Пограничное состояние

Будем честными, хоть сегодня этим никого не удивить. Рубить правду-матку теперь может каждый, и ему за это ничего не будет. Как не грозит ничего и самой ситуации, поскольку от слов мы пока не переходим к делу. Так вот, будем же честными.
Николаев переживает не лучшие времена. В Украине к сегодняшнему дню сложилась сложная как экономическая, так и политическая ситуация. Но в нашем городе она особенно тяжела. Смерть основного источника городского благосостояния – государственного (преимущественно военного) судостроения оставила Николаев не только без средств к существованию, но и без надежды на достаточное скорое возрождение. «Поселение при верфи» разрушается, дороги, строения и коммуникации ветшают, а граждане выживают поодиночке, кто как может. Причём большинство не может никак.
Эксперты и общественники, аналитики и городские сумасшедшие, политики и проходимцы ломают головы не столько над тем, как добыть денег на нужды громады, сколько над поиском возможностей «оседлать» скудные финансовые потоки, из которых состоит сегодняшний бюджет. А простые горожане недоумевают: отчего же на нашем «полуострове невезения» ничего не получается. В чём секрет экономической нестабильности и духовной бедности любимого города? Почему в соседней Одессе есть красивые парки и богатые пляжи, в близком (территориально, но не ментально) Херсоне – огромный торгово-развлекательный центр и международный аэропорт? Сложные, согласитесь, вопросы. Острые и неподъёмные.
Но там, где в попытке выявить корни наших проблем оказываются бессильны социологи и экономисты, на помощь может прийти психиатр. Рассматривая Николаев как живой организм, отягощённый описанными болезнями и генетическими расстройствами, опытный врач с лёгкостью диагностирует у Николаева пограничное состояние.
Пограничное состояние – неустойчивое расстройство, характеризующееся низким самоконтролем, полной нестабильностью, разрывом связей с реальностью, повышенной тревожностью и сильным уровнем десоциализации.
Давайте же и мы наденем виртуальные белые халаты и попытаемся разобраться в ситуации. Но для начала зафиксируем один важный для понимания факт: исторически сложилось так, что через территорию, на которой сегодня расположен наш город, всегда проходила граница (когда-то реальная, а сегодня ментальная) принципиально разных – часто антагонистически настроенных – миров.
Рассмотрим же внимательно достоверно описанную историю нашего края под таким углом. Древняя Ольвия – милетские отростки (шестой век до нашей эры) на правом берегу Буга, а если быть географически точными, то Бугского лимана. А в это же время на левом берегу большой и красивой реки, а также севернее полуострова – бесконечно огромная территория, заселённая скифскими кочевниками. С одной стороны Южного Буга – представители достаточно образованного и политически сформировавшегося демократического (по форме правления с IV века до н.э.) народа. А на другом берегу – дикие племена, практикующие выпивание крови убитого врага, использование скальпов в качестве полотенец и хвастающиеся колчанами из человеческой кожи.
Ольвиополиты поклонялись бородатым красавцам с Олимпа, писали красивые мифы, возвышающие свой народ, сочиняли бесконечные поэмы, учили детей математике и астрономии, а их соседи отрезали голову врага, чтобы по предъявлению своему царю получить долю из кучи награбленного. И граница их (по большей части мирного, если рассматривать исторически протяжённые периоды времени) сосуществования проходила как раз через территорию, на которой сегодня стоит Николаев. Во времена правления римского императора Траяна (второй век нашей эры) по нашей территории проходила межа между всесильной империей и сарматскими племенами, которых позднее сменили готы. Но граница между мирами продолжала существовать на нашей земле, закладывая ментальный раскол в копилку грядущих поколений.
Дикое поле – так называлась долгое время неразмежёванная и слабозаселённая причерноморская степь, в которой преобладал кочевой образ жизни. Цивилизация, прямым образом связанная с оседлой деятельностью, развивалась в наших краях с большими трудностями. Вся история Дикого поля – это война между двумя образами жизни: между варварством и цивилизацией, инстинктом захватчика и наукой, земледелием и войной. И каждый раз линия фронта перерезала территорию современного Николаева.
В годы Великого княжества Литовского (четырнадцатый век) восточнее наших земель были территории, подчинённые Литве, а западнее – земли под польским управлением. Известно, что борьба польских и литовских представителей знати за власть привела не только к религиозному расколу жителей княжества, но и к усилению влияния татарских племён, совершавших набеги на украинские земли. И чаще всего конфликты происходили на нашей земле.
В более позднее время по Южному Бугу пролегла граница между Турцией и Запорожскими вольностями. Два принципиально разных мира смотрели друг на друга через реку. На левом берегу – свободные казаки, которым под страхом смерти запрещалось приводить женщин в боевые лагеря, а на правом берегу – «многоженцы» в тюрбанах с отрядом жён, наложниц и «валиде султан» (матерью падишаха), руководившей женской половиной дома. В середине семнадцатого века границы Российской империи расширились практически до территории нашего края. Земли запорожские то переходили Османам, то вновь возвращались в Россию. Но на правом берегу Южного Буга плотно сидели турки, которых выбили только в конце восемнадцатого века.
Официальный османский историограф Мустафа Найма говорит о районе реки Южный Буг как об исламском пограничье. Об этом же нам напоминает старинная казацкая песня: «Ой над Бугом, над рікою, на турецькій границі. Там стояли пікінери, з ними компанійці».
Хрестоматийной стала история убийства служанки, работавшей на Фабровой даче в районе Виноградной косы (современная территория яхт-клуба). Турки переправились через реку и разграбили имение Якова Фабре (1787 год). Рождённый в Женеве купец получил эти земли для обзаведения хозяйством и развития садов и огородов несколькими годами ранее от императрицы.
В общем, как вы уже поняли, наша родная николаевская земля весь достоверно описанный исторический период времени находится в пограничном состоянии. Маленький штрих, ещё один, совершенно не лишний. Во время нацистской оккупации (время Второй мировой войны) большая часть нашего города находилась под протекторатом гитлеровской Германии (весь полуостров и западнее), а правый берег – от Варваровки и дальше на Восток – аннексировала фашистская Румыния. Наплавной Варваровский мост служил коридором из одной оккупационной зоны в другую. Для пересечения его необходимо было получать специальный пропуск.
Кроме постоянного существования в пограничной зоне, Николаев периодически переживает ещё и маятникоообразную смену смысла жизни города. Об этом более подробно было сказано в статье «В поисках миссии» («Вечерний Николаев» №6 (3772), 21 января 2016 г.) Хочется лишь напомнить о постоянном изменении основного направления экономического вектора Николаева. Миссия «город-порт» сменяет миссию «город-верфь» уже не первый раз. И никто не может достоверно сказать, что сегодняшний поворот в сторону транспортного коридора взамен судостроения последний в судьбе Николаева. Да и в смысле политических пристрастий наш город также разделен на две практически равные части, что каждый раз нам демонстрирует итог выборов.
И чем же «наградило» нас пограничное состояние? Что принесла нашему городу такая непростая географически-историческая ситуация? Невероятно высокий уровень десоциализации городской громады. Низкий потенциал самореализации города (как общества) в целом, потерю позитивных приоритетов и ценностей, пренебрежение правилами, нормами, разобщение субъектов и разрушение монолитной группы, которую можно было бы описать одним словом - николаевцы. В этом нерадостном описании можно прочесть многое: это и разрушение нормального хода городского развития, межличностные и групповые конфликты, потеря ранее приобретённых положительных ориентиров или достижений жителей населённого пункта.
Николаевцы в большинстве своём отстранены от общественной жизни города, они давно потеряли тесную связь со средой. Признаком этого мы видим разрушение нравственной и моральной основ личности как отдельных людей, так и всей громады. Мы видим, как люди мусорят, разрушают или портят городские объекты, наплевательски относятся к коллективному имуществу, пренебрегают правилами и законами. Такая простая задача, как собраться в юридически сформированную группу (ОСМД) для коллективного обслуживания своего жилья, - невыполнима в большинстве случаев. Соседи не доверяют друг другу, избиратели не доверяют депутатам, все вместе – исполнительной власти и представителям коммунального хозяйства. Общее недоверие, цинизм – это явные признаки десоциализации общества, находящегося в пограничном состоянии.
Десоциализация - это также и отказ от наработанных ценностей, «внутренняя эмиграция», наркотики и алкоголь. Часто, даже достаточно умные и творческие одарённые горожане, ощущая непробиваемость сложившейся стены, осознанно уходят из активной части социума, таким образом, лишь только понижая средний уровень интеллекта городской общины. Да, часто человек не может выдержать давления социальных обстоятельств, попадает под каток десоциализации и вычеркивается из списка членов громады. Этот процесс ведёт к увеличению количества преступлений и правонарушений. Нормой в городе давно уже стал переход улицы на красный свет. «А что такое? За это не штрафуют!». Отсутствие наказаний или порицаний за выбрасывание мусора в неположенном месте, за сорванный цветок, за вытоптанный газон, за незаконно установленный биллборд или торговую палатку порождают ощущение безнаказанности и приводит к ещё большему росту негативных поступков. Теория «разбитых окон» для нашего города – это уже давно не теория, а реальность, в которой мы живём.
Если каждый день ездить по разбитым дорогам Цетрального проспекта вдоль недостроев «Киевстара» и разрушенных зданий «Дормашины» с выбитыми окнами, если по пути на работу или в школу видеть горы мусора и копошащихся в них «сортировщиков вторсырья», а гуляя по центральной пешеходной улице Соборной, переступать через лошадиные испражнения и уклоняться от мчащихся на высокой скорости велосипедистов, то трудно удержаться на ментальном пути вверх. Именно потому многие николаевцы достаточно быстро деградируют, тем самым ещё больше увеличивая группу «риска».
Мы не доверяем власти. Да, у нас есть на это масса причин. Мы видим коррумпированных чиновников, депутатов, которых заботит лишь отвод земли для собственных нужд или получение финансовых преференций из городского бюджета. Но мы не просто не доверяем им. Как коренные жители «пограничной» территории, мы постоянно (кто со страхом, кто с надеждой) ожидаем резкой смены власти, которая может произойти в любой момент. И это пограничное состояние заставляет нас внимательно всматриваться в разные берега. Для того, чтобы с минимальными потерями успеть перескочить на «другой берег» в случае острой необходимости. От этого у нас и нестабильность, и тревожность, и низкий самоконтроль. А в таком состоянии, сами понимаете, не до творческих успехов!
Юрий Любаров.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике