Письмо из прошлого

Перед вами - письмо человека, пережившего оккупацию. Сегодня таких людей остались единицы и практически все они – дети войны. В данном же случае речь идет о человеке взрослом, по-взрослому рассуждающем, объективно оценивающем события, которые ему довелось пережить, раскрывающем подробности жизни в оккупированном Николаеве.
Чтобы было понятно, несколько слов об авторе письма. Звали его Николай Васильевич Гапанович, к началу войны ему было 27 лет. Его родная сестра Евлалия к тому времени вышла замуж за Виктора Левина. Вместе они окончили НКИ и работали на заводе им. 61 коммунара. В 1941 г. с приближением фронта к Николаеву семья Левиных с родственниками и другими коммунаровцами эвакуировалась на военном корабле, который ушел в Севастополь. Оттуда персонал завода перевели в Туапсе, где был налажен ремонт военных кораблей, затем Левины переехали в Батуми.
Услышав долгожданную весть об освобождении Николаева, Виктор Левин сразу же написал своему шурину на его довоенный николаевский адрес: ул. Торговая, 51 (ныне – ул. Дмитриева). Это было письмо наудачу: связь с Николаем прервалась, В.Левин не знал, живет ли шурин по данному адресу и жив ли он вообще. Но, к счастью, оказалось, что жив.
Далее приводим текст с небольшими сокращениями и комментариями. Обратите внимание на приличный эпистолярный стиль, литературный слог, насыщенность образами. А ведь писал не интеллигент-гуманитарий, а обычный рабочий!
«Здравствуйте, дорогие мои… Примите поздравления от Веры, Толи и Люды. Мы живы и здоровы, чего и вам желаем. Почти три года мучительной неизвестности, душевных страданий, несмелых надежд и фантастических миражей – о вас всех – закончились. Ваше письмо пробило над нашей жизнью сплошной массив угрюмых туч, а в образовавшуюся брешь проникли согревающие душу и сердце жизнерадостные лучи яркого и весеннего солнца.
Вас, конечно, интересует, каким чудом я дома, и как мы прожили это тяжелое время, которое надолго останется в памяти людей, видевших «освобождение» Украины немцами.
Я 12.8.1941 г. вышел из Николаева с воинской частью, благополучно достиг Днепра, переправился и недалеко от Каховки, на одном из многочисленных островов, был оставлен для обороны, где и пробыл до сентября. 10.9.1941 г. я попал в плен (подробности расскажу, если увидимся), в плену пробыл ночь, а в полдень бежал и 13.9.1941 г. к вечеру, усталый, добрался домой.
В ноябре поступил на завод им. А.Марти (ныне – Черноморский судостроительный завод). Не работать тогда не было никакой возможности.
Я получал «приличное» жалованье – 2 рубля в час, так что скоро пришлось заменять отрез на костюм (т.е. поменять ткань на продукты), затем - отрез бархата, а когда менять было уже нечего, мне пришлось поработать, как говорят, до седьмого пота. Делал я зажигалки и дюралевые ложки, которые Вера с успехом меняла на продукты, ходя из села в село и доставляя все добытое домой на собственных плечах.
Большинство рабочих занималось тем же, чем и я, и, конечно, все эти «предметы широкого потребления» производились нами на заводе в рабочее время, за что некоторым, «особо отличившимся», дирекция выдавала «премии» – от 5 до 25 плетей. В общем, работали мы так: сколько бьешь – столько едешь.
Кроме материальных «благ», эти варвары и палачи обслуживали нас еще и «культурно». К примеру, вешали на базарной площади по 10 абсолютно невинных людей, возле которых раздавались отчаянные вопли и разыгрывались душераздирающие сцены со стороны членов их семей и родственников».
Два рубля в час – зарплата символическая. В условиях дефицита продуктов цены катастрофически росли и часть местной рабочей силы оккупанты снабжали по карточкам. А на рынке цена килограмма хлеба не лучшего качества могла доходить 170 руб. До весны 1942 года в оккупированном Николаеве ходили в обращении старые советские рубли, а также рейхсмарки (10 советских рублей = 1 рейсхмарка). Позднее появились т.н. карбованцы рейсхкомиссариата Украина (1 руб. = 1 крб.). Но люди продолжали пользоваться советскими рублями с портретами Ленина, красноармейцев, летчиков, шахтеров.
В Николаеве гитлеровцы установили несколько виселиц для публичных казней с целью устрашения. Одна из них, десятиместная, находилась на огромной базарной площади, примерно на месте нынешней гостиницы «Украина». Здесь вешали подпольщиков, людей, заподозренных в актах саботажа и уклонявшихся от угона в Германию, а также совершенно невиновных заложников – в тех случаях, когда гестапо, СД и полиция не могли установить авторов диверсий, убийств представителей оккупационных войск и т.д.
«В такой обстановке мы прожили до 1944 г., все время передавая друг другу новости о малейших успехах и достижениях Красной Армии, которая неуклонно продвигалась вперед и вселяла в наши сердца надежду, что мы скоро снова будем вместе. Немцы, почувствовав свою слабость, начали вывозить наших рабочих партиями в Одессу. Я также 23 февраля с группой в 80 чел. рабочих попал в Одессу. Скрыться и не поехать было нельзя – преследовалась семья. 12 марта нас достигли слухи, что в Николаеве окружены заводы, что рабочие забраны и заключены в лагеря, что по городу устроены облавы на тех мужчин, которым удалось укрыться дома. Я обсудил эти слухи и решил во что бы то ни стало бежать из Одессы домой, так как понимал, что в такой обстановке Николаев скоро перейдет в руки красных. 14 марта я бежал из Одессы и 15 был дома. Пришлось сидеть под землей в погребе (мы заранее вход в него заложили, а в квартире вырезали пол и проделали другой вход), так как очень часто являлись во двор немцы, ища мужчин.
28 марта в город вошли красные, которых с нетерпением ждали все, кто остался в Николаеве. Я получил возможность выйти из укрытия. Всего в городе осталось 12-15 тыс. мужчин, которых тут же призвали в армию, часть пошла работать на завод. Я пока дома, потому что был болен воспалением легких, но сейчас уже здоров. Попаду ли я в армию или буду работать на заводе, пока не знаю, к следующему письму это разрешится, тогда и вас известим.
Немцы при отступлении много причинили нам зла: взорвали все заводы и фабрики, электростанции, мельницы, водопровод, сожгли много крупных домов, особенно в центре города. Немало придется положить сил и труда для приведения в порядок всего после такого варварского разрушения.
Да, совершенно выпустил из виду: мамочка, всю обстановку из вашей квартиры я перевез к себе, так что все у меня в комнате. Верина мать очень больна (рак груди) и проживет недолго. Все остальные живы и здоровы.
Пока написал все. Привет от родственников. Крепко и много раз вас всех целую. Где Витины родные, что с ними? Обязательно напишите, так как мы очень тревожимся за них. До свиданья. Пишите скорей».
Автор письма - человек деидеологизированный, армию своего государства называет отстраненно – «красные», хотя многие письма того времени напоминали митинговые лозунги, содержали здравицы И.Сталину и призывы беспощадно бить фашистских оккупантов. Здесь ничего подобного нет. Перед нами - обычный тихий и мирный обыватель, который пытается смотреть на мир реалистично. Тем ценнее это письмо как исторический источник. Оно заставляет вспомнить, какие тяготы и лишения пережил наш город, его жители в годы оккупации. Достаточно сказать, что в период 1941-44 гг. население Николаева сократилось более чем на половину.
Письмо Н.Гапановича сложено в виде треугольника, на нем стоят сразу два штампа военной цензуры, видимо, первый оттиск был нечетким, и его продублировали. Но присутствует и почтовая марка с изображением парашютиста, хотя для писем из воинских частей она не требовалась. Возможно, письмо было написано автором еще на гражданке, а отправлено уже из воинской части.
Действительно, вскоре после освобождения Николаева автор был призван в армию, попал на фронт и с боями дошел до Германии. После войны работал на ЧСЗ, в цеху №44. Жизнь его оборвалась трагически в сравнительно молодом возрасте – Николай Гапанович погиб в ДТП.
Адресат письма, Виктор Левин, после войны работал на заводе им. 61 коммунара – зам. начальника отдела инструментального хозяйства, руководил цехом №5, производственным отделом завода.
Никого из героев письма уже нет в живых. Оно обнаружилось, когда после смерти сестры Н.Гапоновича ее дочь Ирина, перебирая бумаги матери, случайно наткнулась на этот документ. Кроме того, была найдена немецкая цветная поздравительная открытка, присланная из покоренной Германии. Другие письма Николая Гапановича с фронта не сохранились.
Станислав Козлов.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике