Взаперти

Галина Петровна перебирает старые фотографии. Сегодня они – единственное ее развлечение. Разглядывать любимые лица, вспоминать… Остановись, как говорится, счастливое мгновенье.
Мгновения спрессованы в года. Вот, вроде, вчера только все это было: муж – элегантный красавец в длинном пальто и шляпе, сама Галя – молодая, веселая. И, конечно же, Сашенька – совсем маленький, улыбчивый карапуз. Хорошенький какой… Снимков – черно-белых прямоугольничков величиной с ладонь – мало. Да и счастья Галине Петровне было отвешено немного. И совсем ненадолго.
В 31-м, в селе Орлово Поле, когда и где родилась сама девочка Галя, было как-то не до фотографий. Остаться б живу – на благодатный черноземный край навалился жуткий голод. Ей исполнилось всего-то годика два, когда папа, собрав все, какое нашлось, барахло в доме и по соседям, уехал – менять майно на продукты. Да и сгинул бесследно – многие тогда не возвращались живыми из таких поездок.
Потом, уже сильно позже, выяснилось: татко не помер, а попросту смалодушничал – сбежал от голода и злыдней, искать сытой жизни. Только вот счастья предательство не принесло. Да, он выжил – и тогда, и потом, на фронте. Вернулся через много лет в родное село, просил прощения у жены и дочки, но слишком поздно… Как они пережили с мамой страшные годы – не помнит, маленькая была. Ели бурьяны, пухли с голоду – как все… Выжили, и ладно. Мамке в ее же селе встретился хороший человек – стали жить вместе, потом, один за другим, народились у Гали шесть братиков и сестричек.
Всех вынянчила, а в 13 лет пошла работать, жили-то тяжело, бедно. По тем временам никого не удивляло, что девочка-подросток работает грузчиком. А она просто делала, что скажут. Говорили: надо таскать тяжеленные камни, – таскала. Мимо их села должна была пройти дорога «Одесса-Киев», объект стратегический, и работать плохо было нельзя. Кто плохо работал, того злобный комендант лично порол плеткой! Такой себе соцреализм…
Она помогла маме растить орду детей, но когда захотела завести своих – не получилось. Тетенька в белом халате сочувственно развела руками: у вас, милая моя, матка не развилась; разве вам, милая моя, родители не говорили, что девочкам нельзя поднимать тяжести?.. К тому времени Галя с мужем жили далеко от страшной киевской трассы, в Луганске, в согласии и достатке жили, оба работали на шахте. Муж поддержал Галю, когда она заговорила о том, чтобы усыновить ребенка, раз уж своих не будет. Только давай мальчишку возьмем, – сказал. А ей все равно было – лишь бы совсем маленького ребеночка, чтоб выходить-вынянчить как своего….
Ближайший детдом был совсем недалеко, в 70 километрах,– в Червонограде. Внимательная заведующая выслушала, кивнула: помогу, езжай домой, жди – я позвоню. И уже скоро позвонила. Галя неслась в Червоноград, как каравелла под сверкающими парусами! Вот он… Мальчик, ему всего-то четыре недельки от роду, мама отказалась от него при рождении… Впрочем, никакие такие подробности ее совершенно не интересовали: мой, беру, сынок, Сашенька!!!
Мудрая заведующая ребенка сразу не отдала, сказала: остынь, подумай еще раз хорошенько – непросто растить чужого ребенка, по-разному это заканчивается. Ты, сказала, поспи-ка у меня в кабинете на диванчике, а утром уже спокойно поговорим, и решим тогда.
На диванчик Галя не пошла – положила один на другой пару матрасов с пустых кроватей и примостилась возле Сашеньки. Он спал плохо, поносил, плакал. Пеленала его, баюкала, плакала вместе с ним и смеялась от счастья: сыночек, любимый… Еле хватило сил дождаться утра и заведующей. А той и говорить ничего не надо было, только глянула на опухшее от слез лицо, – улыбнулась: ну, что ж, поздравляю!
Вот с этого самого момента и пришло в Галину жизнь счастье. Сашенька рос замечательным мальчиком – улыбчивым, послушным, учился хорошо. Они с мужем очень его любили, как своего, родного, или даже еще больше. И все бы замечательно, да только погостило счастье совсем мало. Муж начал пить – как все шахтеры. А напившись, поколачивал жену – так у них, шахтеров, было принято. Галя терпела, пока спьяну муж не поднял руку на сына.
Бежать подальше – чтоб не нашел! Почему они с Сашенькой уехали именно во Львов, где не было ни одного знакомого человека? Так все равно же было, куда ехать, а во Львове-то муж точно не стал бы их искать… Мир и впрямь не без добрых людей. Добрые люди взяли ее на квартиру, добрые люди помогли устроиться на хорошую работу. Так, совершенно неожиданно для себя, Галина стала… парикмахером – поучившись три месяца, освоила квалификацию мужского мастера, а потом легко научилась и женщин причесывать, и детей стричь.
Никогда и никакой работы она не боялась, трудилась, не зная отдыха, в трех, как минимум, местах. А все мысли, помыслы и свободное время были заняты только Сашенькой, – чтоб все у него было и чтоб все-все было хорошо! Клиентура своя наработалась, коллеги уважали, начальство ценило, квартиру дали… Сын радовал, и она не могла на него нарадоваться. Наверное, это тоже было счастье. Наверняка.
Зачем только она послушалась маму? Уговорила ведь: возвращайся – я совсем старая становлюсь, хочу, чтоб вы с внуком были рядом, вся родня в Николаеве, а ты среди чужих людей… Поменяла львовскую квартиру на николаевскую, переехала опять и скоро выяснила: чужие люди – здесь, а родня как раз там и осталась. Никто никому был не нужен, все пришлось начинать с чистого листа, все зарабатывать заново: и авторитет, и клиентуру. Да к тому же в Николаеве отыскал-таки Галю с сыном и бывший муженек, на тот момент совершенно спившийся. Перебрался за нею следом, чтобы быть поближе. Съехаться они не съехались, но, так, общались – сын ведь общий. Какая разница, что приемный. Родной, самый-самый родной.
Правду Сашеньке мама решилась рассказать, когда тому было уже года 23, и он собрался жениться. На тот момент сын отучился – в судостроительном техникуме, потом в НКИ, на хорошую работу устроился. Невесту, можно так сказать, мама ему сама присватала. Милая тихая девочка Люда работала с ней вместе в Доме быта, тоже парикмахером, – только начинала работать. Саша как-то сразу положил на нее глаз и скоро заявил: женюсь!
Женись, сынок, только давай сначала поговорим. Они сели рядышком – как в детстве, когда он поверял маме свои разные важные тайны. Только теперь она рассказывала ему свою самую главную тайну, волновалась ужасно, плакала. Все, как есть, рассказала: и как каменюки таскала – потяжелее выбирала, чтоб комендант не выпорол; и про Червоноград – как лежала без сна у его кроватки, подхватываясь на каждый всхлип… Саша выслушал молча, потом обнял ее и сказал: мама, ты для меня – самый родной и любимый человек на свете, я все сделаю, чтоб тебе было хорошо! Когда это было-то – лет 25 назад? Больше…
Молодые поселились поначалу в ее квартирке, но скоро переехали к отцу – там гораздо просторнее. Прожили вместе, увы, недолго. Однажды утром, похмельной жаждою томимый, хозяин квартиры отыскал в холодильнике какую-то прозрачную, резко пахнущую жидкость и, не раздумывая, залпом ее выпил. Жидкость оказалась пергидролем, невесть как попавшим в холодильник. Умирал Сашин отец в муках, но уголовного дела не возбуждали – несчастный случай, с людьми пьющими и не такое бывает. Просторная квартира осталась в полном распоряжении молодой семьи, в которой скоро и дети пошли – мальчик и еще мальчик.
Галина Петровна по сей день жалеет непутевого мужа, ругает себя, что недоглядела… Но, уж коль так получилось, она готова была себя полностью посвятить внукам и любой другой помощи Сашеньке. Вот только за помощью к ней обращались все реже и реже: материального проку от пенсионерки совсем немного, да Саша и без того зарабатывал очень неплохо. Извини, мам, что не захожу, сама ведь понимаешь: семья, работа. Она понимала.
Плохо стало как-то сразу и… отовсюду. Саша потерял работу и едва устроился на смешные, в сравнении с прежними заработками, деньги. Старший внук набрал по жадности кредитов и был вынужден сбежать куда подальше – то ли из города, то ли вообще из страны. А на Галину Петровну навалились скопом старость, одиночество и болезни. Сказались десятилетия непосильного, без отдыха, труда. Инфаркт, инсульт, диабет, инвалидность – первая группа. Уже много лет натруженные ноги болят так, что ступить ими почти невозможно, а о том, чтобы спуститься с третьего этажа – в магазин или хоть на лавочке у подъезда посидеть, – и речи быть не может. Мам, извини, что не захожу, но ты же знаешь, сколько у нас проблем… Так ты бы хоть позвонил, сыночек… Некогда, мам…
Соцслужбы выделили Галине Петровне помощницу – добрую и проворную женщину Свету, которая три года легко и с улыбкой решала проблемы своей подопечной: по хозяйству там пошустрить или за продуктами-лекарствами сбегать. Потом Саша зачем-то отказался от этой помощи: не надо маме чужих людей в доме, у нее сын есть. Но сам, как и прежде, месяцами не навещал больную мать. С тех пор любая мелочь стала камнем преткновения – Галина Петровна с трудом может доковылять только до входной двери, дальше – никак…
Спасибо, помогают знакомые и соседи. Но у старых знакомых своя жизнь и свои проблемы, а соседи… В ветхой хрущевке на Бутомы остались практически одни старики – дом состарился вместе со своими жильцами. На одной площадке с Галиной Петровной – трое лежачих, и этажом выше, и этажом ниже – то же самое. Им бы самим кто помог. Соцслужба резонно кивает на сына – о вас есть кому заботиться. Как вариант – найти бы человека порядочного, чтоб досмотрел, сколько там ей осталось, – за квартиру. Но где ж его найти – порядочного?
Добровольные помощники находились сами – была совсем недавно история, которая едва не стоила Галине Петровне жилплощади, а, может, и жизни. Сначала один приветливый мужчинка объявился, представился нотариусом, потом другого привел. В результате, как только женщина слегла в госпиталь, документы на ее жилье были выкрадены, а квартира спешным образом – нотариально! – переоформлена на совсем другого человека. Аферу, правда, удалось разрушить – потребовались усилия адвоката и все, какие были, сбережения обманутой хозяйки. Странно, но правоохранительные органы на эту вопиющую историю не отреагировали никак. А ходить по инстанциям и добиваться правды у Галины Петровны нет никакой возможности. Она пыталась писать письма по этим самым инстанциям – получила в ответ формальные отписки, только сердце от обиды разболелось…
А Сашенька что… Приходил Сашенька. С супругой. Галине Петровне в тот день совсем плохо было – лежала, едва говорить могла, за «скорой» только-только дверь захлопнулась. Сын пришел, чтобы сообщить их семейное решение: в этой квартире теперь будет жить младший внук, а маму он заберет к себе: кусок хлеба у меня для тебя найдется. Кричал, настаивал. Она собрала последние силы и отказалась. Так некстати вдруг вспомнилась бутылка с пергидролем, убившим ее мужа, – зачем, скажите, ставить пергидроль в холодильник?.. Уходя, Сашенька сильно хлопнул дверью.
Галина Петровна снова перекладывает и рассматривает заветные фотографии. Неужели и она когда-то была счастлива? Жизнь прошла…
Ирина Нежигай.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике