Маленькая большая правда

Лидия Тихоновна Чернявская точно знает, что у нее два ордена. Медалей у Лидии Тихоновны, члена Успенской молодежной подпольной группы (руководитель группы Мария Буцкая расстреляна на Острой Могиле 15 декабря 1942 года), не так много: деревенские жители – ветераны войны, подпольщики, партизаны – вниманием наградных отделов избалованы не были. Предполагалось, что у Лидии Чернявской юбилейных медалей наберется на два-три полных банта – ан нет, в скромной коробочке два ордена, пара медалей, пара знаков. Да и в тех фотографироваться отказалась. Человек Лидия Тихоновна оказалась на удивление равнодушный к наградам, к славе. Такие вызывают доверие. Это они, скромные трудяги войны, Германию сокрушили. Скажите Лидии Чернявской, что она мужественная женщина -- не поймет. Скажет: «Какая я мужественная, если я умереть боялась?»
 
Живет Лидия Тихоновна Чернявская в Лутугино, на улице Карла Маркса. Сама она из Успенки. В Успенке родились и отец, и мать – Тихон Леонтьевич и Улита Денисовна. В Успенке родились все две ее сестры и брат Петр.
 
Когда началась война, Тихон Леонтьевич, председатель колхоза, выполняя распоряжение властей, погнал скот вглубь страны, а в Ростовской области пошел в военкомат. Брат в том же году ушел на фронт. Оба пропали без вести. Куда ни обращались, как ни искали – никаких следов, никаких сведений.
 
В 1941 году…
 
Извините. Тут проблема такая. Сложить презентабельную картину создания молодежной подпольной группы в Успенском районе (ныне Лутугинский) совсем не трудно. Сайт «Молодой гвардии» содержит исчерпывающие сведения о группе Марии Буцкой, группа упоминается в самых первых отчетах обкома партии: организатор, состав группы, арест, расстрел руководителя. А тут еще (невероятная удача) единственный участник группы, Лидия Чернявская, жива-здорова. Что еще надо для очерка? Ну, немножко патетики – про то, какой ненавистью пылали сердца юных патриотов, как, высоко подняв голову, семнадцатилетняя Лида Чернявская заявила следователю: «Я ничего не знаю!» А она так и отвечала: «Ничего не знаю». Только голову не задирала. Но, видите ли, истина – она в деталях, а маленький пафос способен затмить очень большую правду. Поэтому вот как мы беседовали, как Лидия Тихоновна рассказывала, так и… Да, когда подпольщицу арестовали и доставили в успенскую комендатуру, один полицай, знакомец Лидиного зятя, посоветовал: «Лида, меньшей болтай, от всего отказывайся – легче будет». Она и не болтала, на все вопросы отвечала: «Я ничего не знаю».
 
-- Легче, правда, не было, -- уточнила Лидия Тихоновна.
 
-- Вас били?
 
-- В Успенке не били, а в Луганске били. В Луганске нас немцы уже допрашивали, через переводчика.
 
В 1941 году Лидии Чернявской было семнадцать лет.
 
Работала в лутугинской школе счетоводом. Началась война, отец, брат – на фронт.
 
-- В сорок втором году появились они.
 
-- Они – это немцы.
 
Для проведения подпольной работы в период оккупации в Успенском районе была оставлена Мария Савельевна Буцкая. Получив необходимый инструктаж, Буцкая приступила к организации подпольной молодежной группы. Состав гнруппы Буцкая подобрала тщательно.
 
-- Я была комсомолка, как все. Мне мама говорит: «Лида, иди в военкомат. Отец и брат на фронте, и ты иди воевать».
 
-- А Марию Буцкую вы знали до создания группы?
 
-- Знала и раньше. Не близко, -- она старше нас была, уже в партии состояла, работала в Успенском райкоме.
 
-- Как Мария создавала группу? Как это происходило?
 
-- Нас в поле погнали работать…
 
-- Кто? Немцы?
 
-- Немцев у нас не было, мы немцев по сути дела не видели, – наши погнали, русские.
 
-- Полиция.
 
-- Наверное, полицаи. Не знаю, не могу сказать. Но вся молодежь была в поле. Колоски собирать, бурьян рвать. Что приказано, то мы и делали. Там нас Мария собрала и предложила…
 
-- Всех или отбирала?
 
-- Не всех, Мария выбирала, с кем говорить.
 
-- Сколько вас было?
 
-- Считай те: Мария Буцкая, ее сестра Вера, моя одногодка, мы в школу вместе ходили. Тоня была, сестра моя младшая. Ее не арестовывали – она двадцать шестого года рождения. Холявко Мария…
 
Состав группы Марии Буцкой:
Буцкая Мария Савельевна
Холявко Мария Михайловна
Холявко Григорий Максимович
Холявко Ольга Ивановна
Холявко Антонина Максимовна
Буцкая Вера Савельевна
Чернявская Лидия Тихоновна
Чернявская Антонина Тихоновна
Сафронова Александра…
 
-- Сапунова! Шура Сапунова, моя подруга. Кто такая Сафронова, я не знаю. Это Шура Сапунова. Мы и в лагере вместе были. А может, она потом по мужу была Сафронова, не знаю. Шура Сапунова, моя подруга. Она у меня в Лутугино жила. Мы вместе в военкомат ходили, и в Каменке, где нас на разведчиков готовили, тоже вместе. Нас в Красный Луч отправили. Туда пришла, а там -- немцы. Переночевали у людей и -- назад в Успенку…
 
-- В материалах написано: «В июле Мария Буцкая организовала группу в составе девяти человек…»
 
-- Наверное, девять, я не помню. Она сказала: «Девочки, давайте займемся делом…» Листовки писать, распространять, агитировать молодежь. Ну, в общем, вот так мы и работали. Писали листовки, агитировали молодежь, рассказывали людям – что значит немец.
 
-- Вы понимали, что это опасно? Не было вам страшно?
 
-- Было. Страшно было. Когда немцы ушли и нас освободила Красная Армия, мне мама говорит: «Лида, иди в армию. Видишь, как фронт туда-сюда ходит? Придут опять немцы – тебя расстреляют».
 
-- Вы понимали, что вас могут расстрелять, повесить, и все равно…
 
-- Мы же были комсомольцы. Нас так воспитывали. Так что мы не боялись, собственно говоря. И в тюрьме, и в лагере. Так получается: страшно было, но не боялись.
 
-- Да, именно так получается. А что вы писали в листовках?
 
-- Агитировали против немцев, чтобы люди не верили им.
 
-- А где группа собиралась?
 
-- В поле. А где еще можно было собираться? Никакая мать на квартиру не пустит -- опасно.
 
-- Значит, ваши родители не знали, что у вас целая группа сопротивления?
 
-- Нет, родители не знали. Узнали, когда пришли и повязали руки. Сначала сидели мы в Успенке…
 
Подпольщикам были поставлены следующие цели: проводить политическую работу среди населения, распространять листовки, призывающие советских людей саботировать приказы оккупационных властей, срывать мероприятия немецко-фашистских захватчиков.
 
-- Когда вас стали брать? В октябре? Написано, что группа действовала до конца октября.
 
-- По-моему, аресты раньше начались, было еще тепло, когда нас в тюрьму посадили.
 
-- Как это происходило? Кто вас арестовывал?
 
-- Наша полиция.
 
-- Фамилии помните?
 
-- Всех разве можно на семьдесят лет запомнить?
 
-- Семьдесят один год, Лидия Тихоновна. Вас арестовали роавно семьдесят один год назад. Где арестовали? В поле, дома?
 
-- Дома. Вошли, маму -- в сторонку… Спрашивают: «Лидия Тихоновна Чернявская? Вы арестованы». Полицай, помню, не пожилой, но и не молодой – средних лет. Наш успенский. Знала я их всех, забыла фамилии -- много лет прошло. Я после войны не интересовалась, что с ними стало. Один, знаю, с немцами ушел, а те, остальные… (Слабо махнула рукой.)
 
-- Лидия Тихоновна, на вас кто-то, может, донес?
 
-- Откуда мне знать? Я не знаю… Их уже давно нет. Была у нас соседка Мария… Как же ее фамилия? Забыла. Я все забыла. Мария говорила: «Лида, это (называет имя и фамилию женщины) вас посадила».
 
-- Я это имя этой женщины упоминать не буду – у нее, может, внуки есть, они не виноваты.
 
-- Девушка. Не женщина – девушка, она моложе меня была. Их всех давно уже нет на свете. Наверняка я сказать не могу. Это соседка Мария так говорила. Ну, как вам сказать? Мы догадывались. И люди говорили, что это она нас посадила. Отец у нее шахтер был, брат потом (после освобождения.—Прим. Авт.) в армию пошел, воевал.
 
-- Лидия Тихоновна, Марию Буцкую расстреляли, вас посадили. Неужели расследования не было после освобождения?
 
-- Никуда никто не вызывал, ни о чем не спрашивал.
 
-- Где вас допрашивали?
 
-- Сначала в Успенке. Меня повели в… Как это называлось, где нас держали, где у них власть находилась?
 
-- Управа? Комендатура?
 
-- Наверное, комендатура. Допросили не сразу – наутро. Нас не всех сразу взяли. Сначала одну, потом другую, потом третью. И мы не сидели вместе. Мы раздельно сидели.
 
-- Следователь был местный?
 
-- Местный. Все были местные. У нас приезжих не было. В Успенке продержали неделю или меньше. А потом в Луганск повезли, в тюрьму. Там допрашивали уже немцы.
 
-- Вас одну повезли?
 
-- Меня и Шуру Сапунову. Марию держали отдельно. В тюрьме мы были где-то с месяц. Или меньше. А потом лагерь.
 
-- Где находился лагерь?
 
-- На заводе «ОР» (нынешний тепловозостроительный завод.—Прим.Авт.) Там было специальное здание. Но в лагере были не одни мы – из многих районов были, в основном мужчины. Камеры отдельные. Охрана – наши: русские, украинцы.
 
-- Там тоже допрашивали?
 
-- Нет. В лагере убирали снег и… умирали.
 
-- Спали на чем? На нарах?
 
-- Не помню. По-моему, на полу. В тюрьме мы спали на полу, это я точно помню, а на чем в лагере – не помню.
 
-- Кормили как?
 
-- Не кормили, – только если родные принесут передачу. Мама моя передачи передавала. Я получала. Если получу – рассядутся вокруг, все ж голодные. Бывало, и мне что-то достанется. А бывало, не достанется. Голодно было очень. Сидим, не знаем – убьют, не убьют?
 
-- Не жалели, что вступили в группу?
 
-- Я не задумывалась об этом. Когда очень плохо, ты ни о чем не думаешь.
 
-- Как вы бежали из лагеря?
 
-- Где-то у меня записано было это все, куда-то подевалось, найти не могу. Снег был. Нас выгоняли снег убирать. Сколько же мы там пробыли? Месяца три, наверное.
 
-- Если вас взяли в октябре, а Луганск освободили в середине февраля, то, получается: ноябрь, декабрь, январь…
 
-- Я бежала, две недели побыла дома, и нас освободили.
 
-- Значит, в первых числах февраля или в последних – января сорок третьего года.
 
-- Значит, так. Было очень холодно. Когда снег убирали, я была в тапочках. А когда бежала… не помню, вот не помню, в чем я была. Особой такой одежды у нас не было. А я как сказала? Я сказала, что мы с Шурой вместе бежали?
 
-- Нет, вы этого не говорили.
 
-- Я одна бежала. Вспомнила. Мне подсказали, как можно сбежать.
 
-- Кто подсказал?
 
-- Полицай один. Он сказал, что нас всех завтра в другую область погонят. Ну, я и решила бежать. Предложила девочкам бежать вместе, Шуре предложила. Но они не могли – очень слабые были: у одной руки больные, другая вся больная, ходить не может. Без питания сидели, передач не было. Наша камера была открыта. Почему открыта, не знаю. Я открыла мужскую камеру, говорю: «Ребята, я бегу. Хотите – давайте со мной». Ну, и убежала. Там забор был, я через забор… Шла пешком до третьего километра. На третьем километре у нас родственники жили. Переночевала у них. Они маме передали, что я на воле. На следующую ночь я пошла домой.
 
-- А Шура Сапунова осталась?
 
-- Осталась. Ее по дороге отпустили. Шура не могла уже идти, и ее оставили на дороге.
 
-- Спасибо, не расстреляли. А может, оставляя, думали – сама умрет, еще и помучается. А вы вернулись в Успенку…
 
-- Пришла в Успенку, зашла к соседям. К своим не стала заходить – может, ищут? Сбоку нашего дома семья жила, сама она, хозяйка, с Украины – вышла замуж за нашего, успенского. Девочка у них была, она мне дверь открыла. Несколько дней пряталась у них. А потом мама пришла и говорит: «Знают, что ты здесь – иди домой…» Я пошла домой. Наутро просыпаемся – наши пришли… Потом мне мама говорит: «Лида, иди в армию – видишь, фронт туда-сюда ходит, вернутся немцы – расстреляют тебя». Я и пошла в армию. Служила в… Сейчас, сейчас… -- Лидия Тихоновна задумалась, вспомнила и уверенно произнесла: -- 396-я артиллерийская бригада. В ней я прослужила до конца войны.
 
-- А окончание войны где вы встретили?
 
-- Где встретила? Сейчас… Где же это было? В Болгарии.
 
-- Вы устали, Лидия Тихоновна. Извините нас. Провожайте нас…
 
Проводила нас хозяйка до ворот. Но перед этим настояла на том, чтобы мы обошли все комнаты – посмотрели, как она живет, как у нее чистенько, уютно. У крыльца задержалась, пожаловалась на ступеньки – два раза падала с них, руку повредила. У ворот принялась уговаривать, чтобы набрали винограда на дорогу:
 
-- Ну, пожалуйста, пожалуйста, возьмите…
 
Сорвал две кисти, белого и черного. Попробовал по ягоде того и другого. Один горький, другой сладкий. Снова горький, снова сладкий. Как и жизнь.
 
В конце октября начались аресты участников организации. В ночь на 25 октября была арестована и отправлена в Ворошиловградскую тюрьму Мария Савельевна Буцкая. После мучительных пыток немецко-фашистские палачи 15 декабря 1942 года расстреляли ее у Острой Могилы. После освобождения Луганска останки Марии Буцкой были перезахоронены в Успенке, в братской могиле воинов Красной Армии.
 
…Пять дней прошло, а я никак поверить не могу – с партизаном беседовал, с подпольщицей, настоящей, каких я только в кино видел, в книгах о них читал! Шутка ли сказать – восемь месяцев смерть на плечах у Лидии Чернявской сидела! Арест, допросы, голод… Каждый день могли крикнуть: «На выход!» -- и на Острую Могилу. И выстояла! При этом ни единой торжественной нотки в голосе – рассказывает Лидия Тихоновна буднично, как если бы она в гости к родне ездила, а не в полушаге от смерти три месяца простояла. В такие минуты со всей очевидностью понимаешь: это были несгибаемые люди, настоящие. Таких уже не будет.
 
Лайсман ПУТКАРАДЗЕ.

Источник: Ракурс + | Прочитать на источнике