"...А вас, Штирлиц, я попрошу остаться"

История сериала "Семнадцать мгновений весны" началась в 1969 году, когда был утвержден сценарий фильма и подобран режиссер. Вскоре ситуация изменилась: за право поставить такой фильм стал бороться еще один режиссёр — 46-летняя Татьяна Лиознова.
Она связалась с Юлианом Семёновым и заявила, что снимать фильм по его сценарию будет именно она. Но Семёнов её расстроил: «Я уже продал сценарий «Ленфильму», так что — увы!» Лиознова сдаваться не собиралась, упорно настаивая на своём. И Семёнов сдался — отозвал сценарий и передал Лиозновой. Её имя было известно зрителю по картинам «Евдокия» и «Три тополя на Плющихе» и она входила в число самых кассовых режиссеров советского кино.
Актеров Лиознова подбирала с невероятной дотошностью - образ должен был совпасть на все сто. Например, Семёнов был уверен, что Штирлица может сыграть Арчил Гомиашвили, другие настаивали на Олеге Стриженове, пробовался Иннокентий Смоктуновский. Лиознова, не соглашаясь ни с кем, продолжала поиски. Когда на пробах появился Вячеслав Тихонов с усами, как у Будённого, Лиознова потребовала исправить образ. Гримёры поработали на славу, и Тихонов, наконец, стал вылитым Штирлицем.
Главной конкуренткой Екатерины Градовой, сыгравшей радистку Кэт, была Ирина Алферова. На роль жены Штирлица пробовались певица Мария Пахоменко и Светлана Светличная. А женой разведчика было суждено стать актрисе Элеоноре Шашковой, которую привели на площадку за день до съемок.
В фильме могла появиться Фаина Раневская. Чтобы очеловечить образ разведчика, смягчить героя, режиссер решила ввести персонажа, которого не было в сценарии, — фрау Заурих. Лиознова попросила Семенова написать пару сцен с участием старой немки, надеясь, что ее сыграет Фаина Георгиевна. Семенов что-то сочинил. Но когда Лиознова и Семенов показали Раневской сценарий, та ужаснулась. «Что за идиотство?» — воскликнула она. И наотрез отказалась.
На роль Гитлера пробовались два Леонида: Броневой и Куравлев. Однако их фотопробы режиссера не удовлетворили, и они были утверждены на другие роли: Броневой сыграл Мюллера (парадокс, но отец актера служил в КГБ), Куравлёв — Айсмана. А Гитлером стал немецкий актер Фриц Диц, который еще с эпопеи «Освобождение» навечно прописался в этой роли.
Роль Мюллера предложили Всеволоду Санаеву. Но он заявил: «Я - секретарь парторганизации «Мосфильма» и фашиста играть не буду!». Попытался отказаться от роли Бормана и Юрий Визбор, но затем передумал. Чтобы создать мрачный лик фашистского бонзы, актеру вставили тампоны в нос, а мундир прокладывали поролоном, чтобы придать объем. Поскольку голос Визбора был мягким и нежным, его героя пришлось озвучивать другому актеру.
Предполагалась роль и для Ефима Копеляна. Однако в итоге Лиознова предложила ему стать «голосом за кадром».
Микаэл Таривердиев поначалу отказался писать музыку к фильму. Прежде он работал над шпионским фильмом «Ошибка резидента», и эта работа его не удовлетворила. Когда Таривердиев узнал, что фильм из той же серии, он сказал «нет». Но сценарий прочитал. И изменил свое мнение. Таривердиев написал десять песен, но в фильм вошли только две: «Где-то далеко...» и «Мгновения».
Для исполнения песен пригласили Вадима Мулермана. Однако его кандидатуру зарубило начальство. Позвали Муслима Магомаева, он записал песни к фильму. Лиознова их забраковала. Она попросила Магомаева перепеть песни в другом ключе, но певец отказался, сказав, что никогда ни под кого не подстраивается. Тогда-то и появился Иосиф Кобзон.
Сцены празднования Штирлицем 23 февраля поначалу не было, как и встречи разведчика с женой в "Элефанте". Их Лиознова вставила в сценарий сама. Сперва режиссер собиралась показать не только жену, приехавшую на встречу, но и маленького сына, которого разведчик еще якобы не видел. Однако после от этого отказались.
Съемки фильма начались в 1971 году в ГДР, где предстояло отснять натурные эпизоды в Берлине и убийство провокатора Клауса. Однако убийство снять не удалось, поскольку власти отказались отпускать за границу актера Льва Дурова. Дело в том, что гражданин, выезжающий за границу, должен был пройти выездную комиссию, куда входили рьяные партийцы. Дурова спросили: «Как выглядит флаг Советского Союза». Актер в шутку ответил: «Черный фон, на нем белый череп и две скрещенные кости». А на вопрос: «Назовите столицы союзных республик», Дуров, не моргнув глазом, перечислил: «Калинин, Тамбов, Магнитогорск, Тула, Малаховка». Короче, он дошутился до того, что в выезде за рубеж ему отказали. Убийство Клауса пришлось снимать в подмосковном лесу.
В Германию киношники взяли автомобиль «Мерседес» из гаража студии Горького. В первый же съемочный день он заглох. Выручил звукооператор Леонард Бухов, разыскавший немецкого фронтового приятеля, который коллекционировал старые автомобили. Из его коллекции и был взят автомобиль для Штирлица.
Были и другие курьезы. Однажды едва не арестовали Тихонова: он решил пройтись от гостиницы к месту съемок в форме офицера СС и его приняли за приверженца нацизма.
Остальную натуру снимали на родине: в Риге сняли Цветочную улицу, в Тбилиси и Боржоми - переход Шлага через Альпы, В Подмосковье - прогулки Штирлица в лесу.
Дальше приступили к павильонным съемкам. На киностудии были подготовлены квартира Штирлица, коридоры рейхсканцелярии, кабинет Мюллера. Съемки шли в напряженном графике. Оператору Петру Катаеву пришлось не слезать с тележки долгими часами.
Лиознова всегда отличалась дотошностью в деталях, и «Семнадцать мгновений» не стали исключением. Взять, к примеру, эпизод встречи Штирлица и Шлага, где разведчик кормит его супом. Как мы помним, Штирлиц открывал супницу, и вверх поднимался пар, на который пастор, вышедший из тюрьмы, смотрел с вожделением. Так вот пар ну никак не получался: то его было мало, то много. И лишь после массы дублей удалось снять пар так, как было задумано.
Не менее курьезно проходили съемки Штирлица за рулем. Машину раскачивали с десяток человек, в том числе сама Лиознова. При этом без шуток не обходилось, хотя Тихонов умолял этого не делать: ему не удавалось сосредоточиться и сделать умное лицо.
Директором фильма был Ефим Лебединский, который статистами-эсэсовцами, охранявшими штаб-квартиру РСХА, пригласил знакомых-евреев. Консультант из КГБ, увидев статистов, возмутился: как это так, в роли эсэсовцев снимаются евреи?!
— А вы антисемит? — удивилась Лиознова.
— Нет, но получится, что мы покажем, будто евреев уничтожали сами же евреи, только в гестаповской форме.
Лиознова вызвала Лебединского и приказала поменять статистов.
- Как поменять?! Я же им уже заплатил! - возмутился директор.
- Компенсируешь из своего кармана! - отрезала она.
Пришлось подчиниться. С помощью того же консультанта из КГБ директор позвонил в пограншколу и попросил прислать на съемки десяток рослых курсантов, желательно прибалтийцев.
Были и другие подмены. В кадре, где показывали руки Штирлица, рисующего бонз рейха и выкладывающего из спичек фигурки, снимали руки... художника фильма Феликса Ростоцкого. У Тихонова на правой руке была татуировка, сделанная в юности: «Слава». И как ни старались гримеры ее замазать, на крупных планах она проступала. Тот же Ростоцкий писал шифровки за Плейшнера-Евстигнеева. Но там причина иная: уж больно плох был почерк актера.
В одном из драматичных эпизодов картины, где эсэсовцы мучили ребенка радистки Кэт, в роли ребенка выступали сразу несколько малышей. В съемках были использованы новорожденные из ближайшего детдома. Их постоянно меняли, так как выдержать весь съемочный день малыши бы не смогли. Снимать их можно было не больше двух часов в день с интервалами для пеленания и кормления.
Эсэсовцы мучали дитя, положив на холод у раскрытого окна. Съемка происходила в студии и даже малейшего сквозняка там не было - только жар от софитов. Дети, вместо того, чтобы плакать, сладко потягивались и улыбались. Звукооператору пришлось поехать в роддом и записать плач на пленку.
Когда фильм смонтировали и показали руководству, посыпались упреки. Особо возмущались военные, заявив, что, согласно фильму, войну выиграли только разведчики. Тогда Лиознова включила в фильм документальную хронику.
Премьера состоялась в августе 1973 года. Страна прильнула к экранам телевизоров. В итоге резко снизилась преступность. Причем не только у нас. Однажды наш теленачальник в беседе с венгерским пограничником спросил: «Ваши граждане не бегут в соседнюю Австрию?» - «На данный момент нет, ведь сейчас по ТВ показывают «Семнадцать мгновений весны».
С началом телетрансляции многих стал переполнять избыток чувств. На Гостелерадио и киностудию Горького посыпались письма, телефоны раскалились от звонков. К примеру, некая москвичка, передав создателям фильма сердечную благодарность за то, что пока длится картина, ее муж сидит дома и не пьет.
Когда фильм посмотрел Леонид Брежнев, он приказал немедленно разыскать настоящего Штирлица и достойно наградить его. На что Андропов ответил: Штирлиц — лицо вымышленное. «Жаль», — покачал головой Брежнев. В тот же день он позвонил домой Екатерине Градовой, чтобы выразить свою признательность. Но актриса сочла звонок чьей-то дурацкой шуткой и бросила трубку. Когда она это сделала во второй раз, ей позвонил помощник Брежнева и попросил не бросать трубку.
Андропов не забыл своего разговора с Брежневым о Штирлице. Когда шеф КГБ сам стал генеральным секретарем, он распорядился наградить участников фильма орденами.
По материалам
интернет-изданий.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике