«Не звуЧала б так «миниатЮра», Если б не тонюсенькое «Ю»…

– Помнится, Татьяна Федоровна, ты когда-то говорила, что многоточие – твой любимый знак… И в каком-то стихотворении здорово поиграла словами… кажется, так: «…и даже точки – не многоточием, а трижды точками стоят».
– Я этот знак обожаю вплоть до злоупотребления. Знаешь, как знаки препинания важны в поэзии? Марина Цветаева утверждала, что поэт на одном тире держится. А про многоточие я мыслю вот что:
Мне мешает прямая речь
Речь в изысканный плащ облечь.
Но «от-точенное», как меч,
Многоточье… – и главы с плеч!
– Вот-вот, на мой взгляд, поэзия у тебя неженская. Где лютики-цветочки? Где любовь-морковь? Всё какие-то размышлизмы, философические копания в себе и в окружающем мире, самоирония…
– Каждому возрасту надо отдать дань. Была когда-то в моей поэзии и любовь-морковь… А теперь по-новому на все смотришь: многое осмыслила, многое пережила, обобщила – и это видно по стихам. Теперь оборачиваюсь на Канта, который говорил: дружба выше любви. Я очень ценю своих друзей, понимаю – это же последние в моей жизни друзья.
А что касается самоиронии – люблю ироническую поэзию, хотя многие ее считают «низшим сортом». Дело в том, что она не дает переступить черту, за которой начинается самовозвеличивание поэта. А иногда просто хочется похулиганить и получается весело:
У меня со временем – беда,
У меня задумок – миллион!
Но зовут – то стирка, то еда,
То… к священной жертве
Аполлон!
Или такое:
Не звучала б так «миниатЮра»,
Если б не тонюсенькое «Ю»,
А без «Ф» картошка
«во фритюре»
Не скворчала б так, как я люблю!
– Признаюсь, я всегда поражалась твоему мастерству при создании четверостиший. «Утрамбовать» в четыре строки философическую мысль, изложить ее суть простым языком, с помощью метафор, срифмовать… И не просто срифмовать – ты ведь всегда ставишь перед собой сложнейшую задачу поиграть словами, найти небанальную рифму… Можно, процитирую? «Беспомощно плачет – глуши не глуши – скулит по-щенячьи комочек души. Потреплют от скуки – и прочь по делам. «В хорошие руки щеночка отдам!». Вполне законченная история с глубоким смыслом!
– Я, знаешь, иногда о чем думаю. Я ведь по профессии инженер-экономист. Это как раз та инженерная профессия, в которой много математики. И на мою поэзию факт сей накладывает отпечаток. Мышление проскальзывает более строгое, что ли. Мне кажется, форма четверостишия – именно оттуда. Больше четкости, больше определенности, ясности. Возникает потребность, чтобы было – как в задаче: условие, решение, вывод. Когда роюсь в своих архивах – то и дело натыкаюсь на какие-то «математические строчки». И «вектор» со «скаляром» там присутствуют, и «отрицание отрицания»…
Вообще же для поэзии не мысль главное, а звучание. Это еще Иосиф Бродский говорил – хотя сам был философ и более философского поэта, чем он, я не знаю. Вот послушай, как может звучать это «звучание»:
Синь наблюдаю, тлю,
Я наблюдаю тополь,
Толчковую струю,
Что вырвалась из сопел.
Я наблюдаю превращенье
Душистой ягоды – в варенье,
Кота, уснувшего комочком
на диване,
В застолье – смену блюд
и вин чередованье.
И так же, как корабль на расстоянье
пары кабельтовых,
Я наблюдаю блюдечко с его
каемкой кобальтовой,
И водную станцию с вышкою
трехметровою – наблюдаю…
И дальше – что?
А то – дистанцию соблюдаю!
Помнишь, как у Пушкина: «…вновь ищу союза волшебных звуков, чувств и дум»… Самая большая проблема – проблема свежих тем, свежих мыслей, которые найти трудно. Дум, по-настоящему новых, в природе мало, а звуков по-прежнему много. Вот и приходится старые мысли выражать по-новому.
Вообще писание – процесс как бы «обоюдный»: пишешь вроде как для себя, хочешь свое внутреннее Я высказать, но читают-то твою писанину другие. И читают только тогда, когда их зацепит… А что человека цепляет в первую очередь? Новая информация. Но какая же в поэзии может быть информация – там интересно не новое, а вечное. Поэтому всё время идет эксперимент с формой.
– Оба твои предыдущих сборника, если не ошибаюсь, появились благодаря Эмилю Январеву. Он отобрал стихи для «Коромысла» и помог издать, затем «подтолкнул» к «Игрослову»…
– Если бы ты знала, как мне его не хватает! Это был такой настоящий друг. Он меня просто полюбил как человека, как поэта… всегда поддерживал, направлял. Он был такой замечательный, такой авторитет, такая величина. Сегодня без него тяжело – нет у меня «точки», которая была бы опорою в творчестве. Составляя новый сборник, я, как могу, «ориентируюсь» на Эмиля, пытаюсь «услышать» его мнение. Обязательно возьму в новую книжку вот это стихотворение:
Когда читаю Январева я,
От рифм не в силах
оторваться,
О, как душа моя заревана!
Кого ей, собственно,
стесняться -
Он далеко, ему неможется,
Пылает лоб под челкой липкой…
А стих его мне строит рожицы
И прячет слезы за улыбкой.
– В «настоящую» поэзию ты ведь пришла поздновато. Сколько тебе было? Сорок пять? А до того – оригинальные поздравлялки друзьям и знакомым… «пробы пера», личное – и всё в стол… то, что никому нельзя показать.
– Смотри, как получилось: после краха ЧСЗ я работаю в налоговой, в труднейшем месте, практически кормлю всю семью, потому что завод уже «лежит» – мужу зарплату не платят. Нагрузка колоссальная – приходится постоянно напрягаться, что-то преодолевать… И вот это, видно, нужно было для стихов однозначно… именно это напряжение. Тогда – поэзия «высекалась». Стихотворения я по ночам писала, «Коромысло» написано всего за 4 месяца… А теперь – и время есть, да не пишется. Хотя – если очень захотеть… Вот, послушай из нового:
Но промямлило скрипуче
Деревянное бюро:
«Даже если ты раскручен,
Стих зачать – тут нужен
случай:
Разом – радуга и тучи,
Потрясенья гром гремучий,
Вкус воспоминанья жгучий,
Шрам-ожог от слез горючих,
Плеск волны под скрип уключин,
Копм послушный, что
не глючит…
И – летучее перо!».
– Ну, мастер рифм – что тут скажешь! Сейчас напомню тебе одно твое стихотворение: «Необоснованно восторг свой договор со мной расторг. Не оттого ль – и от немногого теперь душа моя растрогана?»…
– Ты представляешь, как обидно бывает! Читать много у меня раньше времени не было, а сейчас перечитываю массу стихов – и нахожу «свои» рифмы у «великих». А ведь я была уверена, что это я «восторг-расторг» придумала! Оказывается, есть у Бунина! Ну какой «расторг» мог быть во времена Бунина, скажи на милость… это ж лексика вообще юридическая! Одно утешение: я-то игру слов дальше продлила.
– И всё-таки, расскажи немного о будущем сборнике.
– Скорее всего, соберу стихотворения по темам. Там будут разделы «Бессонница», «Ремесло», «Элементарная математика», «О легких воздушных замках», «Ироническая поэзия». А вообще – главное теперь, как говаривала Анна Ахматова, «не успех, а успеть». Поэтому стала писать мудрые, «программные» стихотворения.
Я возвращусь – травой
дикорастущей,
Отогнутой страничкой
с уголка,
Как горький аромат кофейной
гущи,
Как тонкие намеки ветерка…
И если только память
не бесправна
И веса не утратили слова –
Средь вас пребуду равной
среди равных!
Хоть в буднях различимою
едва…
– Скажи, пожалуйста, а есть у тебя стихи, посвященные Николаеву?
– Конечно. Я наш город очень люблю. Мои родители приехали сюда после войны восстанавливать Черноморский судостроительный завод. Я сама по окончании НКИ работала на ЧСЗ 18 лет, пока Советский Союз не распался. О Николаеве, говоришь? Вот четыре строки, в которых угадывается многое:
В этом городе каменногривом,
Где все улицы – вскачь и прочь,
По брусчатке с каурым отливом
К водопою процокала Ночь.
***
Что ж – будем ждать новый сборник. В нем о поэте Татьяне Фурсовой читателю расскажут стихотворения. Те, кто познакомится с Татьяной впервые, откроют для себя человека умного, глубокого, интересного. А еще – веселого, легкого в общении, наполненного добротой и юмором. И только самые близкие знают, сколько тяжелых испытаний досталось ей на жизненном пути. Были в этой жизни и предательство, и изнуряющее безденежье, и болезни детей… Да и сама Татьяна однажды оказалась на грани – между жизнью и смертью. Ранимая, тонкая натура – она долго и трудно справлялась с ударами судьбы. Выкарабкивалась, выживала, и спасла ее – поэзия.
В этой борьбе она не потеряла себя, не изменила себе, и многоточие – по-прежнему ее любимый знак препинания. Присущая ему недосказанность – хорошее знамение. Может, главное – еще впереди…
Беседовала Наталья Христова.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике