Эхо нашей юности

Майя Кристалинская – символ советской эстрады 60-70-х годов. Ее скромный «незвездный» облик и задушевная манера исполнения делали певицу настоящей народной артисткой не по званию, а по своей сути. Ее песни звучали по радио и телевидению, их пели в дружеских компаниях и под настроение в одиночестве. В принципе, их до сих пор многие, кто постарше, помнят и поют. Достаточно вспомнить, что Майя Кристалинская первой исполнила песню Булата Окуджавы «Ах, Арбат», которая до этого звучала только на магнитофонных записях. Немало девичьих слез было пролито под эти простенькие, легко запоминающиеся, лирические «с грустинкой» песенки. Достаточно вспомнить хотя бы эти – «Где ж ты раньше был», «Ненаглядный мой», «Старый клен», «Опустела без тебя земля», «Два берега»...
Я ждала и верила,
сердцу вопреки.
Мы с тобой – два берега
у одной реки.
Даже в «бэби-бум» того периода она внесла свой весомый вклад. Ее песня с проникновенными словами «Здравствуй, аист, мы, наконец, тебя дождались. Спасибо, аист, спасибо, птица – так и должно было случиться…» – пробудила отцовские и материнские чувства у многих детей послевоенного времени. А в «довесок» к «Аисту» вполне можно вспомнить и «Топ-топ»: «Топ-топ, топает малыш…». Интересна история еще одной знаменитой песни, которую первой исполнила Майя Кристалинская.
«Пусть всегда будет солнце»
Давным-давно, восемьдесят лет назад, маленький мальчик Костя Баранников узнал, что означает слово «всегда», и сочинил свои первые стихи: «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо, пусть всегда будет мама, пусть всегда буду я».
Строчки эти попались на глаза Корнею Чуковскому и так ему понравились, что он процитировал их в своей книге «От двух до пяти». Книгу Чуковского «От двух до пяти» читали все. Ну, или почти все. По крайней мере, художник Николай Чарухин её прочёл, запомнил коротенькое, но очень звонкое стихотворение и решил нарисовать плакат о мире – голубое небо и яркое солнце. Помогал художнику пятилетний мальчик. Под диктовку он написал на плакате: «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо», – ну, дальше слова вы знаете.
В 1962 году этот плакат увидел поэт Л. Ошанин и написал слова песни из четырёх куплетов. Припевом стало уже знакомое нам четверостишие. А потом композитор А. Островский сочинил музыку. Первой исполнительницей песни стала молодая певица Майя Кристалинская.
Так родилась песня, которая объехала весь мир. Ее подхватили другие исполнители (запомнилось яркое исполнение этой песни Тамарой Миансаровой). Она звучала по-английски и по-французски, по-китайски, на иврите и на многих других языках. Наверное, нет в мире такой страны, где бы не знали и не любили её. Ведь то, что нужно каждому человеку, где бы он ни жил, в России или Африке, Америке или Японии, – это чтобы всегда светило солнце и рядом была мама.
Косынка на шее
Майя Кристалинская всегда выходила на сцену с легкой косынкой или шарфиком вокруг шеи. До нее ни одна певица не использовала этот «прием». И мало кто из зрителей знал, что это была не просто косынка... В 1961 году, после простуды, полученной во время гастрольной поездки, ей поставили страшный диагноз – лимфогранулематоз. Певица прошла тяжелый курс лечения и с тех пор всегда выходила на сцену с кокетливым платочком на шее, которая маскировала лимфатические узлы и следы от облучения, а на время отпуска ложилась в клинику. Но, несмотря на болезнь, каждая новая песня Майи буквально подхватывалась всей страной, а популярные передачи «С добрым утром» и «Голубой огонек» были немыслимы без участия Кристалинской.
Она родилась в Москве и не собиралась становиться певицей. В семье были профессиональные музыканты, и сама Майя музыку очень любила, знала наизусть много песен и арий из опер, но к сцене не стремилась. Выступить на школьном вечере или в компании – пожалуйста. А профессиональное пение – нет, не для неё. Она человек серьёзный, учится в Московском авиационном институте, будет работать инженером-экономистом. До поры до времени так все и было. Она действительно проработала три года инженером в КБ Яковлева, где конструировали самолеты. Но поняла, что не этим должна заниматься, а пением – тем самым пением, которое раньше считала детской забавой.
Сначала Кристалинская выступала с оркестром «Первый шаг», потом с коллективами Лундстрема и Эдди Рознера. А когда начались гастроли по всей стране, Майя стала профессиональной певицей.
Незабываемым выдался для Майи 1957 год. Во время VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов, который проходил в конце июля – начале августа 1957 года в Москве, она не уставала петь прямо на улицах, возле нее обычно собирались сотни восторженных москвичей и гостей столицы. Кристалинская даже не пела – она вкладывала в исполнение всю свою восторженную душу. Дело в том, что чуть раньше она познакомилась с молодым медиком Аркадием Аркановым, который в то время еще только мечтал о карьере писателя-сатирика, но был очень влюбчив. Остроумная, веселая, певучая Майя очень быстро запала ему в сердце. Да и она не смогла устоять перед его пылкостью и обаянием. И хотя все родные и близкие наперебой твердили, что ничего путного из их совместной жизни не выйдет, молодые люди были абсолютно уверены в обратном! Возможно, им и удалось бы сохранить семью. Но они вступили в период резких перемен. Майю пригласили на гастроли в Закавказье, где пылкие поклонники в больших кепи буквально завалили ее букетами цветов и горячими признаниями в любви. Одни гастроли сменяли другие, и Аркадий как-то сказал супруге: «Майя, умерь свой пыл». Семья и постоянные разъезды редко бывают совместимы. По сути, Майе пришлось выбирать между мужем и растущей популярностью. Она выбрала второе, сохранив с Аркановым до конца жизни теплые, дружеские отношения…
Отстранить от эфира
за «пропаганду грусти»
Она осталась одна. Впрочем, у нее были песни. Какое-то время ей этого вполне хватало. А потом болезнь, ощущение дыхания смерти, а от того еще острее одиночество… Одно время она встречалась с одним из журналистов «Огонька» – красивым и, можно сказать, «лощеным». Но он воспринимал доброе к себе отношение со стороны певицы как нечто должное. Словом, позволял себя любить. А кроме этого, был любителем «хватить лишку», поскандалить. Если ему в таком состоянии удавалось где-то встретить Арканова, то бой-френд Майи тут же бросался в драку, стараясь намять бока бывшему мужу. Словом, отношения не сложились, она опять осталась одна.
К тому же, в конце 60-х, с окончанием «оттепели», общественная атмосфера в стране изменилась. В 1970 году к руководству Гостелерадио СССР пришел личный друг Брежнева С. Лапин. Получив безграничную власть, он начал на ТВ политику антисемитизма. Попали в чёрный список и практически остались без работы (а кто-то и уехал из страны) многие известные певцы: Вадим Мулерман, Эмиль Горовец, Аида Ведищева, Нина Бродская, Лариса Мондрус. Путь на телеэкран и в радиоэфир был закрыт и для Майи Кристалинской (ее отец был евреем, а мать русской, при получении паспорта Майю наивно записали по отцу). Официально ее обвинили в «пропаганде грусти», но все понимали, что дело в пресловутой «пятой графе». Так, Кристалинская, которая незадолго до этого была признана лучшей эстрадной певицей года, – стала персоной нон грата на ЦТ и радио. Последние десять лет жизни звезда советской эстрады выступала в сельских клубах, в райцентрах Тульской, Рязанской, Орловской областей. Добиться разрешения на концерты в областных центрах, не говоря о Москве, оказалось очень сложно. В то же время, скажем, Иосиф Кобзон (стоит вспомнить, что в 60-е годы огромный успех выпал на долю своеобразного музыкального дуэта-сериала о мальчике и девочке с одного двора, который открывался песенкой Кобзона «А у нас во дворе» и заканчивался меланхоличной песней Кристалинской «И всё сбылось, и не сбылось») – так вот, «чемпион романтики» Кобзон не только не страдал от своей «пятой графы», но и во все времена процветал и купался в лучах славы. Он и сейчас процветает...
«Где ж ты раньше был...»
На закате жизни судьба одарила ее любовью. Сначала Майя даже не замечала, что ей после каждого концерта кто-то дарит огромный букет красных роз. Потом, когда это стало повторяться с завидной настойчивостью, решила узнать автора «импровизации». Им оказался Эдуард Барклай, один из самых стильных московских архитекторов.
В свое время Эдуард вытянул свой счастливый билет, когда ему поручили установить памятник Серго Орджоникидзе. Он долго беседовал с дочерью Серго о том, как лучше передать портретное сходство пламенного большевика. Эдуард был молод и красив, дочь Орджоникидзе одинока (в 1937-38 годах были расстреляны даже врачи, установившие официальную причину смерти Серго, не говоря о его родственниках). Девочка нужна была Сталину для того, чтобы показать заботу о детях своих соратников (что, впрочем, не помешало тирану расстрелять жену Серго). Словом, молодые люди поженились. Этот брак, как и брак Кристалинской, оказался очень коротким. Но супруга успела ввести Эдуарда в московский бомонд, основу которого оставляли «сильные мира сего». И эта «сопричастность к касте избранных» очень скоро сделала Барклая весьма популярным. В заказах он не знал нужды, пользовался большим успехом у женщин.
Когда они познакомились с Майей, она почти сразу же призналась, что неизлечимо больна. Зачем такому успешному и симпатичному мужчине связываться с больной, измученной многочисленными сеансами химиотерапии женщиной?! «А как же два берега одной реки? Я ждала и верила сплетням вопреки: мы с тобой два берега у одной реки? – парировал Эдуард. – Умоляю, поверьте мне, я вас на руках носить буду!»
Она поверила после того, как он решительно согласился переехать из своих «апартаментов» в ее скромную однокомнатную квартирку, как всегда, завалив ее шикарными розами. Он оказался искусным кулинаром, кормил ее такими блюдами, что и в ресторане не найдешь. Рядом с ним она почувствовала, что такое настоящая женщина и почему ее нужно носить на руках! Эдуард Максимович любил ее безумно и был самой внимательной «сиделкой»: говорят, поил ее с ложечки… К сожалению, он тоже не отличался богатырским здоровьем.
Однажды, в середине июня 1984 года, они собрались на отдых на Черное море. Попрощаться пришло много друзей, пиршество закончилось около полуночи. А рано утром Майю разбудил муж: «Мне очень плохо. Вызови скорую». И потерял сознание. Неотложку она вызвала, врачи приехали быстро, сделали нужный укол. Но буквально через несколько минут сердце Эдуарда Максимовича остановилось.
После смерти мужа Майя утратила интерес к жизни, болезнь стала резко прогрессировать. Она умерла через год, 19 июня, как раз в тот день, когда, за год до того, похоронили Барклая. Ей было 53 года. На её могиле на Донском кладбище эпитафия: «Ты не ушла, ты просто вышла, вернёшься – и опять споёшь».
Поэт Роберт Рождественский назвал Майю Кристалинскую «эхом нашей юности».
(По материалам СМИ
и интернет-изданий).

Источник: Вечерний Николаев | Прочитать на источнике