Всем cмертям назло

В августе прошлого года по центральным телеканалам страны прошел сюжет о морпехе из Николаева, который в ночном бою с диверсионно-разведывательной группой сепаратистов у села Широкино получил шесть пулевых и массу осколочных ранений, потерял до 70% крови и чудом выжил, пока его, израненного, не эвакуировали в тыл.
Сегодня для 29-летнего Вячеслава Кубика все уже позади – реанимация и множество операций, месяцы госпиталей и реабилитации в Украине и за рубежом. Он вернулся к привычной работе и понемногу пытается заниматься любимым видом спорта.
Вячеслав – коренной николаевец, здесь родился и вырос, живет на Сухом Фонтане. С такой фамилией у него никогда не было прозвища, с самого детства его всегда и везде так и называли – Кубик.
– Первое, чем серьезно начал заниматься в жизни, – это баскетбол, - рассказывает он. – Уже с шести лет работал с мячом. Учился в школе №22, потом перешел в спорткласс школы №18, окончил машфак НКИ, работал на НПКГ «Зоря»-«Машпроект» инежнером-технологом, инженером по наладке.
Кубик принципиально выступал против коррупционной клики Януковича, узурпировавшей власть, разворовавшей страну и расстреливавшей протестующих на Майдане. Как мог, он поддерживал Революцию Достоинства: не раз выходил с единомышленниками на тогда еще площадь Ленина, участвовал в известных николаевских событиях 22 февраля 2014 г., когда с постамента на нынешней Соборной площади снесли памятник Ильичу. Несмотря на проблемы со здоровьем, из-за которых его не взяли в армию, он хотел наравне с другими защищать Родину от путинской агрессии. Родные и друзья отговаривали, а тут еще подвернулась длительная командировка на несколько месяцев в Китай, где он занимался пуско-наладкой газотурбинного двигателя николаевского производства.
Наконец, в январе 2015 г. Кубик отправился в Заводский райвоенкомат. Там записали его личные данные и сказали ждать повестки. В марте отправился еще раз: где повестка? И снова: «Ждите». Наконец, в апреле повестку принесли прямо на завод. Иные такое событие воспринимали с унынием, но он, напротив, был рад, поскольку сам, добровольно, хотел отправиться на фронт.
30 апреля прошлого года в морской «учебке» у Варваровского моста ему не без труда подобрали форму (рост – под два метра, 47-й размер обуви, еле нашли канадские берцы), и в тот же вечер он уже был на полигоне Широкий Лан.
Полтора месяца обучения – стрелковое оружие, гранатометы, метание оборонительных и наступательных гранат, и вот уже матроса Кубика направляют в Очаков, в 73-й морской центр спецопераций.
Там отбор в спецназ был очень жесткий: «Кому до 30-ти лет, шаг вперед!» – «Кто считает, что здоров, шаг вперед!». И дальше: «Кто пробежит 10 километров?» - «Кто хочет на войну?» - «Кто готов умереть?» и т.д. и т.п.
В итоге из полусотни матросов, стоявших в строю, отобрали четверых. Но и на этом вопросы не кончились, офицеры интересовались мотивацией идти в спецназ, проблемами с алкоголем и Бог знает чем еще. Но в итоге Славика «завернули»: «Да с таким ростом тебя же убьют самым первым! - «обрадовал» офицер. – Так что мы тебя не возьмем. Потом только спасибо скажешь».
Кубик не сдался и начал писать рапорты с требованием отправить его в зону АТО. Его вернули на Широкий Лан и направили в 501-й батальон морской пехоты, в противотанковый взвод, наводчиком в БТР. Однако залезть в башню бронетранспортера, даже без бронежилета и каски, для огромного Славы – проблема. В итоге он стал обычным пулеметчиком.
В июле после боевого слаживания морпехи выдвинулись в сектор «М». Сначала в Сартану, потом ближе к линии фронта – в Широкино. Их взвод раскидали по позициям, где прежде стояли «Азов» и «Донбасс». Оттуда как на ладони просматривалось полностью разрушенное Широкино. До границы – всего 30 километров, и по ночам хорошо было видно, как «сепары» гоняют из РФ боевую технику и грузовики с боеприпасами, даже не выключая фар.
Позиция, на которой находился Вячеслав, располагалась в лесополосе: впереди – противник на окраинах Широкино, позади – минное поле и заросли амброзии, от которой боец страдает приступами сильнейшей аллергии (из-за этого его поначалу и не брали в армию). Всего на позиции – 5 бойцов, у которых помимо стрелкового оружия, ПТУРов, РПГ и гранат был один тепловизор и одна рация.
Той роковой ночью во время дежурства один из бойцов первым увидел диверсантов, зашедших сбоку, со стороны лесополосы. Он открыл огонь, завязался ближний бой.
– Он кричит: «Пацаны, стреляйте!» – вспоминает Слава. – А куда стрелять? Темнота, ничего не видно, стоит грохот от выстрелов. Ориентировались только по вспышкам. Его звали Женя. Он погиб.
Внезапно Кубик услышал громкий хруст веток со стороны нападавших, словно на него несся дикий кабан. Он открыл огонь на звук. Движение прекратилось. Попал или нет?
Слава лежа расстрелял четыре рожка из семи. В процессе боя незастегнутая каска (они знали: если в застегнутую каску попадет автоматная пуля – сила удара сломает шейные позвонки) слетела, на голову сыпались ветки, щепки и листья. Тут, как назло, в автомате наглухо заклинило затворную раму. Оставались гранаты, но в темноте ими можно накрыть своих.
– Стрельба прекратилась так же неожиданно, как и началась, - продолжает Кубик. – Слышу голоса своих товарищей. Громко шепчу: «Иду к вам в окоп» - «Иди». Я пошел к окопу и тут прямо в упор натыкаюсь на «сепара». Для него мое появление тоже было неожиданно, и он дал длинную очередь, поднимая автомат снизу вверх.
В упор промахнуться сложно. Пули веером разошлись по телу: четыре в правую ногу, две – в левую и одна – в бронежилет. «Броник» выдержал, но от удара боец, выронив ставший бесполезным автомат, упал на спину и заполз в окоп для стрельбы лежа, сверху накрытый бревнами. Это его и спасло.
Бой возобновился с новой силой. Сверху на бревна упала граната. Они приглушили взрывную волну, но несколько осколков впились в ногу, руку и живот, поскольку «броник» у лежащего был смещен к голове.
И вновь бой затих. Кубик достал аптечку, извлек жгут. На звук в его сторону - новая порция выстрелов. Украинцы стреляют в ответ. Тишина. Молча, стараясь не издать ни стона, ни шороха, он наложил жгут на правую ногу, еще не осознавая, что и левая тоже прострелена. К счастью, жгут не порвался, хотя на полигоне, во время тренировок, такое часто случалось.
Было нечеловечески больно, но Кубик понимал: издай он хоть звук, его тут же накроют огнем. Недалеко он услышал тихую речь. Слов было не понять, но сам тембр речи явно не тот, что у морпехов. Наши говорили на суржике, а эти – явно по-русски, да еще с каким-то «акающим» акцентом.
Вячеслав взял в руки гранату и затаил дыхание. Где наши, неужели все погибли? Где подмога?
– Боль опять нарастала, часов нет, – продолжает рассказ Кубик. – Взошла луна. Значит, около двух ночи. Пора ослабить жгут, иначе омертвеют ткани и ногу уже не спасти. Ослабил – пошло тепло, но боль стала еще сильнее. Мыслей – миллион, в том числе и дурных: зачем терпеть боль, есть же граната. Третий раз распустил жгут – кровь уже сочилась не так сильно. Ближе к утру стал мерзнуть, руки ледяные – сказывалась кровопотеря. Все, думаю, пришел конец. Четвертый раз снял жгут, но затянуть уже не могу. Мерзну, закрываю глаза. И вдруг слышу: «Трехсотый!» Понимаю, что это обо мне. И тут же: «Живой? Не переживай, сейчас мы тебя вытащим».
Оказалось, на позицию прибыли ребята с батальона и два санитара из «Правого сектора»: парень и девчушка лет девятнадцати. Из окопа его пришлось тащить за простреленные ноги, боль была адской. Потом – на носилки, срезали лямки «броника» и всю одежду, вкололи налбуфин в обе ноги и наложили современные американские жгуты. Потом – в кузов старенького внедорожника, с борта которого у Кубика свисали ноги – опять этот богатырский рост, будь он неладен!
Каждая кочка проселка отдавалась нечеловеческой болью, Вячеслав стал терять сознание. Ему пытались заговорить зубы: «Уже всё, почти приехали». И так долго-долго. Смутно помнит, как его обвешали капельницами, как кололи адреналин, опасаясь остановки сердца. Потом переложили в «скорую» и с воющей сиреной повезли в Мариуполь.
В «скорой помощи» накрыли одеялом из фольги и не давали пить, чтобы наркоз действовал в полную силу. Мучила боль и страшная жажда. Наконец, ввели в медикаментозный сон – и на операцию.
Пришел в себя в палате. Первая мысль: не ампутированы ли ноги? С невероятным трудом приподнял голову: фу, пронесло, ноги на месте! Вскоре с десяток врачей собрались на консилиум и говорят: «С днем рожденья, боец!». «Так он у меня 1 апреля, а сегодня 9 августа» – «Это и есть твой новый день рождения. Выжить с такой политравмой – чудо!».
Дальше были материнские слезы, операции, госпитали, реабилитации в частной клинике «Добрый брат» в польском Поморье и венгерском военном госпитале в Будапеште. И, конечно же, огромное внимание и помощь со стороны отечественных и зарубежных волонтеров.
Волонтерское движение – вообще отдельная тема. Волонтеры поддерживали и морально, и материально – оперативно покупали необходимые лекарства, если в этот момент они отсутствовали в госпитале, приносили продукты, подарки. Бывало, придет бабушка с кастрюлькой, обернутой в полотенце: «Сынок, поешь домашненького, пока не остыло». Или родители приводят деток в вышиванках, а те читают раненому бойцу стихи, дарят свои рисунки и поделки.
Существенно помогло и предприятие «Зоря»-«Машпроект», на которое после демобилизации вернулся Вячеслав. Администрация выделила солидную сумму денег, помимо этого собирали средства для него и сами заводчане по собственной инициативе. Был объявлен и сбор средств на николаевских информационных сайтах.
Правда, возникла ситуация и иного рода. После поездки на реабилитацию в Венгрию возникли проблемы с оплатой больничного листа, связанные с нестыковками ведомственной нормативной базы Минздрава и Минобороны, парня гоняли по экспертам и медицинским комиссиям. К слову, осенью ему вновь предложили ехать на реабилитацию в польский центр «Добрый брат», но он отказался. «А зачем, - удивляется Вячеслав. – Прошлый раз я видел там людей без рук, ног, с протезами, на инвалидных колясках, с пулями в голове. На их фоне я, хоть и инвалид, но выгляжу совершено здоровым человеком. По крайней мере, хожу и даже постепенно начинаю возвращаться к любимому спорту – баскетболу».
На самом деле проблемы со здоровьем у него серьезные, за что ему и назначили третью группу инвалидности. Пришлось учиться ходить заново – сначала на костылях, потом без них. Он не чувствует ступни, ему сложно ходить по лестнице и управлять педалями автомобиля, возникают боли на погоду, осколки в теле мешают проходить «рамку» в аэропортах и визовых центрах. Но все проблемы меркнут на фоне главного – он остался жив!
Герой? Конечно! Правда, сам Вячеслав свой поступок героическим отнюдь не считает. «А какое геройство? – удивляется он. – Просто выполнял воинский долг. На моем месте мог оказаться любой».
Воля к жизни, воля к победе. Наверное, здесь свое слово сказала и убежденность в правоте своей миссии и, конечно, спорт.
А что же стало с остальными бойцами на позиции в ту злосчастную ночь? Женя погиб, Славик был ранен. Третьего бойца обнаружили недалеко в лесополосе в состоянии шока, крепко сжимающего автомат. Еще один в темноте и суматохе боя сумел уйти на соседнюю позицию, решив, что его товарищи мертвы. Пятого сепаратисты взяли в плен и какое-то время держали в подвале частного дома в Широкино, где он питался оставшейся там хозяйской консервацией в банках. Потом его отпустили, правда, весьма «оригинально»: «Хочешь к своим? Иди. Тебе в ту сторону, где минное поле. Перейдешь – попадешь к своим». Тот сумел обойти все мины и вышел к расположению украинских частей.
– Мозгами я войну уже пережил, – рассказывает Вячеслав. – Только иногда по ночам снится бой, окружение, взрывы гранат. Надеюсь, и это пройдет. Главное, я вернулся к мирной жизни. Хочу одного: чтобы проклятая война, навязанная Россией, закончилась как можно скорее, чтобы наши ребята не гибли, а Украина была свободной.
Станислав Козлов.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике