Сергей Никитин: «Планов у меня много. Дай Бог, чтобы все они осуществились»

Даже тот, кто никогда не слышал о Сергее Никитине, наверняка знает его песни. Они звучали во многих фильмах: «Ирония судьбы, или с легким паром», «Москва слезам не верит», «Мэри Поппинс», «Забытая мелодия для флейты». А мультфильм с трогательной песней «Большой секрет для маленькой, для маленькой такой компании…»! Разве о таком можно не знать? В нашем городе москвич Сергей Никитин побывал 8 марта – как раз в день своего 69-летия. Дал концерт, и тут же уехал в Одессу. Но до этого ранним утром своеобразно отметил свой день рождения – рыбалкой на ставке за городом. Ведь Сергей Яковлевич не только музыкант, исполнитель авторской песни, дипломированный физик, кандидат наук, – он еще и заядлый рыбак. Накануне концерта с ним встретился корреспондент «ВН».
– Сергей Яковлевич, вы не в претензии к рыбе, которая сегодня утром упорно не хотела ловиться?
– К рыбе претензий быть не может. От рыбалки я получил удовольствие, поскольку рыбка не поймалась в компании хороших людей. (Улыбается).
В Николаеве я впервые. Откровенно говоря, город посмотреть не успел: ресторан «Замок «Тамплиер», рыбалка, обед, скоро уже отправимся в театр готовиться к концерту. Но зато я пообщался с николаевцами, и впечатления от этого общения остались самые благоприятные.
– Когда вы впервые взяли в руки гитару?
– Сколько себя помню, я всегда пел: насвистывал, наигрывал. Отец показал мне несколько приемов игры на гитаре и балалайке. К сожалению, он умер, когда мне было всего 12 лет. А уже в 14 я взял в руки семиструнную гитару, чтобы петь Булата Окуджаву.
– Почему именно семиструнную?
– А других тогда и не было. Еще не было никаких «битлов», шестиструнная гитара являлась инструментом академическим, для серьезных консерваторских музыкантов. А «дворовым» инструментом была семиструнка, под которую пели песни Петра Лещенко. А фильм «Весна на Заречной улице», где Николай Рыбников пел «человеческим» голосом, вообще стал для нас революцией. Кстати, гитара в этом фильме была Петра Тодоровского. Он работал кинооператором, и когда потребовался гитарист, кто-то сказал: «У нас Петя играет на гитаре». Вот он и записал всю гитарную музыку для фильма. Его гитара и голос Рыбникова в период казенной советской эстрады и песен от Союза композиторов звучали почти как песни протеста – искренние, душевные, простые. Песню «Когда весна придет, не знаю…» по стилю я отношу как раз к авторской песне. Потом появились Окуджава, Городницкий, Визбор, Высоцкий, Кукин. И все они играли на семиструнных гитарах.
– На рубеже шестидесятых в среде интеллигенции шел спор между так называемыми физиками и лириками. Вот цитата из письма типичного физика, опубликованного в «Комсомольской правде»: «Мы живем творчеством разума, а не чувства. Лирика стала развлечением, досугом, а не жизнью».
В то время вы как раз окончили школу и поступили на физический факультет МГУ им. М.Ломоносова. Кем вы себя считали: физиком, лириком? Или же этот спор схоластический?
– Конечно, спор надуманный. Это, как у Слуцкого: «Физики – в почете, лирики – в загоне. Дело не в простом расчете, дело в мировом законе». Была еще дискуссия: «Нужна ли в космосе ветка сирени?» На самом деле все это журналистские штучки, но этот штамп, разделение на физиков и лириков, оказался очень живуч. Вспомним, Бородин – химик, Эйнштейн играл на скрипке. На деле, это две стороны одной медали, левое и правое полушарие мозга, рацио и интуиция. Наука и творчество взаимно дополняют друг друга, ибо человек един.
– Как вы сегодня относитесь к науке, продолжаете ли заниматься научной деятельностью?
– Быть физиком – это диагноз. Это способ мышления, стремление глядеть в корень явления и находить решение задачи наиболее коротким и красивым способом. А задача может быть какая угодно: прибить полку к стенке или сочинить песню на стихи Слуцкого.
– Честно говоря, сложно представить вас таким рациональным, расчетливым технократом…
– Но как-то же я был в науке 20 лет, диссертацию написал… Сейчас научной деятельностью не занимаюсь, но живой интерес остался. Я по-прежнему в курсе дел, особенно в своей научной области. Помимо этого интересуюсь космологией, проблемой происхождения Вселенной. Происхождение человека меня тоже интересует.
– Вы верующий?
– Я не религиозен, но сказать, что не верующий – не могу. Я верю в лучшее в человеке, а это связано с тем, что люди называют Бог, Создатель.
– Значит, для вас вера – это не обрядовость, не свечки и поклоны, а что-то духовное и даже где-то рациональное?
– Когда углубляешься в проблему происхождения жизни на Земле, невозможно обойтись без гипотезы Создателя. Тому есть масса примеров. Вот, скажем, в нашей клетке работает определенная молекулярная фабрика по выработке белков – основы жизни. С одной стороны, в нее вставлена ДНК – перфолента, где зашифрована последовательность аминокислот белка, с другой – подходят материалы в виде аминокислот. На выходе получается белок, созданный в соответствии с программой ДНК. Этот комплекс называется рибосома. Ученые пытались проследить эволюцию рибосомы от одноклеточных и не обнаружили никакой качественной разницы. Напрашивается вывод, что рибосома была создана кем-то однажды и навсегда. Кем?
Опять же, на практике дарвинизм никто не доказал. Дарвин говорил, что один вид происходит от другого путем естественного отбора, эволюции. Но практических подтверждений тому нет. Не найдена промежуточная форма жизни между обезьяной и человеком. Такое чувство, что человеческая ветвь была создана кем-то. Кем?
– Наверное, я сто первый, кто задает этот вопрос, и все же… Недавно вы отказались выступать на юбилейном концерте Юрия Башмета. Почему?
– Я бесконечно уважаю музыканта Юрия Башмета, и здесь дело не в нем, а в «законе Димы Яковлева», которым запретили американцам усыновлять русских детей. Башмет – мой друг и коллега, увидеть которого хотя бы раз в год – уже счастье, поскольку он все время в разъездах. Несколько раз мы вместе выступали на сцене, впервые – в киноконцертном зале «Россия» на вечере памяти Окуджавы в 1997 году: я – на гитаре, он – на альте. Так что выступление на его юбилее было для меня важным событием. Мы собирались исполнить мою песню на стихи Бориса Рыжего, уже была написана партитура, я предвкушал то счастье, которое испытаю на сцене. И буквально накануне нашей первой репетиции натыкаюсь на его интервью, где он очень расплывчато отвечает на прямой вопрос: как он относится к «закону Димы Яковлева»? – и добавляет, что обожает Путина за то, что тот не считает американцев нашими начальниками. Тогда я позвонил, и спрашиваю: «Ты это говорил?» – «Говорил» – «В таком случае я не могу с тобой выступать, ведь это воспримут как выражение солидарности» – «Ну что ж, твое право. Я уважаю твою позицию».
Мои внуки – американцы, в их жилах течет русская, таджикская, ирландская, шотландская кровь. Они сами – продукт хороших отношений между нашими народами. И таких, как они, – десятки тысяч. Смешно думать, что американцы и русские находятся в состоянии «холодной войны». Мы тесно общаемся друг с другом, и никакие политики нам в этом не помешают. Вообще, мы слишком много позволяем своему правительству. Правительство – это всего лишь управдом в нашем доме, и не должно лезть туда, куда его не просят. А у нас лезут во все дела подряд. Считаю, что пока у нас не будет прозрачных выборов и свободной прессы, толку не будет.
– А каково ваше отношение к «закону Димы Яковлева»?
– Это совершенно глупый, нелепый, людоедский закон. Вы хотели ответить на «список Магнитского»? Отвечайте, но при чем здесь дети? Можно было найти массу ассиметричных ответов, к примеру, выслать из России несколько шпионов, дипломатов.
Я к этой проблеме стою близко, поскольку сам полтора десятка лет занимаюсь беспризорными детьми, у нас с супругой есть свой фонд Татьяны и Сергея Никитиных. Когда-то я сдружился с учителем истории смоленского интерната для слепых и слабовидящих детей Николаем Соловьевым, который и сам был незрячим. У него было двое детей. И он из своего поселка на границе с Белоруссией на четырех электричках – так дешевле – добирался до Москвы и пел в подземных переходах, чтобы поправить бюджет семьи. В 90-х гг. мы узнали, что его интернат находится в плачевном состоянии, температура в спальном корпусе всего +12 градусов. Татьяна привлекла знакомых итальянцев, они дали денег. С этого все и началось. Коля умер от инсульта в 49 лет. Но мы прикипели к его семье, к интернату, создали свой фонд, стали делать в интернате ремонт, возить детей в Евпаторию.
– Вы часто поете дуэтом с супругой. Почему же она не приехала вместе с вами?
– Мы и планировали приехать вместе. Но, к сожалению, Татьяна больна и сейчас лечится.
– Как вы считаете, почему такие сложные отношения между Украиной и Россией?
– Сложные отношения между правительствами. Между людьми этого нет. Это все игры начальства, а на вершине пирамиды – очевидная денежная выгода. Все это цинично, бессовестно, Богом здесь не пахнет. У меня вызывает смех и возмущение когда власть имущие зажигают свечки и крестятся в церквях. Да на них же пробы ставить негде! А церковные иерархи это лицемерие и цинизм приветствуют.
– Чем вы планируете заниматься в ближайшем будущем, в творческом, разумеется, плане?
– Сейчас на выходе – диск на стихи Юнны Мориц, других наших классиков. До сих пор толком не записаны песни на слова Давида Самойлова и Арсения Тарковского. На очереди проект «Мы – люди Севера». Сейчас Михаил Левтин приглашает писать музыку к спектаклю. А еще мы пишем книгу о нашей жизни. Это будет такая мозаика из воспоминаний, фотографий, свидетельств прошлых лет, рассказов о детстве, размышлений на творческие темы. Эта мозаика и составит портрет нашей творческой жизни.
Так что планов много. Дай Бог, чтобы все они осуществились.
– У вас постоянный состав музыкантов?
– Да, со своими музыкантами я работаю достаточно давно. Еще иногда бывает струнный квартет, флейта. А вот, скажем, на вечере памяти Вячеслава Тихонова мы исполняли с оркестром кинематографии в зале Чайковского песню на слова Бориса Рыжего «Над домами» – ту самую, которую я собирался петь с Юрием Башметом.
В заключение хочу отметить, что у нас нет института рецензии на авторские песни. На театральные постановки – худо-бедно есть, а вот с нами… Мечтаю о том, чтобы журналисты, ничего не спрашивая, приходили на концерты, а потом описывали свои впечатления. Но, видимо, для СМИ это «не формат». Хотя, даже если это так, свои рецензии журналисты могут сбрасывать на сайт Татьяны и Сергея Никитиных, который несложно найти в Интернете.
Станислав Козлов.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике