Приговор «По делу Макар» – не за горами

30 октября состоялось очередное заседание по делу Оксаны Макар. В ходе начавшихся прений выяснилось, что государственное обвинение потребовало пожизненного заключения для Краснощека, 15 лет лишения свободы для Присяжнюка и 14 лет – для Погосяна согласно ч.4 ст. 152, п.4,10, 12 ч.2 ст. 115 и ч.3 ст.153 УК Украины за умышленное убийство, совершенное с особой жестокостью, сопряженное с групповым изнасилованием в извращенной форме.
Адвокаты Татьяны Суровицкой, матери убитой девушки, не согласны с такой позицией прокуратуры. И Василюк, и Скоробогатов, и нардеп Катеринчук, сразу после выборов поспешивший в Николаев, объяснили свое возмущение тем, что вина всех троих в умышленном убийстве и групповом изнасиловании доказана полностью. Кроме того, Николай Катеринчук считает Максима Присяжнюка наиболее виновным в этой троице, потому что именно он придумал и организовал «операцию» по избавлению от тела еще живой Оксаны Макар.
Николай Катеринчук произнес настолько пламенную речь, что заслушался даже Евгений Краснощек...
Татьяна Суровицкая также обратилась к суду – с просьбой принять такое решение, чтобы «на земле на трех мерзавцев стало меньше».
Далее слово было предоставлено адвокатам подсудимых. Лариса Завадская, защищая Краснощека, выражает уверенность в том, что Оксана сама спровоцировала подсудимых, чтобы получить от них деньги. Продолжая эту тему, адвокат Артема Погосяна Иван Чуб впервые на процессе произнес термины «виктимное поведение» и «эксцесс исполнителя», а защитник Присяжнюка Антон Долгов упрекнул в халатности досудебное следствие, в ходе которого Оксана была опрошена только раз, и то – под воздействием сильнодействующих лекарств, при этом она сказала, что ее «кто-то насиловал... в темной комнате были трое...». По мнению Долгова, в таком серьезном деле, как это, не может быть расплывчатых свидетельств: девушку вполне могли и должны были опросить еще раз, ведь она все время была в сознании, а также провести очную ставку с обвиняемыми. Ни того, ни другого сделано не было. Еще защитника интересовало отсутствие экспертизы на алкоголь в крови Оксаны. Он считает, что Оксана не была настолько пьяной, чтобы не осознавать происходящего: она могла не раз уйти и из бара «Рыбка», и из магазина, да и из квартиры Присяжнюка тоже. О ее готовности к «интиму», по словам Долгова, свидетельствовал тот факт, что в ванной, куда ее отправил недовольный ее появлением в своей квартире Присяжнюк, она сняла нижнее белье, снова натянув на себя джинсы. Для чего?
Иван Чуб в качестве одного из аргументов в пользу своего подзащитного привел материалы дела в той части, где упоминаются административные правонарушения (хулиганство, распитие спиртного в общественных местах, проституция), совершенные ранее Оксаной и подтвержденные милицейскими протоколами. Также он считает, что:
– Следствие пошло по ложному пути наименьшего сопротивления, необоснованно предъявив обвинение Погосяну. Он свою вину не признает, она не доказана. Мало того: он сам едва не лишился жизни, так как Краснощек после случившегося не раз предлагал Присяжнюку «убрать ненужного свидетеля». Присяжнюк оба раза отговорил Краснощека от этого. Биологическая экспертиза не доказала вступление Погосяна в половой контакт с Макар: никаких следов этого не обнаружено. Кровь Макар на штанах Погосяна может свидетельствовать о том, что она порезала палец, когда разбила рюмку, сидя на коленях у парня. Она сидела на коленях у всех по очереди, так как в кухне было всего три табуретки.
Антон Долгов утверждает в свою очередь, что роль Присяжнюка в преступлении незначительна:
– Проснулся, увидел, что вместо двоих пришли трое, был недоволен. Телесные повреждения, которые, по мнению гособвинения, Макар получила вследствие принуждения ее к половому контакту, она могла получить тогда, когда ее тело уронил Краснощек, вынося из квартиры. И после того: когда, думая, что она мертва, ее сбрасывали с этажа на этаж, транспортируя в подвал недостроя на ул. Дзержинского. Считаю, что суду при вынесении приговора необходимо разграничить роль каждого в этом деле, во многом базирующемся на показаниях свидетелей, которые не знают, как все было на самом деле, и на косвенных доказательствах.
В конце концов, адвокат Погосяна Чуб заявил суду, что его подзащитный должен быть оправдан по все пунктам обвинения: не душил, не насиловал, сговора никакого не было: с двумя другими обвиняемыми он познакомился только в тот день.
Свои «последние слова» на заседании по делу Оксаны Макар подсудимые говорили по-разному. Артем Погосян сказал, что он бы раскаялся, только не знает, в чем каяться:
– Я не вступал ни в какой сговор. Я пошел в этот день «в город» развеяться: 31 января у меня умер папа, 9 марта были сороковины. Чтобы залить горе, нашлись собутыльники. Оксана с нами пошла добровольно. Я не предполагал, что все это так закончится. А потом мне было страшно: Краснощек запер входную дверь на ключ, а мне стало плохо после того, как я увидел, что он задушил девушку. Я хотел уйти – Краснощек меня не пустил. Максим вывел меня на балкон подышать воздухом (у Погосяна, с его слов и со слов его адвоката, – больное сердце и повышенное давление). У меня была возможность убежать, когда мы шли на стройку, я ею не воспользовался. Стыдно сказать, но меня запугали. В дальнейшем, когда меня выпустили под подписку, я имел возможность сбежать, но не сделал этого. Сотрудничал со следствием.
Об этом же говорил Присяжнюк. Он, в отличие от остальных, попросил прощения у родственников погибшей:
– За то, что не сообразил сразу, как надо действовать – вызвать милицию, за неадекватную ситуацию... Я не насильник и не убийца. С человеческой точки зрения я виноват: слабохарактерен, испугался. Об этом жалею. В ситуацию, в которую я попал, может попасть любой.
Краснощек же разразился целой речью:
– Я все сказал раньше. Вы хотите услышать от меня слова раскаяния? Не услышите. У меня нет желания просить прощения у матери девушки. Так случилось, и все. Виноваты и мы, и общество в целом. Было бы хорошо, чтобы этот процесс послужил уроком всем. Все мы виноваты: кто-то действовал, кто-то бездействовал. Такой у нас народ. Геббельс сказал: «Если хочешь уничтожить нацию – вырви у нее мозг». У нашей нации мозга нет, – заключил Краснощек.
После заседания Татьяна Суровицкая была крайне недовольна позицией прокуратуры в деле Оксаны Макар, считая, что всем троим подсудимым надо давать пожизненное заключение и намекая невесть на что:
Меня просто «колбасило»: со стороны прокуратуры это плевок в лицо мне и обществу. Мне понятно, почему это произошло... А когда выступали защитники этих троих, мне хотелось заклеить им рты скотчем. Если надо, на улицы городов Украины вновь выйдут общественники, протестуя против слишком мягкого приговора, – уверенно сказала Татьяна Суровицкая. – Я злюсь на весь мир, но мир не виноват. Они не раскаиваются, хотя виновны все трое, насиловали все втроем – это к бабке не ходи. Просто хотят избежать наказания. Краснощек что? Ему терять нечего, ему дадут пожизненное. Жрать дадут, помоют, и сколько ему Бог дал, столько он и будет жить. А те со временем откупятся, деньги есть. Но мы будем бороться до последнего. Мы добьемся, чтоб им всем дали пожизненное. Этим троим зверям нет места на земле...
Нардеп Николай Катеринчук выразился спокойнее:
– Мнение прокуратуры по данному делу удивило. Непонятно это разграничение ответственности для всех троих, ведь их роль в убийстве одинакова. Еще более несостоятельно заявление адвоката Чуба об освобождении Погосяна...
Суд удалился в совещательную комнату, ему предстоит принять нелегкое во всех смыслах и справедливое решение. Приговор по «делу Оксаны Макар» будет оглашен 20 ноября.
Елена Кураса.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике