Счастье есть

Мария Павловна вытерла чистой салфеткой липкие губы и в раздумьях уставилась на блюдо с яблочной шарлоткой. Пирог был еще теплым, так и таял во рту. Она съела уже два кусочка, но это была капля в море при ее-то комплекции. Подумав, решительно потянулась за следующим. В кухонной двери, как раненый зверь, заорал Миша.
Не трожь, убью! – кричал что есть мочи.
Этот гад, муж то бишь, опять явился домой на подпитии. Марию аж передернуло от отвращения, но вопли ее не испугали нисколечко. Только и горазд что орать, – про себя усмехнулась женщина и бросила ему в лицо самые горькие, самые обидные слова, на какие только была способна.
Тряпка, синюшник, алкоголик! Это ты виноват, что мы так живем! – и выпихнула отчаянно воняющего перегаром благоверного за дверь.
У Марии Павловны не было в жизни счастья. И радости не было тоже. Так она сама говорила, и не нашлось никого, кто бы ей возразил. Потому как это было очевидно – нет у Марии Павловны в жизни ни счастья, ни радости. И мало было надежд, что ей в этом плане удастся что-то исправить либо наверстать, – как-никак, ей уже под 50.
Мария Павловна налила большую чашку чая и подцепила за краешек очередной кусочек шарлотки. И вдруг, прям ни с того ни с сего, горько расплакалась.
...Маша выросла в благополучной, дружной и обеспеченной семье. Папа, военный, дома бывал редко, поэтому баловал ее и младшего брата безмерно. Мама была строгой воспитательницей, и ее авторитет в глазах детей и мужа был непоколебим. Возможно, именно поэтому и учеба, и подростковый возраст прошли гладко и без каких-либо проблем. И Машка, и брат ее успешно окончили школу, поступили в институт, а по завершении учебы устроились на хорошую работу. Ваня – на судостроительный завод, а Маша - конструктором в бюро-«ящик», которых тогда в закрытом Николаеве было пруд пруди.
Мария, девушка видная, и в какой-то мере даже завидная партия, замуж выскочила рано. Но с первым супругом она прожила недолго. Так уж сложилось, хотя любила она его без памяти. Если бы не властная мама, всегда лучше знающая, как лучше и правильней следует жить, возможно, все сложилось бы иначе. Ее избранник, подающий надежды инженер, попался на валютных махинациях. История вышла мутной и некрасивой, и мама, добропорядочная мадам, державшая «нос по ветру», быстро сообразила, что от нее надо держаться подальше. Как и от бывшего зятя тоже. Именно она настояла на разводе, чтобы не запачкать добрую репутацию семейства. Избавиться Маше пришлось и от ожидаемого ребенка. Мать радовалась, что малый срок, иначе пришлось бы предпринимать серьезные шаги. Рыдая, Маша сходила в больницу, а когда ее личная жизнь наладилась вновь, стало известно, что материнство она не познает никогда. Но эти слезы уже были выплаканы.
Куда после всех перипетий подевался ее первый супруг, Маша не знала и не интересовалась. Зачем? Что было, быльем поросло, стерлось из памяти, тем более что за ней стал ухаживать Миша, начальник отдела ее конструкторского бюро, человек солидный, уважаемый. А то, что старше на пятнадцать лет, даже хорошо – надежнее будет. Сыграли свадьбу, зажили вместе, и все было отлично – ровная семейная жизнь без перепадов и излишней страсти. А потом рухнула империя...
Маша и Миша потеряли работу одновременно, просто закрылось их КБ, и люди оказались на улице. Унаследовавшая от мамы, пусть и не работавшей никогда, практическую хватку, женщина сориентировалась довольно быстро. Первая с подружками челночная поездка в Польшу дала свои плоды, потихоньку-помаленьку Мария раскрутила свой бизнес по продаже женской одежды.
Михаил же растерялся и долго не мог найти почву под ногами. Работы, достойной его квалификации и опыта, в Николаеве не было. Он мыкался по отделам кадров уцелевших, но влачащих жалкое существование, заводов. Все без толку. От отчаяния стал «заглядывать» в стакан. Сначала изредка, потом чаще и чаще. Мария поставила мужу условие – ты пьешь, я съедаю пирожное. На такое Михаил пойти не мог. Он жуть как ненавидел толстых, расплывшихся баб, а в том, что Маша, если перестанет следить за собой, станет именно такой, сомнений не было.
С самого детства – спасибо маме за наследственность! – Маша была пышкой. Всю жизнь она с этой склонностью боролась, прилагая порой нечеловеческие усилия. Даже курить начала, чтобы есть не хотелось. Правда, охоту к этому быстро отбил папа, – в прямом смысле этого слова. И бегала по утрам, и плавала. А позже даже велотренажер приобрела. В принципе сохранить нормальную форму ей удалось, – она не была худышкой, а была такой себе аппетитной барышней, какие особенно нравятся мужчинам. А тут, нате вам, пожалуйста, – пирожные!
Какое-то время Миша мужественно держался, но каждая неудача в процессе поиска работы его настолько расстраивала, что другого спасения, кроме как выпить, он не видел. Только спиртное помогало ему сгладить картину безжалостной реальности,вспомнить и возомнить себя опять уважаемым начальником серьезного отдела в крупном КБ. Поначалу он Машины угрозы не воспринял всерьез. Ничего не понял и обрадовался (пронесло!), когда однажды заявился домой «с запашком», а Маша даже не стала ругаться. Зато она демонстративно достала шоколадный эклер и, усевшись напротив, облизывая выступающий после укуса со всех сторон крем, его слопала. Потом достала еще...
Со временем Миша устроился на работу охранником в супермаркете, но это ничего в его жизни кардинально уже не изменило. Привычка залить горе или, наоборот, отметить радость рюмкой, осталась. Маша тоже держала слово – при малейших подозрениях, что муж выпил, доставала тарелку сладостей, чтобы закусить свое горе от его пьянства. Друзья, родственники пытались образумить жену и мужа, но никто не хотел уступать.
...Живут они по-прежнему вместе. От частых возлияний Миша постарел раньше времени. Ему уже как-то все равно, что Маша превратилась в 150-килограммовую бабищу, и только иногда он, будто очнувшись от летаргического сна и вглядываясь в расплывшиеся черты жены, грозился ее убить, чтобы покончить с этим ужасом рядом с собой навсегда. Но он быстро остывает, понимая, что ничего уже не исправить. Мария Павловна стала яростной поклонницей телешоу про взвешенных и счастливых. В дни передачи, которую смотрит «от и до», она устраивается на кухне под телевизор, печет шарлотку и всем сердцем сопереживает неудачам и несчастливым историям толстяков, которые так же, как и она, заедали свое горе вкусненьким, но вдруг прозрели. В ее жизни просвета и радости нет. А, может быть, счастье – есть?
Агита Исайкина.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике