Баловень судьбы

«Меня приглашали в разные места для объяснений. Мест этих было много, и самое щекотливое мое объяснение было у Чевкина - управляющего публичными зданиями и памятниками… Наконец, потребовали к Великому князю Константину Николаевичу… Он спросил: «По каким причинам ты не хочешь помещать покойного батюшку среди выдающихся людей?». - «Если Вы ставите этот вопрос на почву родственности, - ответил я, - то не могу Вам сказать». - «Ну, а как же ты хочешь?» - «Я хочу на время разговора забыть, с кем я говорю, чтобы мог говорить без страха и боязни». - «Хорошо, говори». Я тогда и говорю: «Ваше высочество, личность покойного государя до того близка к нашему времени, что нельзя к ней беспристрастно отнестись. Есть множество голосов, которые в его правление находили угнетение русской мысли, другие страстно превозносят его. Во всяком монументе, который должен выражать личность его еще рано изображать…». Великий князь ответил: «Но ведь не посмотрят на твое желание, и ты должен поместить батюшку». Я отказался, объяснив ему, что не могу быть насилуем как исторический художник, не могу делать то, что не желаю, и сил нет, которые бы меня заставили это сделать. Но есть люди и между художниками, для которых ничего не значат исторические взгляды - заплатите им, и они сделают на том же барельефе, что Вы пожелаете, но отсохнут мои руки, если это сделаю я… Заплатили Залеману, и он изобразил фигуру Николая I в казацком мундире рядом с Александром I».
Этот диалог между Великим князем Константином Николаевичем и 24-летним пансионером Академии художеств Михаилом Микешиным состоялся в начале августа 1859 года.
Молодой скульптор победил в конкурсе на исполнение памятника, посвященного 1000-летию России, который должны были установить в Великом Новгороде.
Монументальная композиция включала 129 фигур выдающихся людей, оставивших свой след в истории народа. На верхнем фризе - Владимир Святой и Дмитрий Донской, Иван III и Козьма Минин с князем Пожарским, царь Алексей Михайлович и Петр I.
Утверждение перечня «видных людей» заняло долгое время. Последнее слово оставалось за императором Александром II. Из первоначального списка были исключены поэт Кольцов, актёр Дмитревский, писатель Кантемир и знаменитый флотоводец, адмирал Федор Ушаков. Не «попали на памятник» знаменитые русские зодчие: Воронихин, Захаров, Баженов и Казаков.
Оставили Пушкина, Грибоедова, Лермонтова, Фонвизина и Державина, но… с большим скандалом «вычеркнули» Тараса Шевченко. В последний момент убрали изображение Ивана Грозного из-за кровавой расправы, учинённой опричниками в Новгороде в 1570 году, и вместо него добавили Николая I.
Михаил Микешин до последнего боролся за Тараса Шевченко, но… не получилось. Великий Кобзарь, будучи «звания подлого», не вписался в блестящий ряд имперской номенклатуры. Молодому скульптору пришлось смириться с государевой волей и прекратить «дерзить» великим князьям, чтобы не спугнуть долгожданную удачу.
Долгожданная удача
Михаил Осипович Микешин родился 9 февраля 1835 года в небольшом селе Максимкове Рославльского уезда Смоленской губернии. Его отец Осип Егорович был мелким чиновником и исполнял должность соляного пристава.
Во время Отечественной войны 1812 года он воевал в партизанском отряде Александра Фигнера, слыл отчаянным храбрецом, был трижды ранен, за что получил личное дворянство и много наград.
Позднее в своих воспоминаниях скульптор рассказывал, что в семье как реликвия хранились часы с выгравированной надписью: «От полковника партизанских команд Фигнера партизану Рославльской дружины Иосифу Егоровичу Микешину».
Михаил получил начальное образование в приходской школе, а затем в Рославльском уездном училище. После этого он поступил в Смоленскую гимназию, где отличался успехами.
Начальные уроки живописи мальчик получил у местного иконописца Тита Андронова, а первой скульптурной работой подростка стал погрудный бюст родного деда, вылепленный из глины.
Из-за материальных затруднений гимназию Микешин так и не закончил. В шестнадцатилетнем возрасте он устроился чертежником на строительство Московско-Варшавского шоссе, и в свободное время брал уроки у местного живописца Афанасия Рокачевского.
Способности молодого человека заметил смоленский помещик Александр Вонлярский, бывший в то время главным подрядчиком строительства смоленского участка дороги.
Он уговорил Осипа Егоровича отпустить сына учиться дальше. В 1852 году на свои средства меценат отправил юношу в Санкт-Петербург для поступления в Академию художеств.
Михаил, выдержав все экзамены, поступил в класс батальной живописи к профессору Богдану Виллевальде. Одновременно он стал вольнослушателем на историческом факультете университета.
В столице молодому человеку было тяжело. Вонлярский оплачивал только учебу будущего художника, на весь остальной пансион (питание и жилье) юноше приходилось зарабатывать самому.
Все свободное время Микешин тратил на подработку «для пропитания». Он учил рисовать купеческих дочек, копировал чертежи, выполнял книжные иллюстрации в типографиях и делал этикетки для лекарств.
Профессор Виллевальде посоветовал своему ученику «не размениваться на мелочи», а сделать работу, которая реально сможет поправить его материальное положение.
Он предложил студенту поехать в расположение лейб-гвардии конного полка, который летом квартировал в Стрельне, и написать картину из жизни царской артиллерии.
Искушенный в столичных интригах Богдан Павлович Виллевальде знал, что шефом полка был сам император, который очень ценил картины, изображающие его войско.
Микешин съездил «на пленер» и написал этюд «Лейб-гусары у водопоя». Эта работа принесла живописцу малую серебряную медаль. Картину купил для себя Николай I. Молодой художник получил на руки целых 150 (!) рублей и… впервые за год хорошо пообедал.
Долгожданная удача не пришла одна. Царь, приобретя полотно, «дал отмашку» для всего двора. Высшие сановники выстроились в очередь и принялись заказывать художнику портреты, пейзажи и натюрморты. Микешин стал «модным» живописцем. Великая княгиня Мария Николаевна заказала ему шесть холстов с изображением жизни донских казаков, а сам Михаил был приглашен давать уроки рисования великим княжнам Марии и Евгении.
За время обучения в Академии художник создал целый ряд батальных полотен, посвященных страницам военной истории, среди которых выделялись «Дело при Башкадыкларе», «Падение литовской крепости Пиллоны» и «Гусары у колодца».
В 1858-м Микешин с отличием окончил Академию, получив Большую золотую медаль за историческую картину «Въезд графа Тилли в Магдебург в 1631 г.». Ему было присвоено звание классного художника и предоставлено право на шестилетнюю командировку за границу.
Однако вместо того, чтобы отправиться в Европу, молодой художник, практически не имеющий опыта, занялся другой работой.
Другая
работа
В 1859 году император Александр II объявил «высочайшее намерение» создать народный памятник «Тысячелетие России». В конкурсе приняли участие сорок скульпторов и архитекторов.
Всего было представлено 57 работ. К всеобщему удивлению, жюри выбрало проект малоизвестного выпускника живописного отделения Михаила Микешина. Юноша представил на конкурс не скульптурную модель, а только проект-рисунок с изображением общего вида и фрагментов будущего памятника.
Вдохновленный неожиданным успехом и ответственным заказом, молодой художник проявил незаурядные организаторские способности, сумев привлечь к исполнению монумента целую группу известных скульпторов: Ивана Шретера, Матвея Чижова, Акима Лаверецкого, Роберта Залемана, Александра Опекушина и Александра Любимова.
Величественный монумент был открыт в 1862 году. За труды по его созданию Микешин был награжден орденом Св. Владимира IV степени и пожизненным пенсионом в размере 1200 рублей серебром в год.
Годом ранее скульптор начал работу над другим творением - памятником императрице Екатерине II, который был торжественно открыт на площади перед Александрийским театром в 1873-м. За его создание скульптору было присвоено звание академика.
В 1888 году, в дни празднования 900-летия крещения Руси, в Киеве перед Софийским собором был открыт монумент Богдану Хмельницкому, выполненный по проекту Михаила Осиповича.
Карьера художника-монументалиста была плодотворной. Список работ скульптора огромен. По его проектам были созданы памятники: «Победам русского флота», «Победам русского оружия» в Полтаве, Ермаку в Новочеркасске, императору Александру II в Ростове-на-Дону, Козьме Минину в Нижнем Новгороде, адмиралам Корнилову, Нахимову и Истомину на Малаховом кургане в Севастополе.
Известность Микешина перешагнула границы России. Он принимал участие в большом количестве международных конкурсов. По его проектам был создан памятник в честь Конституции Португалии в Лиссабоне.
В Белграде он стал автором проекта монумента в честь освобождения от турецкого ига и памятника сербскому князю Михаилу III Обреновичу. Мастер участвовал в конкурсах по созданию памятников Адаму Мицкевичу в Варшаве и президенту Аврааму Линкольну в Вашингтоне.
Уже под занавес жизни он стал одним из соискателей на исполнение памятника Жанне д'Арк во Франции. По мнению специалистов, эскиз этого монумента является одной из лучших работ скульптора.
Особняком в этом списке стоит монумент адмиралу Грейгу, воздвигнутый 21 мая 1873 года на Соборной площади в Николаеве. Это был не просто памятник человеку, который много сделал для городской общины, а целый мемориальный комплекс.
Мемориальный комплекс
Михаил Осипович Микешин создал проект памятника Грейгу в своем неповторимом стиле. Мемориальный комплекс адмирала безукоризненно «вписался» в архитектурное пространство главной площади Николаева.
Вертикаль адмиральского монумента связала воедино здание магистрата, Адмиралтейский собор, памятник Михаилу Фалееву и классические горизонтали Флотского бульвара.
Строгий облик статуи военного губернатора, выполненный скульптором Александром Опекушиным, контролировал эмоциональное настроение обывателей, оказавшихся в центре города.
Мемориальное пространство состояло из четырех фонарей, расположенных по сторонам света, якорей, трофейных турецких пушек и ядер. Монумент был отграничен от пешеходной зоны тяжелыми корабельными цепями. Такого сложного сооружения николаевцы за всю историю города никогда не видели.
Открытие памятника происходило в торжественной обстановке. Вот как описывает праздничное действо журналист из столичной газеты «Гражданин» в номере от 26 мая 1873 года:
«С 10 часов утра в Николаеве началось оживленное движение, какое редко можно видеть на его широких улицах: со всех сторон густые массы народа стекались к площади Адмиралтейского собора, где воздвигнут памятник адмиралу Грейгу; батальоны войск шли туда же...
В 11 часов Его Высочество генерал–адмирал прибыл в Адмиралтейский собор на литургию, по окончании которой изволил выйти на площадь и в сопровождении главного командира Черноморского флота и портов и многочисленной свиты адмиралов, генералов и прочих начальствующих лиц морского и сухопутного ведомств изволил пройти по фронту инвалидов, современников покойного А. С. Грейга, и поздороваться с ними. Затем Его Высочество обошел войска, расположенные в батальонных колоннах с трех сторон монумента, у подножья которого стояли воспитанницы Николаевскаго училища дочерей нижних чинов морского ведомства. По окончании церемониала народ проводил Его Высочество генерал–адмирала громкими криками «ура» и сплошной массой окружил вновь открытый памятник, чтобы поближе посмотреть его. Мы не помним такого громадного стечения народа в Николаеве, привлеченного настоящим торжеством, несмотря на дождь, который начинал несколько раз идти в продолжении утра и угрожал помешать церемонии...».
Подобные торжества, которые сопровождали открытия памятников, выполненных по проектам Микешина, волной прокатились по необъятным просторам Российской империи. Имя скульптора обрело тотальную известность.
Однако его жизнь не была безоблачной. Критики из революционно-демократического лагеря негативно оценивали творчество художника, который увековечивал память тиранов и угнетателей народа.
Известный историк и публицист Владимир Стасов дает Микешину крайне жесткую оценку. В консервативном «Русском инвалиде» он размещает несколько материалов, где рефреном звучит обвинение: «Этот баловень судьбы, который не знает скульптурного ремесла и не умеет даже толком замесить глину, пришелся по вкусу нашей аристократии, которая на всех углах превозносит «русского Леонардо»… Меж тем, единственная фортуна, что сопровождает этого «теоретического» шарлатана от искусства, имеет природу скоротечной моды…».
Михаил Микешин, обычно не обращавший внимание «на лай из подворотни», был задет словами известного критика. В журнале «Пчела», который он сам же издавал, художник ответил Стасову: «Чтобы появиться на свет «баловнем судьбы», нужно много голодать и много трудиться. А вот чтобы примкнуть к толпе литературных санкюлотов, незачем писать романы, надо просто найти известного человека и облить его грязью в желтых газетах…».
И дальше: «Быть в милости у судьбы для того, чтобы реализовать себя в творчестве, это не так плохо, как кажется. Я счастлив, что судьба меня баловала…».
После открытия памятника Грейгу художник еще несколько раз бывал в Николаеве. По его проекту был исполнен погрудный бюст героя Крымской войны матроса Игнатия Кошки, который вскоре перевезли в Севастополь.
По отзывам современников, Михаил Осипович Микешин был добрым, веселым и жизнерадостным человеком. Он очень много путешествовал и был хлебосольным хозяином. В его квартире собирались художники, скульпторы, архитекторы и писатели.
19 января 1896 года художник неожиданно для всех умер от скоротечной пневмонии в своей петербургской квартире на набережной Фонтанки. Его похоронили на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.
Сергей Гаврилов.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике