Бартоломео Диас, двигаясь к югу африканского континента на ветхих кораблях, полных помешанных, первым из европейцев достиг его оконечности, и назвал ее горько мысом Бурь. Название это не удержалось. После славного возвращения Диаса король Иоанн II с папой Иннокентием, в надежде на золото и новых христиан, переименовали его в мыс Доброй Надежды.
Нам, волею судьбы оказавшимся в таких же условиях, что и древние мореходы, было вполне понятно, что они думали, давая ему именно такое название. Мы, как и они, рвались к южной оконечности Африки. Даже осознавая, что для нас за ней ничто не изменится. Все-таки это была какая-то веха на длинном пути, реальными приметами отнюдь не изобиловавшем. Вода - она везде вода.
В это же время все наши близкие совершенно не подозревали, где находимся мы. То, что океан – это прорва, знали до нас тысячи кораблей, закончивших свой путь у Берега Слоновой Кости или просто прянувшие в эту прорву.
В это плавание Немиров шел с нами уже совсем не тем человеком, которого мы хорошо знали и к которому привыкли. Слишком дорогую цену ему пришлось заплатить, чтобы приблизиться к тому, чему была посвящена вся его жизнь. Все мы были отнюдь не мягкие, и с этим приходится считаться. Хуже всего было то, что в нашем маленьком коллективе, объединенном рамками одного поколения, Борис Степанович за эти рамки резко выходил. Желторотых юнцов он еще мог бы задавить своим авторитетом, но рядом находились люди со своими вполне сформировавшимися характерами, и не учитывать этого было нельзя. Кроме него, нас было шестеро, самым совершенным подвигом можно считать, что никто никого не выбросил за борт. 325 суток в одной камере. Бок о бок. Большую часть негативных реакций ему приходилось принимать на себя.
Волны, ветер, бытовые неудобства вроде нехватки воды и еды дерьмовой. Мы этот путь прошли. Мы вернулись не благодаря, а вопреки.
Позавчера не стало Бориса Степановича Немирова. Он прожил не просто достойную жизнь, стремясь осуществить свою мечту, но и подвигнул нас на то, чтобы и наши мечты осуществились.
Любой сопливый пацан, впервые почувствовав управляемую им тягу парусов, непременно начинает мечтать об океане. В Советском Союзе мечтать было не запрещено, под запретом было лишь осуществление всяческой мечты, не возглавляемой и не направляемой. А неуправляемое её осуществление – вовсе крамола. Борис Степанович был великим организатором и как никто умел подобрать коллектив. Для хотя бы приближения к такой заманчивой для всех нас цели. Понадобились годы лишь только для того, чтобы к ней хоть краешком прикоснуться. Первый поход на «Арктике» в Адриатику. Мы тогда не осознавали, что это прецедент, позволяющий всем яхтсменам гигантской империи надеяться вырваться из-под железного занавеса и почувствовать свободу плавания под парусами.
Прошли годы, потраченные на проектирование и строительство яхты «Икар», строить которую пришлось дважды из-за нелепого стечения обстоятельств, превратившего первый корпус в руины. И вот, наконец!..
...Мы возвращались. В варненском яхт-клубе нас встречали наши украинские яхты – реальный результат нашего вклада в осуществление свободы под парусами. Сейчас этим никого не удивишь, но для того времени это значило много. Для этого Борис Степанович положил на алтарь всю свою жизнь. Светлая ему память.
По поручению экипажа
«Икара» -
Александр Кузнецов.
Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике
Добавить комментарий к новости "Свобода под парусами"