Ностальгический сон уходящего поколения

«…Я застал время, когда шариковые ручки в мастерских заправляли пастой, пластиковые пакеты стирали, водка стоила 3 рубля 62 копейки и люди писали письма друг другу от руки…
Жвачка для народа - многоразовая, сигареты «Мальборо» - экзотика. Джинсы стоили две зарплаты, нейлоновые рубашки летом прилипали к спине… Было жарко, зато нарядно…
Люди не знали таких понятий, как олигарх, минет, сексуальное рабство, жёсткое порно, однополые браки и силиконовая грудь. Никто не слыхал о финансовых пирамидах, бутиках и организованной преступности.
Все гордились полетами в космос, Большим театром и хоккейной сборной.
Солнце светило ярче, а трава росла зеленей…
Я застал время, когда люди были готовы отдать жизнь за Родину…».
(Александр Мерзляев. Ностальгический сон уходящего поколения. www.inpearls.ru/comments/253).
Российский писатель Александр Мерзляев на одном дыхании написал рассказ, посвященный умершему СССР. Текст получился замечательный и тактильный. В нем есть всё: вкус честного пломбира и разбавленного пива, запахи «Красной Москвы» и креозота трамвайных шпал, есть позывные радиостанции «Маяк» и забиваемая глушилками «Би-Би-Си».
Перед читателем - кадры виртуальной хроники:
Ади Даслер приезжает в СССР и дарит нашим спортсменам кроссовки, ленинградская фабрика «Скороход» выпускает модельные туфли, Ив Монтан, вернувшись из Москвы в Париж, выставляет на Place Pigalle подарок французским проституткам – нижнее белье советских женщин - теплые байковые трусы, необъятные бюстгальтеры и ночные рубашки из офицерской диагонали.
Первые магнитофоны в раскрытых окнах, рок-н-ролл «на костях», расцвет культуры «Приморского» портвейна и «Солнцедара». Теплая газировка «кашляет» в автомате, пирожки с ливером обжигают руки, и детские пальцы разминают сигаретку «Опал»…
В этой хронике весь ностальгический сон уходящего поколения, где солнце, действительно, светит ярче, а трава растет зеленее…
«…Нам наплевать, что наши женщины спят с нами в байковых трусах и офицерской диагонали, - подытоживает Александр Мерзляев, - мы готовы их любить в чем угодно после «Солнцедара» и «Приморского» портвейна… Мы гордимся своей страной и отдадим за нее жизнь…».
Вот такой вот ностальгический сон с патриотическим накалом.
В ожидании прошлой жизни
Термин «ностальгия» появился в научном обороте в конце ХVII века. Швейцарский доктор Иоганн Хофер использовал его в 1688 году, исследуя проблему дезертирства швейцарских наемников в армиях немецких монархов.
Храбрые и добросовестные ландскнехты внезапно «заболевали». Они отказывались от пищи, традиционных солдатских развлечений и теряли интерес к грабежу покоренных городов. Жизнерадостные авантюристы превращались в депрессивных меланхоликов, утрачивали волю к жизни.
Болезнь лечили просто. Ставили пиявки, заворачивали в мокрые простыни и… закапывали в землю по самую шею. Если курс лечения не помогал, «больных» отправляли на родину без жалования.
Через 150 лет эпикриз «ностальгия» перекочевал из армейской медицины в гражданскую психиатрию. Этим диагнозом стали маркировать болезнь рабочих-иммигрантов, которые, оторвавшись от деревенского быта, тосковали в индустриальном городе по утраченной жизни.
Современное понятие ностальгии используется для обозначения состояния тяги человека к своему персональному идеализированному прошлому, насыщенному эмоциональными переживаниями и безысходностью от понимания того, что старое время не вернешь.
История нашего города переполнена ностальгическими конфликтами. О них мы узнаем из архивных документов судебного присутствия Херсонской губернии и российского государственного архива ВМФ в Санкт-Петербурге.
В марте 1824 года с территории Николаевской верфи, где в то время строился первый военный пароход «Метеор», сбежала целая артель плотников. 17 человек ночью, преодолев все заставы и рогатки, ушли из города в неизвестном направлении.
Через три месяца беглецов поймали и вернули в Николаев. Ярославский помещик, надворный советник Беклемишев уведомил полицию о том, что «сданные им в отход (аренду) крепостные плотники воротились в его имение ранее оговоренного рядом (договором) срока…».
Протокол допроса от судебного дознавателя выявил истинные мотивы дезертирства мастеровых. Оказывается, у себя дома, в родном селе, крестьяне плотничали только зимой, а весной, летом и осенью они занимались полевыми работами: сеяли и жали хлеб, заготавливали сено для скота и делали запасы на зиму для своих семей. Барин же их отдал в аренду адмиралтейским подрядчикам на целых четыре года. Люди, испокон веков привыкшие к биоритму сезонной работы, начали в Николаеве болеть и умирать. Через три года артельщики совсем затосковали и… пешком вернулись в привычную деревенскую жизнь.
Ностальгическая депрессия распространялась на все сословия Российской империи. В 1839 году морской врач Никифор Закревский докладывал Главному командиру Черноморского флота и портов адмиралу Лазареву: «…Вновь прибывшие из Кронштадта баталеры поражены горячечной лихорадкой, пищи не приемлют и водку пить не хотят… В лазарет за неимением лишних мест поместить сих нижних чинов не представляется возможным, офицеры лежат по гостиницам и квартирам… Корабельные лекари дают по рапортам общую хандру и унылость… Все занедужившие ранее причислены к Балтийскому Адмиралтейству…».
Военный губернатор Николаева Михаил Петрович Лазарев провел свою знаменитую ротацию. Он отправил офицеров-греков служить на Балтику, а на Черное море вытребовал у морского министра экипажи из Кронштадта и Ревеля.
Эпидемия «офицерской хандры» и «матросской лихорадки» - проявление ностальгической депрессии у людей, которых лишили привычных условий службы, устоявшегося круга общения и корпоративных традиций Балтийского флота. Впоследствие офицеры правдами-неправдами все-таки переведутся на Балтику, с которой была связана их молодость и надежды на лучшую жизнь.
В конце ХIХ - начале ХХ века географическое наполнение понятия «ностальгия» окончательно исчезает в учебниках психиатрии. Теперь этот «недуг» доктора определяют, как тоску по светлому прошлому.
Тоска по светлому будущему
В советской психиатрии определение «ностальгия» откатывается в свой прежний статус – географический. Советский медицинский словарь от 1952 года дает такое определение этому термину: «Ностальгия, в переводе с греческого, тоска по родному дому (nostos - возвращение и algos - боль)… Болезненное чувство тоски по родине, принимающее иногда форму тяжелого невротического или психотического состояния, протекающего с гипотимией и бессонницей. Развивается, главным образом, у эмигрантов, сезонных рабочих, выезжающих на заработки, у лиц, находящихся в местах заключения и моряков. Лечение осуществляют с помощью психотерапии в сочетании с психотропными средствами, в первую очередь, с антидепрессантами и транквилизаторами. Положительный результат дает возвращение индивидуума в родные места…».
Для большевиков тоска по родине – допустимое «заболевание», а вот тоска по утраченному прошлому – это тайное желание человека опуститься через элеватор времени во враждебную для коммунистов эпоху русского самодержавия. В царской России расклад был не в пользу советской власти. Молодость всего взрослого населения СССР проходила на фоне монархического продуктового изобилия и предсказуемого завтрашнего дня.
Публичное проявление гражданами ностальгии по «старым, добрым временам» преследовалось репрессивными органами. Сборник архивных документов «Реабилитированные историей. Николаевская область» содержит материалы более 20 уголовных дел, возбужденных по факту восхваления (ностальгии) режима «преступного царизма».
В июне 1932 года мастер котельного цеха завода им. Марти Николай Гришулин написал донос на крановщика 5-го разряда этого же цеха Давида Полянко: «…Во время обеденного перерыва Давид Григорьевич Полянко в присутствии рабочих Бородина, Швеца и Вдовина говорил: «Теперь дураков нет, люди с голоду пухнут, а они займы проводят. Лучше бы накормили рабочих, чем брать с них последние соки. Вот при Николашке хозяева платили - так платили, и детям на леденцы, и жене на сарафан хватало, а теперь мои дети сидят дома босые, одна пара калош на всех и в школу по очереди ходят…».
Давиду Полянко не простили ностальгии по царскому времени. Особое присутствие Одесского ревтрибунала приговорило крановщика сначала к 10 годам каторжных работ, а через два месяца изменило приговор на расстрельный.
1936 год. Село Новогригорьевка Вознесенского района Николаевской области – центральная усадьба колхоза имени Карла Маркса. Здесь 16 марта, накануне посевной, состоялся стихийный митинг колхозников, на котором выступили «скрытые враги: агроном Ведерников, бригадир овощеводческой бригады Мирошников, завклубом Лутс и конюх Поливода…».
Секретарь партячейки Яков Шевчук отослал подробный отчет в областное управление НКВД по факту контрреволюционной пропаганды. Из четырех страниц доноса заслуживает внимание речь колхозного конюха.
Иван Поливода поднялся на трибуну и стал загибать пальцы: «…Раньше при царе мы несли военный постой – раз, ремонтировали мост – два, почтарям давали коней – три, одного рекрута рядили - четыре, на школу всем миром собирали – пять, подворный платили – шесть и для войска от общества сено посылали – семь… Никто не выгребал у нас последнее, никто не тащил казан из печи, а теперь что?! Секретари в районе со своими бабами жируют, забирают последние крохи у детей и не подавятся… Ни при каком царе такого грабежа не было…».
С контрреволюционерами разобрались быстро. Через три недели Одесский трибунал приговорил агронома Ведерникова, бригадира Мирошникова и завклубом Лутса к 15 годам каторжных работ с конфискацией имущества, а конюха Поливоду к высшей мере социальной защиты – расстрелу. Большевики не терпели ностальгии по старому времени.
Известный немецкий философ Карл Ясперс в своей работе «Ностальгия и преступления» очень проницательно определил источники страха лидеров тоталитарных режимов в отношении солидарной памяти народа о своем прошлом.
«Диктатора, - по мнению ученого, - не интересует устоявшаяся память о прошлой жизни. Он пытается вытравить из массового сознания проверенные временем стереотипы блага и справедливости, которые сформировались у людей через межпоколенную передачу от родителей к детям. Главная задача узурпатора - развернуть коллективную ностальгию на 180 градусов и заставить граждан мечтать не о прошлом, а о призрачном будущем, которое в настоящем гарантируется только им лично…».
В большевистской России диктатору удалось «развернуть ностальгию на 180 градусов». Солидарная тоска народа по прежним временам уступила место радостному ожиданию великого завтра – коммунистического общества.
Ностальгический круг
- Вот, смотри, - мой собеседник через стол протянул газету «Зеркало недели», - она так и пишет: «Хочу проснуться – и чтобы не было последних двадцати лет, а еще лучше -двадцати пяти»…
- Кто это она?
- Ленашвили какая-то.
Летний вечер. Сижу в кафешке под зонтиками на Советской со старым приятелем. Он родился и вырос в Николаеве, но уже давно живет в Москве. Работает финансовым аналитиком в крупной компании. Раз в месяц наведывается в город проведать родителей и пообщаться с друзьями.
Пробегаю глазами текст с эпатажным заголовком. Редакция популярной газеты перепечатала из Интернета ко Дню независимости Украины статью анонимного блоггера. Неизвестная барышня эмоционально ностальгирует по СССР.
Свою жизнь она разделила на периоды: «тогда» и «сейчас».
ТОГДА – бесплатные образование, медицина и квартира от государства, дешевая коммуналка, профсоюзные путевки в санаторий и автомобиль без подушек безопасности, добрые кинофильмы, телевидение без порнографии и низкая преступность. Нет эпидемии СПИДа, есть всеобщая профилактика туберкулеза, эффективная охрана детства, семьи, патриотическое воспитание и т.д., и т.п.
СЕЙЧАС – голодные старики у мусорных баков, беспризорные подростки, малолетние наркоманы, тотальный алкоголизм, организованная преступность, культ секса и насилия, с одной стороны. С другой – зажравшиеся буржуи, членовозы с мигалками, коррупция чиновников, бандиты во власти, передел остатков государственной собственности, безнаказанность олигархов…
- Похоже, эта девочка, - отодвигаю газету, - тоскует только по брежневским временам. Никто не хочет скучать по сталинской дисциплине, ударной работе и лагерям…
- По Сталину народ тоже скучает, и дело даже не в лагерях, - прикуривает сигарету, - а в понимании справедливого мироустройства. Лозунг «Кто не работает – не ест» - был всем понятен, а сейчас посмотри, – обводит широким жестом улицу, – что эти люди делают здесь?
Под зонтиками сидят горожане, лениво пьют пиво и едят мороженое. Малыши разруливают на электрических машинах, подростки носятся на роликах, и пони тянет тележку с ребятней. Все столики заняты, свободных мест почти нет.
- Отдыхает народ…
- А на что он отдыхает?! Откуда деньги?! – Затушил сигарету. – Судостроительные заводы не работают. Предприятия местной промышленности обанкрочены. Нет макаронки, нет ликеро-водочного, нет обувной фабрики, кондитерской… ничего нет. Откуда у неработающих людей деньги? Пропивают последнее имущество?!
- Не знаю. Торгуют, наверное, бизнесом занимаются…
- Не смеши. Бизнесом занимаются шесть процентов населения. А остальные?.. Для того, чтобы что-то продать, нужно что-то построить. В Николаеве кораблей давно никто не строит. На что живет город?..
- На перекиде чужого товара…
- Правильный ответ. Николаев сейчас - громадная барахолка, некрополь супермаркетов и частных магазинов. В Штатах, если градообразующее предприятие банкротится, город сразу умирает. Моментально закрываются банки, почта и магазины. Население тараканами брызгает с проклятого места. Уже через год сквозь асфальт пробивается трава, через пять - ветшают строения, затем мародеры и бомжи добивают селение. Проходит еще лет двадцать и от многолюдного центра остается только земляной холм. Я таких холмов в Америке насмотрелся…
- Ты хочешь сказать, что Николаев скоро умрет… превратится в курган?..
- Он не умрет, он уже умер. Умер вместе со своим судостроением. Гигантские верфи – наследство великой империи - не нужны маленькой стране. Люди это понимают и ностальгируют по СССР. Они скучают не по колбасе за два двадцать, а по стабильности и предсказуемой жизни. Местным коммунистам, кстати, это на руку… Извини…
Мой собеседник отвлекся на мобильник.
Ностальгический круг замкнулся. Сегодняшним потомкам большевиков никто не запрещает тосковать по советским временам, ностальгический сон уходящего поколения мертвым планктоном оседает на дне исторической памяти городской общины.
Бывшие корабелы просыпаются утром и хотят, чтобы последних 22-х лет в их биографии не было. Светлой ностальгии по независимой Украине у них не возникнет до конца жизни.
Сергей Гаврилов.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике