«Дальнобойщики» Дикого поля

«В поэтической жизни Украины чумак во всем занял место казака. Теперь он — герой степных песен. И в самом деле, отправляясь в долгое и тяжелое странствие, он часто становится жертвою скоропостижной смерти. Аптек на пути не ищите, равно как и врачей… Напившись в жару холодной колодезной воды, наевшись не в меру арбузов и дынь или даже только простудившись, чумак уже задумывается, повесив голову, и молча готовится встретить свою участь. Товарищи с участием и боязливо поглядывают на него. Он уже не ест и не пьет и неподвижно лежит на возу. Он истощал, бледный, как труп, едва переваливается с боку на бок; волоса его взбиты. Изредка только попросит воды промочить язык…
Наскоро готовится печальный обряд. Умирающий уже умыт, причесан, на него надета запасная чистая рубаха. Тут же нередко товарищи невдалеке и могилу при нем роют. Он лежит на постланной свитке, клок сена или бочонок с водой в головах… Скоро отлетает душа его христианская.
Товарищи сходятся, крестятся, кладут его в свежую яму, бросают по горсти земли, засыпают могилу и ставят над нею шест с привязанною «хусткой», платком. Вы часто увидите в степи близ дороги такой шест. Похоронив товарища, чумаки едут далее».
( Г.П. Данилевский. «Чумаки. Из путевых заметок 1856 года о нравах и обычаях украинских чумаков» // Сочинения. Т. 1, Спб., 1901)
Григорий Данилевский – русский писатель, родившийся на Украине. В 1856 году он был командирован Морским министерством в Новороссию для изучения народного быта. Результатом этой поездки явился очерк «Чумаки».
Пожалуй, только ленивый не ругал эту публицистику. Салтыков-Щедрин и представители демократической литературы 60-х годов подвергали «Путевые заметки» жесткой критике за пристрастие к ложным эффектам, надуманность и «неправдоподобие» сюжетов.
Демократам не понравились отсутствие социального накала и лиричность документальной прозы Данилевского. Тяжелая жизнь украинских чумаков предстала перед рафинированными столичными критиками, как она есть: без прикрас, сюжетной фабулы и мелодраматичной чувственности.
Сегодня такой способ изложения напоминает объективный репортаж Си-Эн-Эн. В середине ХIХ века подобная писанина приравнивалась к примитивному гимназическому сочинению.
Григорий Петрович Данилевский первым из русских литераторов сделал попытку провести социальную аналогию между казаками и чумаками. Его тезис о том, что украинские чумаки есть «вольные казаки народной экономики», до сих пор находит эмоциональную поддержку некоторых историков.

«Дальнобойщики»
Чумаки – прообраз украинского купечества. Корпорации торговцев, промышленников и воинов, основанные на началах товарищеской ассоциации, древние «дальнобойщики» Дикого поля.
В XVI–XVII веках чумаки отправлялись на волах к Чёрному, Азовскому морям за солью и рыбой. Они развозили свой товар по ярмаркам, многие из них занимались доставкой частных и государственных грузов. Чумацкая торговля была уважаема, так как сопрягалась с опасностями для жизни и дальними переходами.
С глубокой древности по степям Северного Причерноморья и Приазовья были проложены несколько чумацких шляхов: Черный, Муравский, Молдавский, Бакаев. На территории современной Николаевщины пролегал Кучманский шлях, который был людным ответвлением магистрального Черного шляха. В районе современного Вознесенска происходила переправа товарных караванов через Южный Буг. Далее чумацкие обозы двигались по враждебной ногайской степи.
Крымские ханы были заинтересованы в соляной торговле. Из договора короля польского Сигизмунда II с крымским ханом нам известно, что торговцам выговаривалось право свободно брать соль в Кичибееве (Одессе), Перекопе и Кафе (Феодосии), «заплативши мыто по старине».
Ради соляной пошлины крымские ханы даже заранее извещали запорожцев об «урожае» соли на озерах, считая казаков главными посредниками в торговле с чумаками. Так, например, пристав перекопского промысла писал в 1647 году кошевому атаману на Сечь: «Сего году уже выстояние свое сделав, соль произошла обильно противу прошедшего году. Как обычно осела хорошо. Да притом же воды и травы в Крыму также и на пути везде изобильно, так что очень спокойно ныне для чумаков, а для скота кормов достанет».
Чумаки снабжали солью всю Украину и южные русские земли. Их маршруты пролегали по коронным землям Польши, Чехии и доходили до южных немецких земель. По сведениям западных хронографов, самый длинный путь чумацкий обоз совершил в 1681 году. Караван прошел путь от Перекопа до Мариенбурга (юго-восточная Германия) в 1829 километров за 6,5 месяца.
В ХVII веке соль была дорогим продуктом. В некоторых европейских странах она ценилась очень высоко, а в годы междоусобных войн и вовсе была на вес золота.
Если поваренную соль полностью изъять из состава пищевых продуктов, то у людей через некоторое время развивается тяжелое заболевание. Наблюдается потеря аппетита и нарастающая слабость, затем тошнота и рвота. Потом возникают судороги, паралич мышц и, в конце концов, человек погибает в мучениях. Если подросток испытывает недостаток соли (NaCl), то в организме у него могут начаться необратимые процессы, которые приведут к слабоумию, преждевременному старению и смерти.
Соль – стратегический продукт средневековья. Из-за нее в Европе происходили военные конфликты, а в Москве – соляные бунты. Монархи вводили монополию на соль и рубили головы вельможным спекулянтам. Чумацкие караваны в европейских пределах охранялись королевскими гвардейцами, а в Диком поле их сопровождала запорожская стража. Специалисты осторожно полагают, что в ХVII веке чумаки доставили из Крыма в Европу полтора миллионов пудов соли.
Тем не менее, несмотря на предосторожности, транзитные перевозки были опасны. Ногайские татары в степи никого не боялись. Напасть на чумаков, перерезать волов и отнять товар – считалось у них молодечеством. В окрестностях днепровских порогов путешествие, даже с сотнею охраны, было чревато непредсказуемым исходом.
Каждый чумак брал с собой в поход ружье или пистоль, свинец, порох и копье. В обозе была железная дисциплина. Все были трезвы и слушались атамана. Как только возникала угроза нападения, чумаки строили «табор» в виде четырехугольника из возов. Такой укрепленный лагерь было трудно взять. Если врагов было не так много, то чумакам удавалось от них отбиться и даже захватить пленных.
Тем не менее, древние «дальнобойщики» были беззащитны перед дикой татарской ордой. Редкий чумак доживал до старости.

На государевой службе
Во второй половине ХVIII века чумацкий промысел в Северном Причерноморье переживал период наивысшего расцвета. Из Киевской, Полтавской и Черниговской губерний в Крым за солью ежегодно отправлялись более 5000 валков (обозов). Валок состоял из 25-30 повозок, на каждую из которых можно было нагрузить 60 пудов соли. В совокупности чумацкий транспорт мог единовременно перевезти 150 000 тонн различных грузов.
С началом русско-турецких войн в Санкт-Петербурге внимательно присмотрелись к транспортной инфраструктуре Дикого поля. Российские чиновники задумали финансово ослабить Крымское ханство и лишить его доходов от соляной торговли. В столице решили привлечь все мощности чумацкого извоза на доставку в действующую армию провианта, орудий, снарядов и пороха. На «вербовку» чумаков из бюджета выделялись специальные деньги, всем отличившимся погонщикам нарезали пастбища для волов на завоеванных землях.
В начале 1788 года Григорий Потемкин сформировал в Екатеринославе чумацкий обоз из 2000 фур для обеспечения поставок своей стотысячной армии, которая была занята осадой Очакова. Через полгода эта транспортная армада насчитывала уже более 3000 возов, ее обслуживали 1700 погонщиков.
За всю войну светлейший князь сумел мобилизовать 12000 волов, 8000 фур и 2500 чумаков. Он собирал свою транспортную армаду в Елисаветграде, Александрии, Ольвиополе, Бобринце и Голте. Эти бывшие казачьи зимовники превратились к концу ХVIII века в многолюдные чумацкие слободы.
С открытием портов в Одессе, Николаеве, Таганроге и Ростове чумацкий промысел переживает время наивысшего расцвета. Две трети перевозчиков бросают соляной промысел и начинают доставлять товарную пшеницу в портовые магазины.
Во времена Грейга, когда Николаев переживал первый бум военного судостроения, чумацкие возы доставляли из губерний центральной России железо, лес, пеньку и парусину. Чумаки обеспечивали доставку на верфи почти 70% всех необходимых материалов.
Архивы сохранили документы, которые свидетельствуют о том, что чумацкий промысел по государеву заказу в первой четверти ХIХ века был таким же опасным, как и сто лет назад.
В 1829 году атаман чумацкой артели Василь Торохта жалуется в канцелярию военного губернатора на разбойников, которые на переправе через реку Арбузинка «…много народу с валка побили и товару разного отняли». Через год – еще жалоба, теперь от атамана Семена Чуприка: «…На Покрова в Ананаьевском лесу лихие рыбалки отняли четыре мажи (повозки) чугуна и две мажи сухаря ржаного, много солонины попортили и холстину две меры пожгли…».
Адмирал Грейг выслал воинскую команду в Ананьевский уезд. Разбойников, грабящих государственные грузы, задержали. Ими оказались крестьяне из села Семеновка, которые после двух неурожайных лет вышли на большую дорогу грабить чумаков.
В 1841 году уже адмирал Лазарев посылает экспедицию в село Благодатное, чтобы разобраться с бандой грабителей. Он приказал «давать на государевы подводы ружья, пистолеты, порох и свинец для пуль». Чумаки, как в старое время, вновь берут оружие и защищаются дедовским способом от врагов.
После Крымской войны начинается усиленная капитализация чумацкого промысла. 10 апреля 1862 года вышел правительственный указ об открытии Николаевского Коммерческого порта для захода иностранных судов. Чумаки, нажившиеся на довоенных подрядах, стали скупать волов у своих обнищавших односельчан. В одних руках стали концентрироваться караваны до 500-600 повозок. «Новые дальнобойщики» по инерции посылали валки в Крым за солью, но… постепенно охладели к древнему промыслу. Они стали специализироваться на доставке товарного зерна в порты.

Последний скрип чумацких колес
Разбогатевшие чумаки дифференцировали свой «бизнес». Одни становились банкирами (Остап Щичасный), другие вкладывали деньги в строительство зерновых магазинов (элеваторов), третьи строили доходные дома в Николаеве. Баснословные состояния создавались быстро и… быстро исчезали.
«Санкт-Петербургские ведомости» от 10 января 1867 года писали о резонансном преступлении в Херсонской губернии: «12 декабря 1866 года на хуторе Имелов, близ имения помещика Черзобулова, был ограблен г-н Имелов, владелец чумацкой зерновой станции. Из сейфа похищены 543 тыс. руб. сер. Полиция ведет расследование».
Не многие чумаки становились богатыми людьми. Большинство из них кануло в небытие. Последний удар по чумацкому извозу на Николаевщине был нанесен 20 августа 1873 года. В этот день открылось железнодорожное движение на линии Знаменка – Николаев, связавшее город со всей Россией.
Григорий Данилевский очень пронзительно описал смерть чумацкого промысла в Херсонской губернии. Эпитафия чумакам звучит в его исполнении так: «Никогда не забуду я одного вечера. Было это уже в конце сентября. Большая херсонская дорога была совершенно пуста. Только в низенькой одинокой хате жидовской корчмы виднелось движение. Чумацкий, запоздалый в пути обоз расположился на ночлег. Дождь хлестал в узенькие окна корчмы. Загнавши волов под сарай, чумаки внесли навозного кирпича для топлива, затопили печку и расположились греться у огня. Особенно задорно не умолкали двое из них.
– Эх, братцы, эх! Плохо нам приходится! Корма, дороги, водопой жиды да москали поснимали в аренду. За соль тоже втрое берут против прежнего. Где тут жить? А главное то, что наехали уже комиссии, шесты по степи в струнку ставят, на курганы наезжают да всё кругом смотрят, речки вымеряют, и слышно, что станут строить, аж из Харькова к морю, такую дорогу, что не лошадьми, а огнем будут ездить. Пропали мы...
– Да, видел я, – говорил охрипший чумак. – Стоим уже в темноте под мостом железным; а мост шел через ярок. Вдруг бежит машина уже с того краю, насупротив, дыму, огня, искр, поломя по всему небу рассыпала; налетела, да поверх нас через мост; перескочила, нас обсыпала искрами – а мы стоим, трусимся; ну, настоящее диво, и не придумаешь, как страшно! Да как приедет уже, как станет высаживать людей – до тысячи человек выходило разом; а товару, товару, братцы, такая гибель, что нас, чумаков, – всех со всех концов света собрать, так, я думаю, зараз того не поднимем...
Через час замолкли голоса за перегородкой. Я встал и выглянул за дверь. Печь едва мерцала красноватым огоньком. Чумаки спали, расположившись в беспорядке у печки и по полу, вдоль лавок и стола.
Я еще раз взглянул на чумаков, стараясь угадать среди них давешних рассказчиков. Все спали. Вероятно, сон каждого из них в эту пору был один и тот же. Они видели огненное чудовище, летящее с громом и стуком по степи, еще недавно не смятой ногой человека, – чудовище, которому суждено в наш век, оставя по пути своем зачатки новой жизни, новых городов, фабрик и заводов, стереть своею железною, неумолимою стопой все отжившее, хотя и живописное, все дикое и неуместное в наши дни, хотя привлекательное и полное поэзии, в том числе и наших украинских чумаков...».
***
Данилевский поторопился хоронить чумаков. Скрип их древних колес слышался в херсонской степи вплоть до 20-х годов прошлого века. Автор этих строк беседовал в 1987 году с рыбаком Ильей Русановым из села Прогнои на Кинбурнской косе. 93-летний пенсионер вспоминал о том, что еще в 1924 году он встретил чумацкую мажу, которая отправлялась в село Геройское за солью. Фура, по его словам, была сделана «без единой железки». Мосты, колесный обод и распорочные спицы – все из дерева. Рядом с задним колесом была привязана бадья с дегтем. Чумацкий воз доскрипел до ХХ века.
Древние «дальнобойщики» давно канули в небытие. Они оставили нам свои песни, легенды и созерцательное отношение к жизни.
Сергей Гаврилов.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике