Это нашей истории строки

Говорят, жизнь прожить — не поле перейти. Люди преклонного возраста подобны библиотеке, их память, словно десятки старых фолиантов, хранит для потомков живую историю страны, массу ярких воспоминаний, а огромный жизненный опыт достоин пристального внимания со стороны молодого поколения.
В уютном частном доме на улице Привольной в Ракетном Урочище живет ветеран Черноморского судостроительного завода Александра Ивановна Миронова. Недавно она отметила свое 90-летие. Ее судьба удивительным образом отражает историю целого поколения, на долю которого выпали Голодомор, репрессии, Великая Отечественная война, послевоенное восстановление народного хозяйства и много чего еще. Шурочка Миронова (в девичестве – Рагулина) родилась летом далекого 1928 года в селе Владимировка нынешней Николаевской области. У нее были любящие отец, мать и сестра Зоя, родившаяся пятью годами раньше. Но вскоре идиллия счастливой семейной жизни была нарушена.
Отец был человеком грамотным, работал в местной газете. В разгар кампании коллективизации, в 1930 г., завистники написали на него донос, мол, клевещет на советскую власть, публикует провокационные статьи. Недолго думая сотрудники ОГПУ – наследницы ЧК и предшественницы НКВД-КГБ – упекли его за решетку. Условия содержания – холодная и очень сырая одиночная камера плюс жестокие допросы – сыграли свою фатальную роль: отец заболел туберкулезом и быстро стал угасать на глазах. Чекисты «сжалились» и отправили его умирать домой. Александра Ивановна была совсем маленькой девчушкой – всего три года, но она отчетливо помнит последние дни жизни папы. Тогда, летом 1931 года, созрела вишня, и она кормила спелой вишней папу, уже не встававшего с постели. Очень скоро его не стало.
Позже мама с дочками по совету своего брата переехала в Кривой Рог, где устроилась штукатуром в «Криворожстрой». В это время здесь началось сооружение огромного металлургического комбината – «Криворожстали». Но вот условия жизни для рабочих были из рук вон плохими. Многие, в том числе и семья Рагулиных, жили в землянках, выкопанных прямо в поле и покрытых сверху камышом или соломой. Все удобства были на улице, а мылись люди с помощью тазиков или, чаще всего, прямо у себя на рабочем месте.
Строились не только промышленные объекты. Вскоре появился и т.н. «Соцгород» – Дом металлурга, жилые дома. Семья получила небольшую комнатушку, где, кроме них, также проживала женщина с маленькой девочкой. Позже за опоздание на работу эту несчастную упекли в тюрьму, а ее дочь отдали в детдом, где Зое и Шуре довелось с ней встретиться.
Александра Ивановна хорошо помнит голод начала 30-х гг. Тем, кто работал на городских предприятиях, выжить было легче – им выдавали продуктовые карточки. Урожай 1933 года выдался обильным, но рабочих рук для уборочной кампании в колхозах катастрофически не хватало: многие умерли либо опухли от голода и были нетрудоспособны. Из городов людей отправляли на уборку. Попала туда и их мама. Оплата была натуральной – кормили и давали продукты.
Годы лишений, жизнь в тяжелых условиях дали о себе знать: заболела туберкулезом и мама девочек. Ее отправили в специализированную лечебницу в Херсон, но спасти так и не смогли: в начале 1937 года она умерла.
Шура и ее старшая сестра оказались в Криворожском детском доме №11. С учетом разницы в возрасте, их хотели разлучить, отправив по разным группам, но младшая сестричка намертво вцепилась в руку старшей. В итоге администрация решила, что лучше будет оставить их вместе.
Они учились в школе, работали на приусадебном участке детдома, проходили трудовое обучение в столярной и слесарной мастерских. Позже появилось и военное дело: изучение стрелкового оружия, химзащита, действия при налетах авиации противника и т.д. Было очевидно, что страна готовится к войне.
Александра Ивановна вспоминает курьезный момент. В довоенном Кривом Роге открыли детский санаторий. Туда под Новый год обычно попадали дети начальства. Но с помощью райисполкома путевку получили и сестры Рагулины. Для не избалованных жизнью девочек санаторий казался раем: просторные и светлые спальные комнаты, кровати с белоснежным постельным бельем, пятиразовое питание, насыщенная культурная жизнь. А еще их, словно принцесс, нарядили в красивые платья. Когда пришло время возвращаться, Шура категорически отказалась покидать санаторий, причем была настолько убедительной, что ей даже продлили срок путевки.
Вскоре старшая сестра закончила школу фабрично-заводского обучения и пошла работать токарем, а Александра осталась в детдоме. Она росла гармонично развитым ребенком, хорошо училась, занималась акробатикой. Однажды их группа победила на соревнованиях в Днепропетровске и им подарили фотоаппарат на треноге, где вместо пленки использовались фотопластины.
Пришел сорок первый год, грянула война. Несмотря на бравые предвоенные лозунги, что будем бить врага малой кровью и на его территории, фронт стремительно приближался. И Шура таки разлучилась с сестрой: детский дом эвакуировали в, как тогда казалось, глубокий тыл – в город Пятигорск Ставропольского края.
Они ехали через Донбасс в «телячьих» вагонах вместе с овцами, которых использовали в пищу. По пути не раз попадали под бомбежки. Наконец, оказались на Северном Кавказе и были поражены невиданной красотой этих мест. Не раз детдом переезжал с место на место, спать приходилось то в каких-то бараках, то на полу спортзала. Здесь скопилось много эвакуированных детдомов из Украины, была даже группа испанских детей.
Вновь наступили голодные времена, пищи не хватало, питались в основном перловой кашей и соленым «калмыцким чаем» из отвара трав и овечьего жира с добавлением небольшого количества коровьего молока.
В Пятигорск эвакуировали не только детдома, но и ряд других организаций и учреждений, в том числе Ленинградскую оперетту. На их кухне готовил нехитрые обеды повар, работавший в оперетте, и в открытое окно часто доносилось его громкоголосое, завораживающее пение.
Еще несколько месяцев назад в это никто не верил, но к июлю 1942 года гитлеровцы дошли до Пятигорска. Город и его окрестности оказались под пятой оккупантов, которые, не церемонясь, отбирали у детей последние продукты, а на месте, где жили детдомовцы, расквартировали румынских солдат.
Им угрожала голодная смерть. И тогда директор детдома отобрал 12 воспитанников постарше, выписал им справки, удостоверяющие личность, и отпустил на все четыре стороны. Детям выдали какую-никакую одежду (ботинки пришлось надевать на голые ноги – не было ни носков, ни обмоток), чехлы от матрацев и наперники, которые для ночлега можно было набивать сеном, сухарей, по килограмму крупы и сушеной воблы. Всем порекомендовали искать работу – наниматься к частникам или идти в колхозы, которые немцы оставили нетронутыми с тем, чтобы они работали, как и прежде, но только на другое государство – «тысячелетний рейх».
Изнывая от летнего зноя, истоптав в кровь ступни ног, они двигались на родину, в родную Украину. По пути кое-кто нашел работу, и до Минвод дошли четыре парня и четыре девушки. Продукты кончились, по пути собирали какие-то корешки, картошку, кукурузу. Слава богу, немцы не обращали на них особого внимания, даже пускали в бараки на ночлег, но утром выставляли восвояси.
От группы откололись еще три парня. У Ростова оставшихся накормили и напоили чаем полицаи, помогли перебраться на правый берег Дона, хотя немцы, охранявшие мост, никого не пропускали. А в Ростове на рынке, продав часть своей одежды, вчерашние детдомовцы купили невиданный «деликатес» – рыбные котлеты.
Вскоре на станции они тайком пробрались в тесную будку состава, который, как оказалось, вез в сторону Украины раненых немцев. Места не хватало, несколько суток пришлось ехать стоя, не покидая укрытия. Наконец, состав прибыл в Днепропетровск. Город представлял собой жуткое зрелище – вокруг царили разруха и нищета.
Наконец, всеми правдами и неправдами ребята добрались до Кривого Рога. Здесь их пути разошлись. Шуру ее дядя – брат матери – решил отправить к родственникам на Николаевщину, где жилось сытнее и спокойнее. А старшая сестра Зоя, как оказалось, устроилась работать на машинно-тракторную станцию, чтобы избежать отправки на принудительную работу в Германию.
В Новом Буге Шура жила с дядей и тетей. Их дочь воевала на фронте, другую гитлеровцы угнали в Германию, а сын Валентин, окончивший десять классов, прятался от немцев, дабы не разделить судьбу сестры и не оказаться на немецкой каторге. Позже, после прихода Советской армии, его забрали в армию. Он выжил, но вернулся домой инвалидом, потеряв правую руку. Ему было запрещено писать, где конкретно находится его часть, и чтобы обойти запрет, он присылал родным открытки с видами населенных пунктов, где воевал. Такая вот конспирация.
Александра помогала родственникам по хозяйству, работала на огороде. А дядя, которого немцы обложили натуральным «оброком», заставляя сдавать продукты на благо рейха, прятал бочонки с медом, приговаривая: «Скоро наши придут, нужно будет их поддержать». Так и случилось – 8 марта 1944 года Новый Буг был освобожден, и в холодную весну красноармейцы согревались вкусным чаем с медом.
Осенью Александра пошла учиться в сельхозтехникум, но затем перевелась в Николаевский судостроительный техникум. Причина была курьезной: родственники посчитали, что работа агронома для девушки слишком тяжела, а вот профессия корабела – в самый раз.
Как бы то ни было, она навсегда связала свою трудовую биографию с судостроением. В техникуме, где тогда училось много выходцев из разных уголков огромного СССР, Шура познакомилась со своим будущим мужем Георгием. Вместе они окончили техникум в 1948 году и были направлены на завод им. А.Марти (Черноморский судостроительный завод). Георгий работал в главной технологической лаборатории, а Александра – технологом цеха №13. Когда она пришла, был отстроен только корпус цеха – ни станков, ни кранов, под ногами песок. Но уже очень скоро тут полностью выполнили отделочные работы и установили все необходимое оборудование.
В те годы завод строил артиллерийские крейсеры, подводные лодки и суда гражданского назначения. В цехе, где работало полторы сотни женщин, инициативная и отзывчивая Александра Ивановна стала председателем женсовета, помогала с получением путевок, лечением детей. Кроме того, она закончила факультет патентоведения, стала активным участником движения изобретателей и рационализаторов.
С достижением пенсионного возраста А.Миронова продолжала работать на ЧСЗ и окончательно ушла на пенсию только в 1988 году. А ее старшая сестра Зоя до самой пенсии проработала токарем шестого разряда механического цеха «Криворожстали».
В 1950 году у Александры родился сын Анатолий, спустя десять лет – дочь Лариса. Как и ее супруг, игравший на скрипке в оркестре народных инструментов, оба отличались музыкальными талантами. В итоге Анатолий, начинавший музыкальную карьеру с Игорем Крутым и Александром Серовым, стал автором и исполнителем песен, сейчас основную часть времени проводит в Париже, а Лариса преподает игру на гитаре и руководит ансамблем гитаристов городского Дворца культуры учащихся.
Несмотря на возраст, Александра Ивановна продолжает вести активный образ жизни, самостоятельно ходит за покупками, хлопочет по хозяйству, работает на огороде, до недавнего времени держала кур и гусей. Вы не поверите, но она каждое утро начинает с зарядки. «Закаляться нужно с детства, так нас учили в детдоме, – говорит она. – Нужно учиться и работать, делать всё своими руками».
В жизни её попались хорошие наставники. А что же эта бодрая 90-летняя женщина хочет пожелать молодежи?
– Желаю всем юношам и девушкам развиваться умственно и физически, поменьше уделяйте времени компьютеру и телевизору, больше читайте, следите за своим здоровьем. А главное – учеба и еще раз учеба. Учиться нужно всю жизнь. И тогда все у вас получится.
Станислав Козлов.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике