Катя сидела на краю причала, болтала ногами и, щуря глаза от яркого солнца, которое разлилось золотом по водной глади, всматривалась в медленно приближающуюся точку. Она не различала ни цвета лодки, ни тем более того, кто в ней сидит, но абсолютно точно чувствовала, что это ее Денис. Интуиция, знаете ли, – великое дело! Катя не удержалась и почти громко рассмеялась, – чем-чем, но этим мощным женским оружием она не обладала. Будь ей присуще это скрытое чувство, разве бы не разглядела она своего суженого сразу?
Кате было тепло и уютно сидеть в нежарких еще утренних лучах солнца. Под ногами тихо, попадая под железобетонную конструкцию причала, урчала и булькала река, над водой с мягким жужжанием носились стрекозы, а высоко в небе кружила пара заблудившихся серых городских чаек. Тишина и умиротворение разморили и расслабили женщину. Она развернула сверток со своими фирменными – «рыбацкими» – бутербродами, которые принесла мужу на завтрак, и откусила кусочек. Она всегда брала с собой двойную порцию, тут, на причале, обжаренный ломоть бородинского хлеба с «глазуньей», приправленной зеленью, и помидором вприкуску был во много крат вкусней, нежели в цивилизованной обстановке на даче. А, может, виной тому воспоминания, когда она маленькой девочкой приносила такой же сверток своему отцу, и они вместе поедали нехитрый завтрак, рассматривая реку и слушая небылицы об огромных уловах, которые, не скупясь, рассказывали собратья-рыбаки? Отец был такой себе «воскресный» рыболов, не придающий особенного значения улову. На реку он сбегал скорее от дачных забот и хлопот.
Она проголодалась, но кусала бутерброд малюсенькими кусочками, – трапезничать вдвоем было куда веселее, но до возвращения Дениса на берег пройдет еще добрых полчаса, а, может, и больше, – гребет он не быстро, с толком и расстановкой. Катя знала, что он то и дело всматривается в черную глубинную воду в надежде увидеть косяк рыбы. Дурачок, разве по отравленному городом Южному Бугу бредут косяки карасей, тарани или другой рыбешки, которая тут водится! Впрочем, Катя не знала, может быть, и речная рыба собирается большой компанией и вместе ищет, где глубже, лучше и безопасней? На море косяки есть, еще какие! Однажды они с Денисом не пошли обедать и остались валяться на опустевшем от голодных отдыхающих пляже. Солнце пекло нещадно, но они с каким-то странным упорством не уходили прятаться в прохладу съемного домика, а пошли освежиться в воду. За первой отмелью море вдруг начало двигаться и закипать, в глаза ударил блеск и мерцание расплавленного серебра. Стремительно, то расширяясь, то растягиваясь в длину, стрелой вдоль берега проносилось что-то живое.
– Косяк идет! – со знанием дела пояснил местный ловец креветок.
Денис в отчаянии бегал по воде и приговаривал: «Мне бы сеть сейчас, сетью бы их, сетью!». Душа азартного рыболова никак не хотела смириться с упущенным – т-а-а-а-ким! – уловом. Он было бросился вплавь за уходящим рыбьим «стадом», но осознав нелепость и бесполезность своего дурацкого шага, вернулся к Кате на берег. Катя не слышала его слов, она удивленно глядела на взъерошенный светло-серый «ежик» мужа, всматривалась в его выпученные от возбуждения глаза и вспоминала их знакомство. Да, заядлый рыбак – это диагноз!
Свой ломтик хлеба Катя съела, Денис был еще далеко – где-то в районе фарватера. Вокруг ничего не поменялось. Пригревало солнце, стрекотали стрекозы, под ногами булькала река, а над головой кружили две серые чайки. Перед глазами снова возникла картинка их первой встречи с Денисом. Впрочем, она – эта картинка – всегда появлялась тут, на причале, если Катя долго была одна. «Как интересно судьба сводит людей», – в который раз с удивлением подумала Катя.
…Катя с отвращением смотрела на вспотевший затылок парня, который склонился над ее бедром. Он дрожащими пальцами из части ее загорелой, стройной ножки пытался достать свой драгоценный тройной крючок, который мертвой хваткой впился в мякоть ее тела. Он называл штуковину с острыми торчавшими в разные стороны зубьями, приделанными к блестящей плоской блямбе, каким-то непонятным словом, бормоча и приговаривая о бесценности своей иностранного производства снасти.
«Какой противный тип, маньяк, а не миролюбивый рыбак!» – возмущалась про себя Катя. А, протягивая кусачки, уже громко приказала: «Откусывай!»
Ей было больно, когда он пытался вывернуть и как-то достать свой смертоносный для бедных рыбок крюк. Да и вся ситуация ее возмущала и порядком смущала тоже. Этот посторонний и абсолютно неприятный ей гражданин в вытянутых трениках и тулупчике, с дурацкой вылинявшей кепкой на макушке круглой головы, с красным от напряжения и усердия лицом уже добрых десять минут держал ее за ногу, растягивал кожу вокруг застрявшего жала так и эдак, чтобы достать свою штуковину, которая ни за что не хотела доставаться и вылезать. Он даже не догадался отвязать леску, и она чувствовала себя огромной рыбиной, прицепившейся на его навороченную удочку. Мало что она в роли «добычи», за которой тянулась леска со спиннингом в руках незадачливого рыбака, у всех на глазах добиралась до дачи, где были инструменты, – так он не хотел освобождать ее! Этот «ловец на живца» все раздумывал, тянул время, пыхтел, и, казалось, был готов скорее ножиком подрезать ее уже так пострадавшую конечность, чем лишиться своего приспособления.
«Спасибо», что не стал еще разбираться, кто виноват, и не требовал денежной компенсации за ущерб. На самом деле, виноватых тут и не было, и разбирать, по большому счету, было нечего – простое стечение обстоятельств. Катя шла по мостику на причал, обладатель суперснасти замахнулся, чтобы кинуть удочку, внезапный порыв ветра, – и Катя, оказавшись в тот момент рядом, была «поймана». До слез обидно в ее ушах до сих пор звенел смех мужиков, которые на все лады одобряли такой «прекрасный» улов.
Наконец, одно из трех жал было откусано и благополучно извлечено из Катиного бедра. Попрощались они прохладно. Катя и вовсе пробурчала что-то невнятное, тут же зашла в дом заливать поврежденную ногу йодом и зеленкой и мазать целебными мазями, чтобы, не дай господь, не заразиться от суперкрючка или – еще хуже! – от его неряшливого хозяина.
Нога зажила уже через несколько дней, и происшествие быстро забылось. «Поймавшего» ее рыбака тем летом Катя уже не встретила. Это было к лучшему, ибо ничего хорошего от такой встречи ожидать было нельзя, – в этом девушка не сомневалась.
…Наступила осень, все листья с деревьев давно облетели, днями и ночами шел нудный, холодный дождь. У Кати на душе было так же мерзко, как и на улице. Было два способа как-то облегчить свое состояние: убить начальника, который, кажется, поставил себе целью избавиться от нее насовсем, или применить проверенное народное средство – напиться и забыться. Первый вариант был неосуществим, поэтому Катя зашла в бар. Она была обижена и зла, и с удовольствием бы выпила двойную «Кровавую Мэри», чтобы унять собственные кровожадные мысли в отношении начальника, но заказала девичью «Маргариту». Потом еще одну, и еще, но легче не стало. По щекам тихо текли слезы, ей было жалко себя и своей загубленной карьеры на поприще проектирования судов и кораблей. Она и не заметила сразу, когда к ее столику подсел подтянутый молодой человек с приятной улыбкой. Парень подвернулся вовремя, – ей нужен был собеседник. И она выложила ему все свое горе и обиды. Он слушал ее, жалел и даже предлагал помочь устроиться в другую проектную организацию, ведь в Николаеве этого добра – завались. А после разговоров и возлияний, строго потребовав завтра позвонить, посадил ее в такси. Парня звали Денис.
На следующий день на работе, копаясь в своей сумочке, Катя обнаружила чужой спичечный коробок, в котором был рыболовный крючок с блестящей плоской блямбой. У «тройника» не хватало одного жала. Потом Денис расскажет, что повсюду таскал блесну с собой в надежде вновь поймать свою «золотую рыбку»: никак не мог он забыть прекрасную сердитую девушку со стройными, загорелыми ножками! И совсем отчаялся, когда она ему не позвонила.
Катя часто думала о Денисе, но номер его телефона, записанный на каком-то обрывке бумажки в баре, бесследно исчез. Она последовала его совету и сменила работу, – действительно, проектных организаций в городе было немало, и в тот бар за ненадобностью больше не заходила.
А встретились они следующей весной на дачном причале, куда Катя приносила бутерброды отцу. Денис ловил на том самом месте, навалившись грудью на поручень. Не клевало, хотя на его навороченном спиннинге серебряной блямбой сверкала новенькая тройная блесна.
Вскоре они поженились. Теперь у них подрастает чудесная дочка, а Денис по-прежнему называет Катю «золотой рыбкой». Малышка знает семейную историю о самом большом папином «улове» и в свои четыре года, если не проспит, стремится сама относить ему утренние бутерброды, надеясь, что и ее когда-нибудь поймает такой же рыбак, как папа. Самый лучший на свете.
Агита Исайкина.
Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике
Добавить комментарий к новости "Ловля на живца"