Космос Германа Титова

«Мы проснемся с тобой через тысячу лет,
Через тысячу весен и зим,
И окажутся сотни различных планет
По неясным причинам вблизи».
Владислав Дунаев.
Оказывается, Вселенную можно перестраивать. Стоит чуть повернуть нужную ручку управления, и все скопления звезд медленно поползут вправо. Или влево. По твоему желанию и команде. Можно заставить поменять место даже громадный шар Луны. Освещенная часть ее поверхности подобна распухшей щеке сказочного гиганта, которая, словно оспой, искорёжена кратерами вулканов и следами падений метеоритов. Из космоса, без завесы земной атмосферы, отчетливо просматривается пористость реголита – лунного грунта, усыпанного громадными каменными скоплениями. Вокруг них – кольца лунной коры, похожие на гигантские блюдца.
Через стекло иллюминатора космического корабля «Восток-2» Герману Степановичу Титову хорошо видно бездонное пространство Вселенной. С Земли ночное небо, усыпанное бесконечным количеством поблескивающих звезд, Герману всегда казалось сказочным. Теперь он в нем работал. Вспоминал пункты инструкции по управлению и ориентации корабля в космическом пространстве. В последовательности, усвоенной до автоматизма еще на тренажере, нажимал нужные кнопки, отслеживал колебания стрелок приборов и загорание сигнальных лампочек. Подробно записывал в журнале, как реагирует на поданные команды громадина корабля.
Это была его работа. Выполнение очередного пилотного задания. Но глаза космонавта фиксировали, как сдвигаются по желанию человека Луна, звезды. И в сознании оседало непередаваемое ощущение управления Мирозданием. Чтобы не показаться смешным или тронутым, он не записывал в бортовой журнал космического корабля и не сообщал о таком на Землю по радио связи. Но оно навсегда отпечаталось в душе. И не раз, как сейчас, отчетливо всплывало во снах на Земле.
Теперь часто вспоминается и чудо невесомости. Не то, которое многократно имитировалось во время тренировочных полетов. А реальное свободное плаванье в кресле командира корабля в течение целых суток, пока «Восток-2» семнадцать раз облетал вокруг Земли. Эта спокойная благодать невесомости будила в памяти тела пребывание в материнской утробе. И даже что-то еще более далекое. Возможно, рыбье передвижение далеких предков, заселявших когда-то земной океан…
Но чаще всего Титову грезился голубой шар Земли. Ее округлость с высоты орбиты воспринималась очень отчетливо. Узнаваемо скользили очертания морей, океанов, материков. По сравнению с черной пугающей бесконечностью Мироздания наша планета казалась совсем небольшой и беззащитной в своей удивительной голубизне. Ее красота и неповторимость пробуждали чувства гордости и бережливости. Как-то по-новому воспринимался и сам полет, те задания, которые приходилось выполнять космонавту. И весь его смысл…
Раньше, на Земле, Герману понималось, что запуском одного человека на орбиту занимаются тысячные коллективы ученых, рабочих громадной страны во многих ее городах и республиках. А успешный полет – не только его личная заслуга. Но подлинная значимость и грандиозность свершенного понялись лишь во время пребывания в космосе. Среди его молчаливой глобальной бездонности совсем с другой стороны приоткрылись безграничные возможности человечества, проживающего на таком маленьком голубом шаре. И та страшная опасность, которая связана с расхождениями между техническим могуществом и нравственно-психологическим несовершенством ее жителей. Бесконечность увиденного будила совсем новые, какие-то безграничные мысли…
Когда миновали первые празднично-наградные месяцы после успешного завершения полета, начали отчетливо проявляться изменения в сознании, оставленные теми фантастическими семнадцатью космическими зорями, которые он встретил всего за одни сутки своего пребывания на орбите.
Часто, обнимая по ночам голову Тамары, Герману приходило на ум, что она своей беззащитностью чем-то напоминает Землю. Он даже ласкал ее теперь осторожнее…
Они никогда не говорили на эту тему. Но, с молчаливой догадливостью, свойственной умным женщинам, жена скоро сама многое поняла.
– А ты стал совсем другим, – как-то прорвалось у нее.
– Возможно, – уклончиво согласился он. Улыбаясь, Герман для себя теперь объяснил, почему после полета у них родились две девчонки, хотя жена и он мечтали о сыне…
Со временем сгладилась и обида на вторичность его полета. Весь год после того, как их группу из шести человек отобрали для целевой подготовки к выходу на орбиту, у него и Юрия Гагарина все учитываемые показатели оказывались равными. Герман даже обладал важным преимуществом. При одинаковых оценках по всем результатам летных и физиологических испытаний он на целый год оказался моложе Гагарина. Кому первым лететь в космос, решала государственная комиссия. За несколько дней до старта сообщили: Титов назначен дублером.
Уже после удачного облета Земли любопытным журналистам на вопрос, почему выбор пал на Гагарина, руководство Центра по подготовке космонавтов объясняло, что решающую роль сыграло мнение Никиты Хрущева. А глава тогдашнего правительства предпочтение отдал имени первого космонавта Земли. Мол, оно тоже должно быть русским…
Когда Юрия Гагарина не стало, а Герман окончил военную академию генерального штаба, его назначили заместителем руководителя Центра, занимавшегося управлением космическими аппаратами. Ему пришлось серьезно вникать в проблемы подбора кадров для будущих космических полетов. Появилась возможность теснее общаться с психологами, которые проводили исследования, связанные с обживанием космоса. Понялось, что, по сути дела, задача первого космонавта мало чем отличалась от той, которую выполнили первопроходцы космоса – собаки Белка и Стрелка. Ученые и конструктора, занятые разработкой проекта запуска человека в космос, не могли точно рассчитать, как поведет себя личность в необычных условиях. Исследования, проводимые в советских и зарубежных НИИ, свидетельствовали: чем более впечатлителен человек, управляющий сложной технико-социальной системой, тем чаще такая система дает непредвиденные сбои. Вот почему для отбора пилотов на современные стратегические бомбардировщики психологи рекомендуют назначать людей с очень устойчивой психикой.
Никто не мог предсказать с уверенностью, как поведет себя человек, впервые оказавшийся в космосе. Нужен был не только хорошо подготовленный умный смельчак, но и человек со стальной психикой.
Поэтому для единичного облета вокруг Земли решили послать космонавта с хорошо прогнозируемым поведением. Открытость, доступность, простота общения и обаятельность Юрия Гагарина сыграли немалую роль в решении государственной комиссии. Титова оставили про запас, когда потребуется собирать более сложную информацию, необходимую для длительного пребывания в космосе…
Первоначально полет Космонавта-2 предусматривался только на три витка вокруг Земли. И не случайно именно Сергей Королев охотно поддержал предложение Титова прожить в космосе не менее суток.
Шестого августа, почти сорок лет тому назад, сидя в удобном кресле корабля, Титов отчетливо услышал долгожданную команду: «Пуск!» и почувствовал, как ракета, в отличие от самолета, без разбега, с места, все быстрее начинает уходить ввысь.
Тогда на его узеньких лейтенантских погонах было всего три звездочки. Сейчас на широких генеральских – звезды у него значительно крупнее. Но чем больше у нормального человека их количество и размер, тем сильнее груз ответственности на плечах. И многое видится иначе…
Двадцать пять часов пребывания в космосе многое изменили в жизни самого Германа. Они не только сделали его знаменитым. Он стал глубже осмысливать и внимательней относиться к происходящему на Земле.
Для одних вознесение в космос – простое передвижение. Как учили в школе, из пункта «А» в пункт «Б». Не случайно у первого в мире космонавта, почувствовавшего при запуске подъем ракеты, вырвалось: «Поехали!»...
А Титову после команды «Пуск!» подумалось о начале «Полета». В неизведанную высь, как посланцу Земли с особой миссией… В чем же суть его миссии, старался разобраться тогда Титов, совершая виток за витком над Землей. Над этим вопросом часто мучается и до сих пор….
Даже теперь, спустя почти сорок лет, ему помнится: тогда, в торжественной суете предстоящей встречи в редакции центральной газеты страны – «Известия», он все же выкроил время для знаменательной встречи с учителем своего отца Адрианом Митрофановичем Топоровым. Все-таки есть долг поколений…
Герман всегда чтил не только отца своего и мать, но и «духовного деда», как назвали в своих статьях журналисты Адриана Топорова. Имя этого удивительного человека еще с детских времен вспоминалось в семье Титовых. Из далекой Курской губернии Топоров в начале двадцатых добровольно приехал учительствовать в глухую алтайскую деревню. Помогал объединять бедняков в коммуну «Майское утро», вместе с ними ставил на ноги ее хозяйство. Но, главное, он сумел не только обучить коммунаровцев грамотности, умному хозяйствованию, но и взрастить у них любовь к музыке, литературе, глубокое уважение к педагогической профессии. Отец Германа тоже всю жизнь проработал успешным учителем.
По вечерам Топоров собирал в просторной столовой коммуны крестьян, читал и обсуждал с ними прозу и стихи русских и зарубежных писателей. Он внимательно записывал высказывания своих слушателей, а позднее издал книгу «Крестьяне о писателях».
Вот почему по жизни случилось так, что имя героя художественного произведения, посеянное в русской литературе пером великого Пушкина, запало в души родителей космонавта. А после полета Титова имя героя «Пиковой дамы» переместилось и в космос…
Повзрослевший Титов ничего не знал о дальнейшей судьбе Топорова. Вопрос любознательных журналистов о происхождении его имени помог разыскать «духовного деда». Герман пригласил его на встречу в «Известиях», которую транслировали по всем телеканалам страны.
Топоров появился в зале в одноцветной рубашке навыпуск, перехваченной плетеным черным пояском. Улыбающийся, щуплый, подвижный, словно сошедший с фотографий времен графа Толстого. Со всеми, не обращая внимания на возраст, часто использовал в разговоре теплое словцо: «Батенька…».
Уже после официальных разговоров с журналистами, в семейном кругу, Герман выведал удивительную историю дальнейшей жизни наставника коммунаровцев.
Оказывается, организатора «Майского утра», Адриана Митрофановича, добротворца и совестливеца, как отзывался о нем отец, в тридцать седьмом году арестовали. В обвинительных документах, которые показывал приехавший в Москву «дед», писалось: «Чтением литературы, тоскливыми скрипичными мелодиями Чайковского и Римского-Корсакова учитель Топоров расслабляет революционную волю трудящихся и отвлекает их от текущих политических и экономических задач».
А Топоров всей своей просветительской деятельностью и в публикациях старался доказать властям: глупо в революционном рвении сбрасывать за ненадобностью с корабля истории культуру и литературу прошлого времени. Только за то, что многие русские писатели были дворянами. Такое к добру не приводит…
Под конец встречи, прощаясь, Герман поинтересовался бытовыми условиями жизни «деда», выведал и про пенсию…
– Ой, батенька, – улыбнулся Топоров, – прижался к сыну и его семье. Пока не обижают… А пенсия у меня по старости… В горисполкоме растолковали, что годы работы в лагерях, хоть и реабилитирован полностью, в трудовой стаж не входят…
Сказал, что пополненную рукопись его книги «Крестьяне о писателях» новосибирское издательство два года тому назад отклонило. Как устаревшую и неактуальную. Но после полета Германа спохватились, телеграфировали… Просят срочно переслать рукопись для выпуска в свет…
Старик тогда обнял Титова за плечи:
– Космос, батенька, и на Земле мозги прочищает многим….
Они рассмеялись вместе. А Герман засек в уме: надо будет обязательно выкроить время, чтобы заскочить в Николаев.
И побывал. Даже дважды. Первый раз нагрянул неожиданно, проездом в Одессу. Областное начальство и представители СМИ встретили еще при подъезде к городу. Он сообщил, что намерен, прежде всего, повидаться с Топоровым. Вышла заминка. Оказалось, у «деда» дома такие условия, что журналистам стыдно показывать. Решили организовать встречу на обкомовской даче. Мол, туда доставят и Адриана Митрофановича…
Уже через час там собрались первые лица города и области, было приготовлено застолье. За столом, рядом с председателем горисполкома сидел Топоров. Секретарь обкома первый тост предложил выпить за гордость страны – Космонавта-2. Титов извинился, поднялся:
– Думается, товарищи, справедливее, прежде всего, отдать должное присутствующему среди нас Адриану Митрофановичу. Предлагаю выпить за его здоровье…
Потом поднимали бокалы за достижения советской страны в космосе. И за дальнейшие ее успехи…
Расставаясь, Титов шепнул первому секретарю обкома, что надеется в следующий приезд обязательно побывать у Топорова дома…
И, действительно, через год прибыл в Николаев уже с официальным визитом. Посетил на новой квартире «деда», ставшего к тому времени пенсионером союзного значения. Даже сфотографировался с его семьей и соседями…
Сейчас уже нет в живых ни отца, ни «духовного деда». В новом, начавшемся двадцать первом веке, в мире и в родной стране все быстро меняется…
За прошедшие годы он успел побывать во многих странах мира. Понялось, что Земля, которая показалась из космоса неженкой в голубой доброте, может быть разной. Ее государства и их народы – тоже разнообразны и могут меняться. Прокатившаяся по его стране перестройка многое сделала неузнаваемым…
Нет, у Германа, когда он стал депутатом Верховного Совета страны, никогда не вызывало восторга прежнее показное единодушие поднятых рук избранников народа при рассмотрении многих важных вопросов. Но и теперешние частоколы, определяемые различием политических интересов при голосовании, совсем не радуют. Замечает: много власти и большие деньги не всегда достаются лучшим…
В результате по Луне первыми походили американцы… Распалась дружба республик, позволившая победить фашистов…
Когда-то его «духовный дед» оставил обустроенное село в родной Калужской губернии, чтобы построить коммуну в далекой Сибири. И учил грамоте местных крестьян. А к старости, после многих лет лагерной жизни, его приютила Украина…
И как понимать это начавшееся теперь деление граждан одной страны на своих и чужих? И кто знает, как же сложится жизнь его детей и внуков на этой Земле…
Такие вопросы все чаще и чаще последнее время щемят душу космонавта.
***
Герман Степанович Титов, самый молодой в истории космонавтики человек, побывавший на орбите Земли, скончался 20 сентября 2000 года от неожиданного сердечного приступа. Исполнилось ему всего шестьдесят пять лет. Американский астронавт Джон Гленн облетел Землю три раза в 77 лет.
Видно, сердечные перегрузки на исследователей космоса в разных странах давят и сказываются тоже по-разному.
Илья Стариков.

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике