Атаман и губернатор «всея нашей земли»

«Николаев. Командующему войсками Антанты на Юге России генералу д’Ансельму.
Даю всем иностранным разбойникам четыре дня на сборы. В городе оставить оружие, провиант и знамена. Завтра в Чернобаевку прислать обоз – 15000 пар заграничных сапог и 10000 комплектов обмундирования. Если к обеду не будет исполнено, войду в город вечером. Все сыграют в ящик, пленных брать не буду.
Атаман всея Юга России, губернатор Таврии, Херсона, Николаева, Одессы, Александрии, Елисаветграда, Таганрога и всея нашей земли Никифор Григорьев.
Февраль, 26 дня 1919 года».
В штабе французского экспедиционного корпуса очень долго разбирались, что по-русски означает «сыграют в ящик». Сошлись на том, что у Григорьева проспиртованы мозги, и что он вообще загадочная личность.
Никифор Григорьев был для современников, действительно, загадочной личностью. Он «освобождал» Николаев целых четыре раза. Дважды – от немецко-австрийских оккупантов, один раз – от объединенных войск Деникина и Антанты и один раз – от большевиков.
О его биографии сегодня известно немного. Никифор Александрович Григорьев (Никифор Серветнык) родился в 1885 году в местечке Дунаевцы на Подолье. Затем семья будущего атамана перебралась в Херсонскую губернию. Там в селе Григорьевка молодой Серветнык принимает более благозвучную фамилию. В детстве Никифор смог закончить только двухклассную начальную школу. Недостаток общего образования давал о себе знать всю жизнь.
1905-й застает Григорьева в казачьих войсках на русско-японском фронте. Там он обретает опыт кавалериста, проявляет личную храбрость в боях. После окончания войны казачий урядник возвращается на Херсонщину. Восемь лет скучной жизни. Будущий атаман служит простым акцизным чиновником в уездном местечке Александрия, где у него с женой был небольшой дом.
С началом мировой войны двадцатидевятилетнего Григорьева мобилизовали в армию. Он становится прапорщиком 56-го пехотного полка на Юго-Западном фронте. В боях против германцев Григорьев показал себя смелым и опытным бойцом. Был награжден за храбрость Георгиевским крестом и дослужился до штабс-капитанского чина. После Февральской революции он некоторое время возглавляет учебную команду 35-го полка, расквартированного в Феодосии, а с осени 1917 года служит в гарнизоне Бердичева.
Штабс-капитан нравился рядовым солдатам вечной своей нетрезвостью и личной храбростью в бою. Расположение со стороны нижних чинов обеспечило офицеру Григорьеву членство в революционном комитете на Юго-Западном фронте русской армии. Побывав на съезде фронтовиков в 1917 году, он начинает «заниматься политикой», активно участвует в создании новой украинизированной армии, подчиненной Центральной Раде. Из добровольцев Григорьев создает ударный украинский полк, за что генеральный секретарь по военным делам УНР Симон Петлюра присваивает ему звание подполковника и поручает создавать вооруженные формирования в Елисаветградском уезде.
Вскоре власть от Центральной Рады переходит к гетману Скоропадскому. Никифор Григорьев сразу забывает о присяге и предает правительство. За активное участие в перевороте он получает звание полковника и становится командиром одной из частей Запорожской дивизии армии гетмана. Перед крестьянским сыном открылись перспективы блестящей карьеры. Мощное Таращанско-Звенигородское восстание украинских селян против гетманского режима и немецких оккупантов заставило Григорьева искать новые ориентиры.
Теперь он предает Скоропадского. По поручению Петлюры бывший гетманский полковник организует повстанческий отряд из 200 крестьян. Через некоторое время григорьевцы громят батальон карателей, захватывают четыре пулемета и пушку. Следующая победа принесла большие трофеи. Повстанцы разграбили австрийский военный эшелон на станции Куцивка, взяли большое количество патронов, гранат, винтовок и пулеметов. Захваченным оружием Григорьев вооружил полторы тысячи человек. Вскоре ему удалось объединить под своим руководством до 120 мелких повстанческих отрядов.
29 января 1918 года атаман опять идет на предательство. Он отсылает в штаб украинских войск Директории такое заявление: «В Киеве собралась атамания, австрийские прапорщики резерва, сельские учителя и всякие карьеристы и авантюристы, которые хотят играть роль государственных мужей и великих дипломатов. Эти люди не специалисты и не на месте, я им не верю и перехожу к большевикам».
В феврале 1919 года Григорьев становится командиром Красной Армии. На Южном фронте была сформирована Заднепровская советская дивизия Украинского фронта. В нее вошли: 1-я бригада – командир Н. Григорьев, 2-я – командир П. Дыбенко, 3-я – командир Н. Махно. Общее командование осуществлял Дыбенко. Александра Коллонтай была комиссаром этого формирования. Именно она дала Григорьеву очень живописную характеристику. Есть смысл привести цитату из ее воспоминаний полностью: «Не то торговец, не то чиновник, «из мелких», старого режима, может быть, мастер. Ничего воинственного, героического, «повстанческого» в облике. Приземистый, скорее широкоплечий, лицо тупое, с низким лбом и острыми, «себе на уме» глазами, которые упорно избегают пытливого взгляда собеседника, шаря по присутствующим бегло – пытливым взглядом. Так глядят люди, которые знают за собой что-то нечистое и вечно опасаются, не раскусил ли их собеседник. Выспренные речи и деланный пафос, выражающий «верноподданные чувства» недавнего петлюровца к советской власти и тут же преувеличено вульгарное выражение ненависти к буржуазии, намерение «утопить всю эту сволочь в собственной крови». Слова сильные, а веры в искренность говорящего нет».
8 мая 1919 года Никифор Григорьев совершает последнее предательство в своей политической карьере. Он издает Универсал «К народу Украины и бойцам Красной Украинской Армии», который становится призывом к всеобщему восстанию под лозунгом «Вся власть Советам без чекистов, жидов и коммунистов».
Большевистский фронт на юге Украины рухнул. На сторону атамана стали переходить части Красной Армии, недовольные продразверсткой и политикой московского правительства в деревне. Клим Ворошилов объявляет за голову предателя награду в 100 000 золотых рублей.
Если взять календарь и отметить крестиками дни пребывания атамана в Николаеве, то вся хронология уместится в 9 дней. Девять дней кромешного ада, погромов, грабежей и убийств.
Первый раз армия Никифора Григорьева без сопротивления заняла город 20 декабря 1918 года, вынудив войска Центральной Рады и немецкие части отступить к Одессе. Повстанцы разграбили в порту продуктовые магазины, сожгли два ломбарда на улице Черниговской и объявили демократические выборы в городскую Думу. Затем быстро покинули Николаев, опасаясь контрнаступления немцев со стороны Херсона. 31 декабря атаман опять вернулся в город, но пробыл здесь всего два дня, так как Антанта объявила города Херсон, Николаев и Одессу зоной своих интересов. Эти два дня прошли в реквизиции продовольствия и обмундирования, приготовленных немцами для отправки в Германию.
27 февраля 1919 года уже «советская» армия под начальством Григорьева в третий раз заняла город, освободив его от греко-французского экспедиционного корпуса. Войска Антанты оставили Николаев через 8 часов после ультиматума атамана. Григорьеву достались огромные трофеи: 20 орудий, бронепоезд, много пулеметов. К богатой добыче прибавились 7 паровозов и 5 танков (!), взятых на станции Колосовка. Это первые танки, захваченные повстанцами. По воспоминаниям очевидцев, к ним боялись приближаться три дня.
8 апреля атаман без сопротивления занял Одессу. Григорьеву достался самый богатый на Украине город, крупнейший порт и промышленный мегаполис. Одесса была центром интервенции армий девяти стран. Огромное количество амуниции, мануфактуры, продовольствия, оружия, боеприпасов были доставлены из-за границы для армий интервентов. Это богатство осталось в одесском порту. Григорьев вывез отсюда 38 эшелонов всякого добра. В херсонские и николаевские села были отправлены 20 тысяч комплектов антантовского обмундирования, 30 тысяч винтовок, 30 цистерн нефти и бензина. Атаман был на пике популярности, бойцы обожали своего командира за то, что он раздавал им большую часть захваченных трофеев. С его молчаливого согласия григорьевцы «реквизировали» (или, попросту, грабили) личное имущество мирных обывателей.
Четвертый раз Григорьев «навестил» Николаев 11 мая 1919 года как независимый лидер. К этому времени он порвал с большевиками и решил поддержать восстание николаевских матросов-анархистов под руководством Евграфова и Проскуренко. Разбив на Варваровском мосту слабый заградительный отряд, атаман вошел в город. Буквально на следующий день здесь начался самый масштабный за всю гражданскую войну еврейский погром. Зверски было убито около ста человек. Бандиты насиловали женщин и выбрасывали из окон грудных детей. Еврейская улица Черниговская (впоследствии Шолом Алейхема, Карла Либкнехта) выгорела дотла. Чудом уцелела хоральная синагога.
Григорьева уже ничто не сдерживало. Бандиты вылавливали оставшихся в городе большевиков и расстреливали за железнодорожной станцией. Реквизировать личное имущество населения григорьевцы не успели. 13 мая в город вошла Красная Армия.
В середине мая 1919 года повстанческое движение Григорьева охватило все южные и юго-восточные уезды Украины. В алкогольном бреду атаману грезилась гетманская булава – символ абсолютной власти. У него в строю находилось около 30 тысяч человек. Нужно было грамотно распорядиться этой силой. Деникинцы, большевики, Директория, Антанта, анархисты Махно и масса мелких атаманов создали «мутную воду» гражданской войны в Украине, где каждый пытался ловить свою рыбу. Только талантливый политик и стратег мог выжить в этой ситуации.
Григорьев не был талантливым политиком, поэтому совершил ошибку. Он прибегнул к опыту «молниеносной эшелонной войны». Посадив большую часть своих войск в поезда, он двинул их на Полтаву (не дошли 20 км), Киев (не дошли 80 км) и Екатеринослав (взяли город). У «эшелонной войны» были серьезные недостатки: вооруженная сила растворялась в огромном пространстве Украины. Атаман распылил войска, не выбрав направление главного удара. Он наводнил повстанцами огромный регион от Днестра до Днепра, от Черного моря до окрестностей Киева. Разрозненные части григорьевцев были разбиты превосходящими силами противников.
Григорьев оказался не готов отказаться от способа мышления казацкого урядника. Его воинственный антисемитизм оттолкнул всех перспективных союзников. Через пять дней наступление повстанцев выдохлось. Атаман вступает в союз с армией Нестора Махно и одновременно ведет тайные переговоры со ставкой Деникина о совместных действиях против анархистов. Махновская контрразведка раскрыла планы Григорьева.
27 июля 1919 года на крестьянском сходе в селе Сентово Елисаветградской губернии Нестор Махно при большом стечении народа выстрелил Никифору Григорьеву в голову. Биография предателя-авантюриста завершилась.
Публичная казнь «губернатора всея нашей земли» предотвратила последнее предательство талантливого авантюриста. Отряды григорьевцев влились в армию Махно. Через месяц о Никифоре Александровиче Григорьеве уже никто не вспоминал...
(Из книги Сергея Гаврилова и Юрия Любарова «Николаев-220 лет.
Очерки истории жизни города и горожан». – Николаев, 2009).
От редакции. Об атамане Григорьеве вспомнили почти через сто лет. Личность этого исторического мерзавца пришлась по душе творцам новой украинской идеологии. В рамках процесса декоммунизации и массового переименования городов, сел и улиц атаман Григорьев оказался в списках национальных деятелей, именами которых государственный Институт национальной памяти, возглавляемый В. Вятровичем, настойчиво рекомендовал наименовать «декоммунизированные» улицы, в том числе, и в Николаеве. Кстати, странно, но почему-то легендарный Нестор Махно, давший имя живущему доныне понятию «махновщина», до сих пор популярный в народе и получивший любовную приставку к имени «батько», – такой чести от новых «хранителей национальной памяти» не удостоился.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике