Пианино

Галина, миниатюрная, чопорная женщина, с цепким, как липучка, взглядом, получила комнату. После семи лет скитаний по общежитиям и хозяйкам, после скандалов и, как следствие, развода с мужем, после увиливания с переменным успехом от сексуальных посягательств прораба, теперь можно начинать новую жизнь, чувствовать себя дамой вполне урбанизированной.
С парящей душой прошлась по первому этажу барака, слепленного еще пленными немцами из глины и дранок, уступила дорогу растрепанной Насте и бегущему за нею с топором Ваське, сосчитала конфорки в кухоньке на четверых, порадовалась, что в другом конце коридора есть еще одна кухонька, и рецидивист Валёк подогревает травку там.
Потом посетила магазинчик в полуподвале через дорогу и капитальный, куда опрятней барака, туалет на холме – то и другое близко и удобно… После обеда принялась выгребать из подполья остатки запасов угля и дров; торбами выносила поллитровки и консервные банки, давно опорожненные и забытые умершим на святцах и освободившим жилплощадь холостяком-инженером.
К началу учебного года можно забрать из деревни дочку и приступить к воспитанию.
Чтобы разом отсечь босоногое деревенское детство Маринки и ввести живописную, как Мальвина, девчурку в новое городское окружение, среди ночи, в счастливом полусне, надумала Галина купить пианино и нанять учительницу музыки.
Теперь инструмент дают в рассрочку, любящая бабушка из своих заработков на колхозной свиноферме выплатит кредит, а на учителя Галина стянется сама. Завтра же наймется мыть подъезды в доме через дорогу. Туда можно входить к ночи, сотрудники не увидят и не осудят чистюлю-бухгалтершу, докатившуюся до швабры и квача, а копейка прибавится.
Так в дряхлом, осыпавшемся бараке появился инструмент, вызывающий уважение уже своим непомерным весом и дубовым окрасом. Зазвучали гаммы и аккорды...
Звучали недолго. Третьеклассница Маринка потянулась за подружками в Дом культуры – танцевать и увиливала от музыкальных уроков. Огорошенная мать долго усаживала дочку насильно. Но даже ее ангельской настойчивости не хватило. Упорней оказалось дитя, которое танцевало на детской сцене всегда в первом ряду, даже не раз солировало.
Значит, ею избран иной путь к городской культуре. Крышку пианино захлопнули: подождем, подрастет глупышка, одумается, сама сядет за клавиши. Не пропадать же почти тысяче бабушкиных мозолистых рублей.
Увы! Ни походы к преподавательнице музыки, ни попытки Галины самой освоить два-три этюда как пример для дочери – не помогли. Инструмент служил подставкой для цветов и аргументом для редкого гостя, мол, мы не лыком шиты и просим к себе соответственного отношения…
Повезло молодой маме: встретился разводной мужик с квартирой и с большой тоской по увезенным в столицу его собственным детям. А еще вдруг — неисповедимыми путями — с отеческой привязанностью к уже пятикласснице Маринке. С вящим терпением и упованием на будущую любовь к этому припухшему и неаппетитному партнеру, женщина потрудилась и на людях, и в постели – укачала подстарка, поженились.
Хорошо заплатили и перевезли пианино на третий этаж его «хрущовки».
В пятиэтажке и без того доставало и музыки и вокала. Этажом ниже жил рыбак, естественно, выпивоха и компанейский парень, к нему сходились коллеги, пили и пели.
Над головой постоянно гремел магнитофон, там все ожидал конца безработицы огромный оболтус, и, пока на него спроса не было, круглосуточно спал под африканские там-тамы.
Вялый супруг под редкое настроение поднимал крышку инструмента, двумя пальцами «набирал» старинный вальс или казацкий марш. Потом и ему надоело. Маринка же быстро росла и без музыки. Танцы, танцы, а в старшем классе - танцы и мальчики – уж очень удалась невеста и лицом, и статью.
На пианино надежно поселились салфетки и вазоны. Жилось нелегко: отец семейства зарабатывал мало, обаянием не дышал, скорее, сопел и брюзжал. Любви у Галины так и не вызвал, душевной радости не жди. Однако уже потрачены ее большие надежды, силы и средства, надо держаться за этот присохший гуж.
Подворачивался покупатель на пианино. Подумала, вернее, почувствовала женщина: чем больше сил и трат у нее забирают, тем дороже становятся, будь то супруг, будь то музыкальный ящик. Галина украдкой обнажала клавиши, тыкала пальцами по белым и черным. Однако не находила созвучия между тем, что слышало ее внутреннее ухо, и тем, что подавали струны из чрева инструмента. Закружилась по дому, на время умерила творческий пыл.
Дочь росла красавицей, рано вышла замуж и сразу ждала ребенка, лекаря просветили ее аккуратный животик – будет девочка. Галина воспылала новой надеждой: уж из внучки она неизбывно сделает пианистку.
Жизнь не болезнь – проходит быстро.
К шестилетней внучке бабушка Галина наняла педагога – траты. Возила юркую Эллочку к себе три раза в неделю – еще копейка, теперь на маршрутки. Потом решилась: уплатила дорого – отвезли инструмент в квартиру зятя, там чуть-чуть свободней.
Увы, с третьего класса и внучка пошла в танцевальную студию. И как ни билась бабушка, несмотря на чуткий слух и чувство ритма, Эллочка не питала страсти к инструменту. К тому же, была упряма – на пианино устанавливала и укладывала своих младенческих мишек, котят и клоунов, чтобы неповадно было поднимать ляду.
Внучка росла, обзаводилась подружками, даже мальчиками, потребовалось больше свободного места в ее комнате. Попросили бабушку забрать пианино. Оскорбилась Галина, но перевезла к себе в «хрущовку» - еще траты.
Мудрая женщина, она пыталась успокоить себя философией: не по Сеньке шапка. То есть, не совпадают ее высокие замыслы с деревенской натурой семьи. И все же надеялась…
И куда уходит время? Как-то сразу состарился, высох и умер супруг. Выросли не только дети, но и внуки, а с ними росли их интересы, пошире и подороже бабушкиных. Скрытно стареющую Галину любили и уважали, но заходили все реже – своих забот и развлечений достаточно. Женщина и за собой замечала охлаждение к пианино. Зять привез и установил в ее светелке большущий телевизор с полусотней программ, в переулке открылся рыночек с большим выбором товаров и с еще большими ценами – было при чем кружиться и вечером и днем.
Стояло пианино, новенькое с виду, настроенное ли, нет ли, кто скажет, и спроса на него не было. Только душу томило и в совесть зазрило.
Как-то подсела старенькая к нему, обнажила белые и черные его зубы, но коснуться пальцем побоялась. Грудь теснило, возникала обида на музыкальный инструмент, как на живое существо, на виновника ее утрат. Смолоду конвоировала женщину ложная мечта, - не я, так дети мои выйдут в люди, - и связанные с этой дерзкой грезой расходы души и тела. Теперь стоит коричневый ящик свидетелем заблуждений всей ее жизни…
Машинально Галина ткнула одним пальцем в клавишу, потом другим. Само собой вспомнилось, куда нажимал покойный супруг, исполняя свой единственный вальс.
Смешно, не от слуха, а от очередности движения пальцами родилась квелая, поначалу чужая, потом приближающаяся и совсем близкая мелодия, кажется, «Амурские волны»…
И завтра и послезавтра одинокую женщину тянуло к инструменту и требовало бить по клавишам все крепче и уверенней. Душа оживала…
Неделя прошла, пожалуй, больше, - позвонил в дверь сосед-рыбак.
- Вы что? У меня внук родился, а вы черт-те что! Да хотя бы попса, а то тямкаете, эту самую - какофонию… хрен знает что!!!
Ослабевшая и уступчивая бабушка выслушала соседа и извинилась.
…Теперь она с утра ходит по рынкам, виновато торгуется, в полдень готовит обеды-ужины на себя одну, по субботам навещает внучку. Вечерами рассеянно глядит в ящик телевизора, не вникая в абракадабру политиков и фальшивые страсти сериалов, ночью засыпает только с сонованом и трудно…
Пианино стоит под стенкой, рукой подать, протертое, покрытое салфетками. На верхней крышке - короб с пигулками, микстурами, чашкой с водой. Удобно - здоровье под рукой…
Анатолий Маляров.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике