно, впечатлениями от воспоминаний Спиридонова, жившего в Николаеве по улице Адмиральской, 27.
И ещё одна почти николаевская история. Находясь в 1838 г. в крымской командировке от Академии, Ованес знакомится с легендарным Н.Н. Раевским и получает от него приглашение сопровождать его в морском походе и посмотреть на высадку десанта. Во время этой поездки произошли судьбоносные встречи. Юный гений был представлен легендарному М.П. Лазареву - участнику Наваринского сражения и одному из первооткрывателей Антарктиды. Он знакомится с офицерами ЧФ - будущими организаторами героической обороны Севастополя, участником которой в 1854 г. будет и Айвазовский, - П.С. Нахимовым, разгромившим турецкий флот в Синопском сражении в 1853 г.; В.А. Корниловым; А.И. Панфиловым – участником обороны не только Севастополя, но и Николаева.
Айвазовский выдвинул для себя неукоснительное правило: портреты писать только своих родных или тех, кто кардинально повлиял на его судьбу и стал родным человеком – это «второй отец» А.И. Казначеев и его заступник перед царём баснописец Крылов. Стоит ли говорить, кем стал для художника адмирал М.П. Лазарев, тогда уже житель Николаева, если в 1839 г. Ованес пишет его портрет. Нет сомнения: написать картину «Ледяные горы» в 1870 г. художника сподвигли личная дружба с Лазаревым и их беседы об Антарктиде, к которым они не раз возвращались во время приезда Айвазовского в Николаев.
Неудивительно, что во время совпадающих юбилейных дат рождения и творчества художника офицеры и моряки во главе с Корниловым, Лазаревым на боевых кораблях Черноморского военного флота прибывали в Феодосию, чтобы устроить небывалый праздник и салютовать человеку, воспевающему в веках их подвиги и службу.
Поездки на Украину вдохновляли художника на создание новых шедевров: на многих его картинах с любовью изображены просторные степи, украинские чумаки, сельские хаты, красочные закаты. На Украине жили родственники по отцу, который в начале XIX века из-за ссоры с братьями переселился в Феодосию из Украины, где Айвазяны владели крупной земельной собственностью в окрестностях Львова.
«Отец города»
Широта души этого удивительного человека под стать его таланту: семью содержал крупнейший крымский землевладелец Айвазовский, а вырученные от выставок и продажи картин средства направлялись Иваном Константиновичем на благотворительность и на градостроительство в Феодосии, где обеспеченного и щедрого мецената и неутомимого подвижника по праву до сих пор называют «отцом города» и «добрым гением». Он стал первым, кому было присвоено звание почётного гражданина города Феодосии. Очень символично, что человек, всю жизнь неустанно кистью на полотнах писавший суровые гимны, нежнейшие песни и пламенные молитвы царственной силе живой воды, в 1888 г. спас земляков от страшного бедствия – безводья, подарив родному городу в вечную собственность 50 тыс. вёдер в сутки чистой воды от Субашского источника, доставшегося ему в виде приданого его очаровательной жены Анны. Благодарные феодосийцы возвели в центре города фонтан-памятник с бронзовой, увитой лаврами фигурой похожей на Анну женщины с надписью: «Доброму гению». В одном памятнике – два единых образа, в двух словах - вся суть простого и великого человека.
В Феодосии в сквере армянской церкви Святого Саргиса навечно рядом две могилы: Ивана и Анны Айвазовских. На саркофаге Ивана Константиновича - надпись: «Рождённый смертным, оставил по себе бессмертную память». Конечно, бессмертную: в каждой буре, в каждом ночном безмолвии, в каждом морском бою, в каждом многоцветье украинских степей его шести тысяч картин - то безудержно и во всю грудь, то тихо и трепетно - бьётся сердце художника.
Зоя Шаталова.
Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике
Добавить комментарий к новости "Слово о «добром гении»"