Тайны за семью печатями

В книге «Мы открываем Америку» 2008 года издания в «Библиотечке «Вечернего Николаева» во вступлении городской голова Владимир Чайка писал: «Николаев – один из неповторимо своеобразных городов Украины, до недавнего времени в силу своей военно-кораблестроительной специфики, был «закрытым» и засекреченным. Сегодня он открыт и доступен каждому. И наоборот: после десятилетий существования «железного занавеса» для нас, николаевцев, открылось и стало доступно близкое и дальнее зарубежье».
Что означал для Николаева статус закрытого города? Продолжая мысль Владимира Дмитриевича, приоткроем тайны секретности и их последствия.
КРАТКАЯ ПРЕДЫСТОРИЯ
После окончания Второй мировой войны, наряду с восстановлением разрушенного народного хозяйства, в стране стала набирать новые обороты сталинская административно-командная система и тоталитарная бюрократия, ужесточались меры ограниченности и засекреченности. В городах и населенных пунктах, выпускавших военную технику, разрабатывавших ценные ископаемые для оборонки, располагавших крупными военными соединениями, вводились запреты на въезд и выезд, они объявлялись «закрытыми», прежде всего, для посещения иностранцами.
25 сентября 1948 года Совет Министров СССР принимает постановление №3572-1432 «О дополнительных мерах по сохранению секретности сведений, относящихся к «специальным работам». На основе его в 50-60-х годах принимается ряд подзаконных актов. Так, Госкомитет по среднему машиностроению СССР издает приказ № 283-с от 3 октября 1964 года «О введении условных и открытых наименований предприятий, учреждений и организаций СССР». В это время в Николаеве приобрел новые названия целый ряд заводов, конструкторских бюро и учреждений: они стали «почтовыми ящиками». Южно-турбинный завод (ЮТЗ) – предприятие п/я 53, СПБ «Машпроект» – п/я 96, ЦКБ «Черноморсудопроект» – п/я 27, Черноморский судостроительный завод – п/я 6. И этот перечень можно продолжать. Меры по ограничению прав граждан коснулись и сельских жителей. В целях предотвращения оттока жителей из колхозов, советское правительство лишило их паспортов. Эта мера была отменена в 1956 году.
Но и это не все. Исходя из теоретических измышлений сталинских времен о якобы «тлетворном влиянии буржуазной пропаганды на сознание советских людей», ЦК КПСС принимает постановления, касающиеся порядка выезда граждан страны за рубеж. Для этого в международных отделах ЦК партии создаются подразделения по выезду за границу, а при обкомах партии – соответствующие комиссии.
Вот что по этому поводу вспоминает поэт Евгений Евтушенко в интервью изданию «Бульвар Гордона» (№43, октябрь 2016 года): «Уже в 1955 году я, 23-летний, написал «Пролог», где были строки: «Границы мне мешают... Мне неловко не знать Буэнос-Айреса, Нью-Йорка. Хочу шататься, сколько надо, Лондоном...». В 1989 году я был избран народным депутатом СССР от Украины. Я стал единственным депутатом, в программе которого был пункт: «Отменить унижающие достоинство советского человека выездные комиссии...». Я долго этого добивался. Очень долго. Даже Михаил Сергеевич Горбачев махал на меня руками: «Да обожди, не это самое главное!» Так многие считали, не только он. А я добивался, добивался и добился. Уже позже открыли границы, и все граждане СССР, а после – новой России, Украины и так далее могли ездить куда угодно».
К этому следует добавить, что искусственно созданные барьеры противоречили Конституции СССР 1977 года, где в статье 69 говорилось: «Интернациональный долг граждан СССР – содействовать развитию дружбы и сотрудничества с народами других стран».
БАРЬЕРЫ ПРЕПЯТСТВИЙ
В не столь далекое время публичное освещение порядка оформления выезда советских граждан за рубеж было под грифом «сов. секретно». Автору этой статьи в 1984-1986 годах пришлось заниматься этими вопросами в качестве секретаря комиссии по выездам за границу при обкоме партии. Наибольшее число николаевцев, в те годы выезжавших за рубеж, приходилось на иностранный туризм. В Николаеве этим занимались областной совет профсоюзов и БММТ (бюро международного молодёжного туризма) «Спутник» при обкоме комсомола. Часть николаевцев выезжала в Одессу и оформляла поездки в «Интуристе». Дело в том, что в Москве и Киеве при распределении турпоездок учитывали, что Николаев - «закрытый» город, а потому ограничивали поездки в капиталистические государства и предлагали выезды в соцстраны. В то же время «Интурист» располагал более широким выбором стран.
Николаевцы, получавшие приглашения от родственников, живших за границей или имевших личные интересы, обращались в ОВИР (отдел виз и разрешений) паспортных столов УМВД. Здесь же оформляли и выезды в зарубежные служебные командировки. Руководители крупных предприятий города и области по служебным делам выезжали согласно решениям министерств, с согласия отделов ЦК партии.
Ежегодно Николаевская мореходная школа выпускала специалистов для морского флота и была подведомственна Черноморскому морскому пароходству. Поскольку экипажи судов, заходивших в иностранные порты, комплектовались и нашими выпускниками, они также оформлялись как будущие «загранщики».
Вот так складывалась картина иностранных вояжей николаевцев до начала 90-х годов.
Однако все вышеизложенное не касалось николаевцев, работавших – от уборщицы до руководителя – на «почтовых ящиках». А это добрая половина трудоспособного населения Николаева! Они, как и работники еще одного «режимного» предприятия – Южно-Украинской АЭС, а также сотрудники правоохранительных органов и военнослужащие, были «невыездными». Кроме того, существовал негласный порядок, при котором очередная зарубежная поездка, и не только для туристов, разрешалась с разрывом в два года от последней. Все эти ступени препятствий порой создавали трудности для комплектования туристических групп.
Следующим «рубиконом» была проверка всех без исключения выезжающих органами КГБ. Это ведомство никаких самостоятельных решений не принимало, а лишь высказывало обоснованные предостережения по отдельным гражданам, которым не рекомендовалось покидать страну. Окончательное решение выносила комиссия по выездам за границу при обкоме партии.
Ее возглавлял секретарь обкома партии, также туда входили зав. отделом обкома, секретарь, сотрудники УМВД, УКГБ, облсовпрофа и обкома комсомола. Члены комиссии внимательно относились ко всем замечаниям чекистов, однако не всегда их учитывали. В первую очередь это относилось к рассмотрению дел курсантов мореходной школы. От решения комиссии зависела дальнейшая судьба молодых специалистов. Нередко встречались ситуации, когда КГБ высказывало возражение, поскольку у кого-то из курсантов были родственники за границей. Вместе с тем у членов комиссии не было данных о каких-либо связях этих курсантов с ними, в большинстве случаев выпускники о них вообще ничего не знали. И тогда комиссия принимала решения в пользу курсантов. Надо отметить, я не припомню случаев, чтобы выезжающие за рубеж николаевцы не возвращались.
С тех пор прошло тридцать лет. Как тогда, так и сейчас могу сказать: прав Евгений Александрович Евтушенко в том, что вся эта «кухня» отбора не только унижала достоинство советского человека, но и ставила людей в неадекватное положение, когда они приезжали в ту или иную зарубежную страну. В этом сам смог убедиться при поездках за рубеж.
ЗАГРАНИЦА КАК «ЯЩИК ПАНДОРЫ»
В древнегреческой мифологии «ящик Пандоры» – это источник всяческих бедствий. Для наших граждан, впервые оказавшихся за рубежом, это событие становилось чем-то наподобие душевного бедствия из-за незнания жизни иностранных государств. Подобная ситуация не случайна. Ведь наши познания формировались на основе пропаганды, жестко регламентировавшей, что можно, а что не следует знать нашим людям о реальной жизни за рубежом.
В 60 – 80-х годах мне довелось побывать в тогдашних Народной Республике Болгарии, Социалистической Федеративной Республике Югославии и Финляндии. Три страны – три разных государственных устройства. В те годы у нас ходила такая поговорка: «Курица – не птица, Болгария – не заграница». И действительно, эта страна мало чем отличалась от Советского Союза. В то же время были и свои особенности. Приехав в 1967 году в болгарский курортный город Варна, мы увидели «Алею солдатской доблести» с фотографиями солдат и офицеров действующей болгарской армии, под которыми были указаны номера воинских частей. У нас же такое было засекречено. Во всех городах Болгарии, где мы побывали, смогли убедиться, насколько бережно жители чтят память советских воинов, освобождавших их от фашизма. Вспомнилась песня о русском солдате Алеше, похороненном в болгарской земле.
В Югославии, взявшей курс на социализм, довольно широко использовался капиталистический уклад: частные предприятия, торговые и бытовые учреждения с предпринимателями – как своими, так и зарубежными, свободная продажа журналов, кассет с порнографией, наличие стриптиз-баров и прочее. Эта страна не входила в СЭВ (Совет экономической взаимопомощи), как другие соцстраны, выбрав путь нейтралитета. В свою очередь Финляндия отличалась четко выраженным капиталистическим путем развития.
Понятно, что за короткое время пребывания в этих странах невозможно глубоко узнать все стороны их жизни. Мы могли воочию увидеть разные стороны как положительные, так и отрицательные. Вместе с тем отмечу главное: во всех этих странах уже тогда присутствовала европейская цивилизация. Наиболее характерны воспоминания о пребывании в Финляндии. Остановлюсь на отдельных фрагментах.
Переехав советско-финскую границу, мы из окон поезда увидели ухоженную территорию возле железнодорожного полотна, отсутствие мусора, разбросанных шпал, кусков рельсов (с чем сталкивались у нас), аккуратно подстриженные кустарники и т.д. Днем по дорогам ездили автомашины с зажженными фарами, а люди переходили проезжую часть исключительно на «зеленый» свет. Забегая вперед, замечу, что в Хельсинки гид обратила наше внимание на необходимость строго соблюдать правила при переходе автотрасс. «Иначе у вас не хватит денег, – сказала она, – чтобы оплатить штраф». Сюрпризом для нас, туристов, был первый завтрак в европейском стиле – «шведский стол» или, по-нынешнему: «все оплачено». Посетитель берет с общего стола всё, что ему захочется, и начинает трапезничать. Некоторые же наши туристы, по сложившейся у нас традиции, стали набирать продукты «про запас». Финны не допускают оставить недоеденным кусочек хлеба в отличие от нашего безразличия. Правда, как эти, так и другие бытовые моменты в ходе поездки туристами были усвоены.
Наша группа, которой мне было поручено руководить, состояла из медицинских работников. Программа предусматривала ознакомление с работой медучреждений в городах Тампере и Турку. Для наших медиков многое из того, что они увидели, было в полном смысле неожиданным – начиная с регистратуры и заканчивая кабинетами врачей, лабораториями, их оснащенность и работа на компьютерах. В те годы такая техника, ставшая ныне обычным делом, нам была почти неизвестна. Врачи не тратили время на записи в истории болезни посетителей, выписку рецептов и прочее, всё это вносилось в банк данных компьютеров. Финские коллеги, хотя это и не было предусмотрено, не только охотно делились с нашими специалистами опытом своей работы, но и давали «презенты» в виде отдельных видов медицинских инструментов, лекарственных препаратов и т.д. Вспоминаю, как выйдя из клиники в Тампере, одна из наших туристок, врач-гинеколог с большим опытом, подойдя ко мне, сказала: «Да, долго нам придется ждать конца «загнивающего» капитализма». Я ничего на это не смог ответить.
Запомнилось обслуживание в клиниках посетителей-инвалидов. Их привозили специальным транспортом в сопровождении патронажной сестры. Все расходы по их лечению брало на себя государство. Люди с ограниченными возможностями, как нам рассказывали финские медики, находятся под особой заботой, как в стенах лечебных учреждений, так и по месту жительства. За каждым из них закреплены волонтеры.
Прошли десятилетия. Мне и тем, кто был со мной, довелось увидеть не только иную жизнь, но и взять из неё немало полезного. Жаль, что моим сверстникам, которые были «засекречены», заграница так и осталась «знакома» лишь по сообщениям различных СМИ.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
В 1989 году Николаев стал открытым. Отпала необходимость и в комиссии по выездам за границу. Спустя какое-то время оживился иностранный туризм. В город стали приезжать иностранцы, причем не только туристы, но и деловые люди.
Однако к началу 90-х годов, как в Украине, так и в Николаеве начался этап длительного экономического спада. Обретение в 1991 году независимости ознаменовалось не только победными реляциями, но и смутным временем разрушений народного хозяйства, быстрого роста реальной безработицы. Николаевцы разных возрастов и профессий, оставшись без средств к существованию, нескончаемым потоком хлынули за границу.
Мне довелось в те годы немного поработать в «Николаевтуристе». Оформляя туристические поездки, большинство из которых приходилось на Польшу, мы понимали, что от туризма оставалось лишь одно название. В те годы их называли «челноками». Наши сограждане везли в ту же Польшу баулы с различными товарами, продавали их и приобретали то, что было востребовано здесь, на месте. На вопрос: «Что удалось посмотреть за рубежом?», отвечали: «С утра до вечера сидели на рынке, какие уж там экскурсии».
Не стану останавливаться на сегодняшних посещениях ближнего и дальнего зарубежья. Это совсем другая история. Скажу лишь о том, что настораживает. Сегодня в Украине немало делается для интеграции с Евросоюзом, ожидается принятие безвизового режима выезда наших граждан в европейские страны. Все это, безусловно, не может не вызывать позитивных эмоций. Но при этом нередко приходится слышать главный вопрос: «Безвизовый режим – это хорошо, но только для тех, у кого есть деньги. Для большинства – это лишь благие намерения».
Вряд ли здесь стоит что-то комментировать. Остается лишь надеяться, что через какое-то время народ независимой Украины избавится от внутренних и внешних тягот и сможет свободно поехать в любую страну, ощущая свою причастность к мировому сообществу.
Валерий Колбягин.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике