Призрак невесты

Несмотря на экстремальные погодные условия, – жара навалилась на город потной, тяжелой тушей, – несмотря на это, были одеты бойцы невидимого фронта в одежду черную и, не сказать, чтоб очень легкую. Видимо, для пущей невидимости. Оттого было бойцам как-то душно на душе и вообще неуютно, и хотелось почесаться, да устав не позволял.
Двое парней в черном, вяло помахивая дубинками, патрулировали ночную Набережную. Полными лунами горели над ней фонари. Гуляющих горожан особо не наблюдалось – умные и благоразумные, как уже сообщалось, спали под кондиционерами, а остальные, даже не очень умные, тоже спали – дураков нет бродить.
А пэпэсники бродили, несли нелегкую службу преимущественно молча. Потому как знали они друг друга давно, ходили парой часто и все уже было между ними сказано и рассказано. Говорить не хотелось и не хотелось лишний раз пускать в рот раскаленный воздух. На аллеях между гражданином Фалеевым и адмиралом Макаровым – это, если вдруг кто не знает, такие памятники стоят на Флотском бульваре – на аллеях выстроилось много-много лавочек, и напарники любили тут посидеть – то тут, то там.
Курить они не курили, пиво на службе возбранялось категорически. Молча сидели бойцы, слушали летнюю ночь, всматривались в нее привыкшими к темноте глазами. Вверенный им участок отсюда хорошо просматривался и прослушивался. Было очень темно и как-то покойно – три часа ночи, самый тихий, сонный и смертный час. Ничего такого уже не случится, – нашептывала патрульным ментовская чуйка, – ничего не случится, можно спокойно перекемарить часок на теплой лавке. На свежем-свежем воздухе, над речечкой, под звездами – ах!.. какая красота…
Верные своему служебному долгу, два товарища гнали, как могли, от себя коварную чуйку. Старший встал с уютной лавочки, лаконично сообщил младшему: «Пойду отолью», – и пошел проверить в ближайших кустах оперативную обстановку. Младший остался один, усилием дремлющей воли он тоже оторвал себя от скамейки и неуставно потянулся – все равно никто не видит же. Эх, подвела их в ту ночь ментовская чуйка…
Видели. Пелена сна мигом слетела с бойца – он вдруг заметил прямо напротив себя девушку, стоящую на парапете. Одинокую, как и он сам. Это показалось ему очень странным. Во-первых, еще минуту назад никакой девушки не было. Никого не было. Во-вторых, девушка нарядилась, как минимум, странно для ночных прогулок по Набережной – на ней надето было роскошное свадебное платье, фата и все прочее, что полагается для невесты.
«Гражданка! – почему-то шепотом позвал ее Младший. – Гражданка, с вами все в порядке?». Гражданка в белом ничего не ответила, но протянула к Младшему бледные руки. На раскрытых ладошках стояли белые же туфельки на высоких каблуках. В призрачном свете полных лун фонарей бдительный патрульный заметил: один каблук был сломан, просто брутально выворочен. И что с этим делать? Служебные инструкции ответа не содержали, Старшего рядом не было.
Но делать что-то надо было. Мужчина в черном сделал шаг навстречу девушке в белом. И еще шаг, и еще… Подошел, короче, к ней совсем близко. Странная, действительно, оказалась девушка. Ладно еще, что ночью, одна, в свадебном платье и босиком. Ладно, что туфельки дорогущие изломала, – в жизни чего только не случается. Тем более – по ночам, тем более – в такую жарюку. Странно было другое. При ближайшем рассмотрении рассмотреть невесту не очень получалось. Она то ли расплывалась в глазах у Младшего, то ли и впрямь была полупрозрачной. «Надо бы отдохнуть, выспаться хотя бы, что ли», – подумал себе молодой человек, но вслух ничего такого не сказал, а довольно решительно протянул даме руку, чтобы помочь спуститься с парапета на землю.
Наверное, она неправильно его поняла. Наверное, она подумала, что он хочет отобрать у нее туфельки. А может, еще чего себе понапридумывала. Их, девушек, разве ж поймешь, трудно с ними… Это Младший знал не из Устава, а из собственного опыта личной жизни. Но оказалось, что его прежние знакомые чудили все-таки поменьше, чем эта. Невеста не отшатнулась и не попыталась сбежать – ее просто… не стало! Была вот, была, – раз! – и исчезла. Как мыльный пузырь. Даже туфельки не осталось.
А он так и остался стоять – с поднятой рукой и открытым ртом. Недолго, правда, стоял – подтянулся из кустов Старший, поинтересовался расслаблено: «А что это ты тут, памятник Ленину из себя изображаешь или привидение увидел?». Следующие минут пять Старший, морща потный лоб под форменным головным убором, выслушивал сложную и нецензурную тираду пояснений – Младшему сильно не хватало запаса уставной, нормативной лексики. «Отсыпь травы!» – прервал он, наконец, рассказ товарища. Задумался ненадолго и прибавил: «Перегрелся ты, пацан, без базара. Только больше никому такое не рассказывай. А то комиссуют прямо в дурку».
Еще несколько минут они патрулировали молча, и вдруг… Теперь уже матерился Старший – недолго, но ярко. Потом спросил: «Она?». Она, конечно, она! – девушка в белом смотрела на них из-за жуткого гигантского цветка, почти сливаясь с белым лепестком этой уродливой железяки, переполовинившей Верхнюю Набережную. И почему именно здесь так полюбляют фотографироваться невесты?..
Она протягивала двум бойцам нарядную, сверкающую стразами туфельку с поломанным каблуком. «Золушка, блин, – сплюнул Старший. – Сюда иди, я сказал!». И попытался ухватить нарядную незнакомку хоть за что-нибудь. Это у него не вышло, несмотря на изрядный жизненный и служебный опыт. Вывернувшись из рук правопорядка, «Золушка» понеслась вниз по аляповатой лестнице. Патрульные кинулись за ней! Это было что-то. Что, зачем, почему – бред, просто бред какой-то!..
Два молодых, здоровых, тренированных и некурящих парня гонялись за хлипкой чокнутой – по Нижней Набережной, по Верхней, снова по Нижней, снова по Верхней… И не могли догнать! И подкрепление вызвать не могли – а как?.. Наконец, совершенно измочаленные, они остановились отдышаться и вытереть пот. Невеста, прижимая к декольтированной груди туфельку, тихонько качалась на цепях, обрамляющих памятник Макарову.
Старший, не потерявший – вот молодец-то! – самообладания, попытался вступить с ней в переговоры. Уже светало, и оба товарища четко увидели, как грустно она покачала головой. Встала и уныло побрела куда-то. Остановилась, махнула им рукой – то ли прощаясь, то ли маня за собой. Патрульные потянулись следом. Бежать они уже не могли и, как бы это сказать, – не хотели, что ли… Странная процессия – невеста, эскортируемая двумя стражами, – приблизилась ко Дворцу бракосочетаний на Никольской. Этот замечательный объект не входил в зону патрулирования напарников, но в тот момент им было абсолютно все равно. Чего-то недоставало глазу перед фасадом здания – не могло же это им показаться одновременно обоим…
Девушка подошла ближе – и растаяла в очередной раз. Все. Теперь все было на месте. На углу Никольской и Лягина стояла уже привычная взгляду бронзовая статуя невесты с болезненно отекшими ногами – чего она, бедолага, ждет здесь, чего дождется… Часы на горисполкоме пробили пять утра, и как-то сразу стало светло и людно на улице. Ее мели сонные дворники. Двое в черном еще минутку постояли у бронзовой статуи и отправились обратно, на Набережную. Утренний ветерок приятно холодил, подсушивал абсолютно мокрую форму.
По начальству они доложились, что ночь прошла без приключений. Но, крепко вдвоем выпив в тот же вечер, пришли к выводу, что надо идти сдаваться. Доктор им попался веселый, «незабобонный» и… хорошо мне знакомый. Он быстро парней успокоил, прописал что-то безвредное – вроде брома с красивым научным названием, заодно предписал максимум спортзала и побольше активной личной жизни.
А историю эту рассказал мне… Не надо его осуждать: врачебная тайна – это, все ж таки, не тайна исповеди. А людям, глядишь, интересно будет. Вот и я поинтересовалась: «Доктор, а вы, вообще, что сами-то думаете по этому поводу? Массовый психоз, групповая галлюцинация на фоне теплового удара и излишнего служебного рвения?». (А?! – как я вам? – могу ж сформулировать, если надо!..). «Не знаю, не знаю», – в ответ напустил врачебного туману доктор.
И рассказал то ли легенду, то ли правдивую, но очень грустную историю – о том, как возле этого ужасного цветка на Набережной убилась насмерть юная новобрачная. Свадебная фотосессия, как водится, искала выигрышные фоны для съемки. Решили пофоткаться на ступеньках, ведущих вниз от цветка. И вот тут-то, якобы, неосторожная невеста зацепилась каблучком за подол платья, не устояла на ногах и покатилась вниз!
Ужас-то какой… Ну, а при чем тогда бронзовая статуя на Никольской? «При чем, при чем, – почему-то обиделся локтор. – Это ты, дорогая моя, «Медного всадника» в детстве обчиталась. Ты, вообще, ноги этой статуи видела? Это ж диагноз, а не ноги, с такими ногами по лестницам не побегаешь, такие ноги лечить надо». Что он хотел этим сказать, – я, если честно, так и не поняла. Но за последнее время убедилась намертво: с врачами лучше не спорить. Сильно себе дороже будет.
Ирина Нежигай.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике